Старуха Анна лежала на узкой железной кровати возле русской печки и дожидалась смерти, время для которой вроде приспело: старухе было под восемьдесят. Она долго пересиливала себя и держалась на ногах, но три года назад, оставшись совсем без силенок, сдалась и слегла. Летом ей будто легчало, и она выползала во двор, грелась на солнышке, а то и переходила с роздыхом через улицу к старухе Миронихе, но к осени, перед снегом, последняя мочь оставляла ее, и она по утрам не в состоянии была даже вынести за собой горшок, доставшийся ей от внучки Нинки. А после того как старуха два или три раза подряд завалилась у крыльца, ей и вовсе приказали не подниматься, и вся ее жизнь осталась в том, чтобы сесть, посидеть, опустив на пол ноги, а потом опять лечь и лежать.
За свою жизнь старуха рожала много и любила рожать, но теперь в живых у нее осталось только пятеро. Получилось так оттого, что сначала к ним в семью, как хорек в курятник, повадилась ходить смерть, потом началась война. Но пятеро сохранились: три дочери и два сына. Одна дочь жила в районе, другая в городе, а третья и совсем далеко – в Киеве. Старший сын с севера, где он оставался после армии, тоже перебрался в город, а у младшего, у Михаила, который один из всех не уехал из деревни, старуха и доживала свой век, стараясь не досаждать его семье своей старостью.
В этот раз все шло к тому, что старухе не перезимовать. Уже с лета, как только оно пошло на убыль, старуха стала обмирать, и только уколы фельдшерицы, за которой бегала Нинка, доставали ее с того света. Приходя в себя, она тоненько, не своим голосом, стонала, из глаз ее выдавливались слезы, и она причитала:
– Сколь раз я вам говорила: не трогайте меня, дайте мне самой на спокой уйти. Я бы тепери где-е была, если бы не ваша фельдшерица. – И учила Нинку: – Ты не бегай боле за ей, не бегай. Скажет тебе мамка бежать, а ты спрячься в баню, подожди, а потом скажи: нету ее дома. Я тебе за это конфетку дам – сладкую такую.
В начале сентября на старуху навалилась другая напасть: ее стал одолевать сон. Она уже не пила, не ела, а только спала. Тронут ее – откроет глаза, глянет мутно, ничего не видя перед собой, и опять заснет. А трогали ее часто – чтобы знать: жива, не жива. Высохла и ближе к концу вся пожелтела – покойник покойником, только что дыхание не вышло.
Когда окончательно стало ясно, что старуха не сегодня-завтра отойдет, Михаил пошел на почту и отбил брату и сестрам телеграммы – чтобы приезжали. Потом растолкал старуху, предупредил:
Первой, уже на другое утро, приехала старшая старухина дочь Варвара. Ей добираться из района было недалеко, всего-то пятьдесят километров, и для этого ей хватило попутной машины.
Варвара открыла ворота, никого не увидела во дворе и сразу, как включила себя, заголосила:
– Матушка ты моя-а-а! Михаил выскочил на крыльцо:
– Погоди ты! Живая она, спит. Не кричи хоть на улице, а то соберешь сейчас всю деревню.
Варвара, не глядя на него, прошла в избу, у старухиной кровати тяжело стукнулась на колени и, мотая головой, снова взвыла:
– Матушка ты моя-а-а!
Старуха не пробудилась, ни одна кровинка не выступила на ее лице. Михаил пошлепал старуху по провалившимся щекам, и только тогда ее глаза изнутри задвигались, зашевелились, пытаясь открыться, и не смогли.
– Мать, – тормошил Михаил, – Варвара приехала, погляди.
– Матушка, – старалась Варвара. – Это я, твоя старшая. Я к тебе повидаться приехала, а ты на меня и не смотришь. Матушка-а-а!
Глаза у старухи еще покачались-покачались, словно чашечки весов, и остановились, сомкнулись. Варвара поднялась и отошла плакать к столу – где удобнее. Она рыдала долго, пристукивая головой о стол, зашлась в слезах и уже никак не могла остановиться. Возле нее ходила пятилетняя Нинка, пригибалась, чтобы заглянуть, почему Варварины слезы не бегут на пол; Нинку прогоняли, но она, хитря, снова прокрадывалась и лезла к столу.
Вечером, на счастливо подгадавшей «Ракете», которая ходит только два раза в неделю, приехали городские – Илья и Люся. Михаил встретил их на пристани и повел в дом, где все они родились и выросли. Шли молча: Люся и Илья по узкому и шаткому деревянному тротуарчику, Михаил рядом, по комкам засохшей грязи. Деревенские здоровались с Люсей и Ильей, но не задерживали разговорами, проходили и с интересом оглядывались. Из окон на приехавших таращились старухи и ребятишки, старухи крестились. Варвара при виде брата и сестры не утерпела:
– Матушка-то наша… Матушка-а-а!
– Погоди ты, – опять остановил ее Михаил. – Успеешь.
Сошлись все у старухиной кровати – и Надя, Михайлова жена, тут же, и Нинка. Старуха лежала недвижимо и стыло – то ли в самом конце жизни, то ли в самом начале смерти. Варвара ахнула:
– Не жива.
На нее никто не цыкнул, все испуганно зашевелились. Люся торопливо поднесла ладонь к открытому рту старухи и не почувствовала дыхания.
– Зеркало, – вспомнила она. – Дайте зеркало.
Надя кинулась к столу, на ходу вытирая о подол осколок зеркала, подала его Люсе; та торопливо опустила осколок к бескровным старухиным губам и с минуту подержала. Зеркальце чуть запотело.
– Жива, – с облегчением выдохнула она. – Жива наша мама.
Варвара опять спохватилась плакать, будто услышала все не так, Люся тоже опустила слезу и отошла. Зеркальце попало к Нинке. Она принялась на него дуть, заглядывая, что с ним после этого будет, но ничего интересного для себя не дождалась и, улучив момент, сунула зеркальце ко старухиному рту, как только что делала Люся. Михаил увидел, при всех отшлепал Нинку и вытолкал из комнаты.
Варвара вздохнула:
– Ах, матушка ты наша, матушка.
Надя спросила, куда подавать на стол – сюда, в комнату, или в кухню. Решили, что лучше в кухню – чтобы не тревожить мать. Михаил принес купленные со дня бутылку водки и бутылку портвейна, водку разлил себе и Илье, портвейн сестрам и жене.
– Татьяна наша сегодня уж не приедет, – сказал он. – Ждать не будем.
– Сегодня не на чем больше, ага, – согласился Илья. – Если вчера получила телеграмму, сегодня на самолет, в городе пересадка. Может, сейчас в районе сидит, а машины на ночь не идут – ага.
– Или в городе.
– Завтра будет.
– Завтра обязательно.
– Если завтра, то успеет.
Михаил на правах хозяина первый поднял рюмку:
– Давайте. За встречу надо.
~– А чокаться-то можно ли? – испугалась Варвара.
– Можно, можно, мы не на поминках.
– Не говорите так.
– А, теперь говори, не говори…
– Давно мы вот так все вместе не сидели, – с грустью сказала вдруг Люся. – Татьяны только нет. Приедет Татьяна, и будто никто никуда не уезжал. Мы ведь раньше всегда за этим столом и собирались, в комнате только для гостей накрывали. Я даже на своем месте сижу. А Варвара не на своем. И ты, Илья, тоже.
– Где уж там – не уезжали! – стал обижаться Михаил. – Уехали – и совсем. Одна Варвара заглянет, когда картошки или еще чего надо. А вас будто и на свете нету.
– Варваре тут рядом.
– А вам прямо из Москвы ехать, – поддела Варвара. – День на пароходе – и тут. Уж хоть бы не говорили, раз за родню нас не признаете. Городские стали, была охота вам с деревенскими знаться!
– Ты, Варвара, не имеешь никакого права так говорить, – разволновалась Люся. – При чем здесь городские, деревенские? Ты думай, о чем говоришь.
– Ага, у Варвары, конечно, нету права говорить. Варвара не человек. Чё с ней разговаривать? Так, пустое место. Не сестра своим сестрам, братовьям. А если спросить тебя: сколько ты дома до сегодняшней поры не была? Варвара не человек, а Варвара матушку нашу проведывала, в год по скольку раз проведывала, хоть у Варвары – не твоя семья, побольше. А теперь Варвара и виноватая сделалась.
– Давно не была – чего там! – поддержал Варвару Михаил. – У нас еще Нинка не родилась, приезжала. А Илья в последний раз был – когда с севера переехал. Еще Нинку Надя от груди отнимала. Помнишь, горчицей соски мазали, ты смеялся.
Восьмидесятилетняя старушка Анна умирает, но пока жива. Дочери знают об этом по запотевшему зеркалу, поднесенному к губам матери. Старшая дочь, Варвара, считает возможным начать отпевать мать. Сначала она голосит у постели матери, а потом и вовсе идет плакать к столу.Там вторая дочь, Люся, шьет траурное платье, которое скроила еще в городе.
У Анны было три дочери и два сына, а еще двое сыновей ее погибли. Она всегда жила с младшим сыном Михаилом в деревне, остальные дети приехали проститься с ней из города, где жили теперь. Старушка ждала только дочь Таню, которая жила в Киеве. Все собрались за столом, братья стали выпивать, не зная чем еще занять себя, сестры присоединились к ним. Ближе к ночи проверили, жива ли еще мать.
Весь следующий день прошел в обычных хлопотах. Дети не знали чем себя занять, ожидая срока, когда мать испустит последнее дыхание. Прикупили в магазине беленькой, чтоб хватило. Илья с Михаилом опять сели выпивать.
Иногда сознание возвращалось к старухе. Она водила глазами, издавала какое-то подобие звуков, вырывавшихся из груди. Дети, собравшись вокруг матери, томились ожиданием смерти, жалели мать и себя и “сами не веря себе, хотели, чтобы это кончилось скорей”.
Но старушка мало-помалу ожила, узнала детей возле себя и даже попросила жиденькой манной каши. Стала вспоминать своих деток одного за другим, радовалась, что увидела всех перед смертью, беспокоилась об их судьбе, желала видеть всех счастливыми. Только младшенькая, Таня, все еще не ехала. А старушка возле деток своих ожила, повеселела, разговорилась. Стала жаловаться на Михаила – когда пьет, житья от него нет ни жене, ни матери.
И следующее утро увидела Анна. Даже смогла сесть на кровати и подругу свою, Мирониху позвать попросила. Только Таня все не ехала, а старуха боялась, что не дождется. Понимала, что уже не своей жизнью живет, что бог дал ей добавки – детей повидать. А дети будто томятся в ожидании, сестры заняты обычными повседневными делами, иногда ссорятся, чего-то не поделив, а братья пьют. Михаил даже высказывает мысль, что лучше бы все-таки матери помереть, раз уж все приехали. Люся тоже не знает, сколько еще надо будет здесь пробыть, оставив дома все дела. Решили поехать в лес за грибами. Бродя по полям, по пашням Люся вспоминает что-то родное, давно забытое, понимая, что оставила здесь что-то очень важное...
Наконец-то свиделась и с Миронихой. Еще несколько дней прошли в разговорах и воспоминаниях, ненужных, лишних дней. Вот уж и дети стали в дорогу собираться – уезжать пора. А Таня так и не приехала. И решила мать, что пора ей умереть, чтоб дети снова не приезжали, раз уж сейчас все здесь. Ночью и умерла.
Картинка или рисунок Последний срок
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Пигмалион Бернарда Шоу
Данное произведение повествует о том, как двое специалистов по лингвистике научили правильному английскому произношению простую девушку, продающую цветы на улицах Лондона.
- Краткое содержание Отец Сергий Лев Толстой
Повесть начинается с момента, когда в Петербурге аристократическое общество было удивлено известием о том, что всеми известный обаятельный князь, любимец всех женщин решил стать монахом
- Краткое содержание Чехов Иванов (пьеса)
Основным персонажем произведения является уездный помещик Николай Алексеевич Иванов, представленный писателем в образе образованного тридцати пятилетнего мужчины
- Краткое содержание Никишкины тайны Казакова
Никишка живет на берегу моря с матерью. Избы все на деревни похожи одна на другую. Сам Никишка спокойный, тихий мальчик. Светловолосый, с вихром на голове. Много думает и любит бывать в одиночестве.
- Краткое содержание Беляев Голова профессора Доуэля
Ученый, профессор Керн принимает на работу Мари Лоран. Она поражена мрачностью обстановки кабинета Керна, но еще больше поражается она, когда узнает, что должна будет ухаживать за оживленной головой профессора Доуэля, который недавно умер
Старуха Анна лежит без движения, не открывая глаз; она почти застыла, но жизнь ещё теплится. Дочери понимают это, поднеся к губам кусок разбитого зеркала. Оно запотевает, значит, мама ещё жива. Однако Варвара, одна из дочерей Анны, полагает возможным уже оплакать, «отголосить её», что она самозабвенно делает сначала у постели, потом за столом, «где удобнее». Дочка Люся в это время шьёт скроенное ещё в городе траурное платье. Швейная машина стрекочет в такт Варвариным всхлипам.
Анна - мать пятерых детей, двое сыновей её погибли, первенькие, рождённые один для Бога, другой для паря. Варвара приехала проститься с мамой из районного центра, Люся и Илья из близлежащих провинциальных городков.
Ждёт не дождётся Анна Таню из далёкого Киева. А рядом с ней в деревне всегда был сын Михаил вместе с женой и дочкой. Собравшись вокруг старухи утром следующего после прибытия дня, дети, видя воспрянувшую мать, не знают, как им реагировать на её странное возрождение.
«Михаил и Илья, притащив водку, теперь не знали, чем им заняться: все остальное по сравнению с этим казалось им пустяками, они маялись, словно через себя пропуская каждую минуту». Забившись в амбар, они напиваются почти без закуски, если не считать тех продуктов, что таскает для них маленькая дочь Михаила Нинка. Это вызывает законный женский гнев, но первые стопки водки дарят мужикам ощущение неподдельного праздника. В конце концов мать жива. Не обращая внимания на девочку, собирающую пустые и недопитые бутылки, они уже не понимают, какую мысль на этот раз они хотят заглушить, может быть, это страх. «Страх от сознания, что мать вот-вот умрёт, не похож на все прежние страхи, которые выпадают им в жизни, потому что этот страх всего страшнее, он идёт от смерти... Казалось, смерть уже заметила их всех в лицо и уже больше не забудет».
Напившись основательно и чувствуя себя на следующий день так, «будто их через мясорубку пропустили», Михаил и Илья основательно опохмеляются и на следующий день. «А как не пить? - говорит Михаил. - День, второй, пускай даже неделю - оно ещё можно. А если совсем до самой смерти не выпить? Подумай только, ничего впереди нету. Сплошь одно и то же. Сколько верёвок нас держит и на работе, и дома, что не охнуть, столько ты должен был сделать и не сделал, все должен, должен, должен, должен, и чем дальше, тем больше должен - пропади оно все пропадом. А выпил, как на волю попал, все сделал, что надо. А что не сделал, не надо было делать, и правильно сделал, что не делал». Это не значит, что Михаил и Илья не умеют работать и никогда не знали другой радости, кроме как от пьянства. В деревне, где они когда-то все вместе жили, случалась общая работа - «дружная, заядлая, звонкая, с разноголосицей пил и топоров, с отчаянным уханьем поваленных лесин, отзывающимся в душе восторженной тревогой с обязательным подшучиванием друг с другом. Такая работа случается один раз в сезон заготовки дров - весной, чтобы за лето успели высохнуть, приятные для глаза жёлтые сосновые поленья с тонкой шелковистой шкуркой ложатся в аккуратные поленницы». Эти воскресники устраиваются для себя, одна семья помогает другой, что и сейчас возможно. Но колхоз в селе разваливается, люди уезжают в город, некому кормить и выращивать скот.
Вспоминая о прежней жизни, горожанка Люся с большой теплотой и радостью воображает любимого коня Игреньку, на котором «хлопни комара, он и повалится», что в конце концов и случилось: конь сдох. Игрень много таскал, да не сдюжил. Бродя вокруг деревни по полям и пашне, Люся понимает, что не сама выбирает, куда ей идти, что её направляет какая-то посторонняя, живущая в этих местах и исповедующая её сила. ...Казалось, жизнь вернулась назад, потому что она, Люся, здесь что-то забыла, потеряла что-то очень ценное и необходимое для неё, без чего нельзя...
Пока дети пьют и предаются воспоминаниям, старуха Анна, съев специально сваренной для неё детской манной каши, ещё больше взбадривается и выходит на крыльцо. Её навешает долгожданная приятельница Мирониха. «Оти-моти! Ты, старуня, никак, живая? - говорит Мирониха. - Тебя пошто смерть-то не берет?.. Я к ей на поминки иду, думаю, она как добрая укостыляла, а она все тутака».
Горюет Анна, что среди собравшихся у её постели детей нет Татьяны, Танчоры, как она её называет. Танчора не была похожа ни на кого из сестёр. Она стояла как бы между ними со своим особым характером, мягким и радостным, людским. Так и не дождавшись дочери, старуха решает умереть. «Делать на этом свете больше ей было нечего и отодвигать смерть стало ни к чему. Пока ребята здесь, пускай похоронят, проводят, как заведено у людей, чтобы другой раз не возвращаться им к этой заботе. Тогда, глядишь, приедет и Танчора... Старуха много раз думала о смерти и знала её как себя. За последние годы они стали подружками, старуха часто разговаривала с ней, а смерть, пристроившись где-нибудь в сторонке, слушала её рассудительный шёпот и понимающе вздыхала. Они договорились, что старуха отойдёт ночью, сначала уснёт, как все люди, чтобы не пугать смерть открытыми глазами, потом та тихонько прижмётся, снимет с неё короткий мирской сон и даст ей вечный покой». Так все оно и выходит.
Было время, когда меня сильно интересовала британская писательница Вирджиния Вулф... У меня была толстенная книга её произведений, я читала и изумлялась мастерству писательницы ровно и гладко ткать ажурное полотно повествования. Слова, словно петельки в вязании, перетекали из одного в другое и создавали неразрывную словесную вязь, - с первого слова до последнего изложение читалось как одно предложение без остановок на точках и запятых и даже, скажу образно, без перерывов на дыхание. Удивительное писательское дарование!
Но, что интересно, кроме воспоминания об этой изящной словесности я больше ничего не запомнила. Нет-нет, сюжет припоминаю, понимаю главную идею произведения, но всё это так отстранённо, что вроде как бы и не читала. Вот думаю, что дало мне это чтение? Что полезное для себя я почерпнула? Узнала новое имя? Так оно и раньше было мне знакомо. Открыла для себя нечто важное? Да нет. Наполнило меня духовностью? Да ничуть. Вспоминается только вышеупомянутое мастерство изложения, названный кем-то "поток сознания". Так люди восхищаются мастерством рук фокусников – замер от удивления, поразился ловкости и через миг забыл.
Сегодня я прочла повесть Валентина Распутина "Последний срок". Читаю его произведения уже неделю и от каждого (рассказ ли, повесть ли) ощущаю в себе душевную переполненность. Поэтому читаю с перерывами, чтобы дать ощущениям (чувствам, эмоциям, впечатлениям) успокоиться и улечься в памяти.
Валентин Распутин пишет просто и по существу, в его прозе нет словесных изысков и отвлекающей цветистости, он скуп на метафоры и эпитеты, но каждое его слово отпечатывается в мозгу и в памяти, как единственно необходимое.
Я всегда читаю книги с карандашом в руке, чтобы тут же записать (подчеркнуть) поразившую меня мысль или выписать цитату. Из повести "Последний срок" я, было, также начала выписывать понравившиеся фразы и литературные обороты, но потом бросила это занятие, как бессмысленное – пришлось бы выписывать целые абзацы вместо того, чтобы просто читать.
О чём повесть... о том, что старуха Анна (80 лет) собралась умирать. Она ослабла, захирела, впала в спячку. Живший с ней сын Михаил выслал телеграммы брату и сёстрам, чтобы приехали: "мать кончается". Приехала из райцентра старшая Варвара, из соседних городков Люся и Илья, с минуты на минуту должна приехать сестра Танчора (Татьяна) из Киева.
Старуха была рада увидеть их перед смертью, чтобы посмотреть на них любимых и спокойно преставиться: "Говорить ей все же было трудно, она поневоле умолкла. Но радость, оттого что она видит перед собой своих ребят, не давала ей отдохнуть, билась в лицо, шевелила руки, грудь, забивала горло."
А её любимые дети...
Помню когда-то я прочла роман венгерского писателя Мора Йокаи "Сыновья человека с каменным сердцем". Роман о трёх братьях и о венгерской революции, но я сейчас не о сюжете, а о навсегда запомнившемся мне словосочетании "человек с каменным сердцем". Я так называю людей, в которых нет не то, что любви, а нет даже намёка на естественное человеческое сострадание.
Именно такими я увидела старухиных детей. Они быстро откликнулись на телеграмму Михаила, отпросились с работы, отвлеклись от важных дел и приехали – а как же, ведь МАТЬ умирает, полагается присутствовать! Писатель бесстрастен, его голос "за кадром" ровен и спокоен, он точными словами-штрихами выпукло вырисовывает каждого из детей Анны в этой ситуации.
1. Варвара (старшенькая) с порога заголосила, припадая к телу матери: "Матушка-а-ааа!" Далее она от кровати переместилась к столу, там причитать было "удобнее". Вот это распутинское "удобнее" - "выстрел наповал" в характеристике Варвары – эмоции напоказ, на публику, на всякий случай... из боязни нарушить какое-нибудь правило, от которого ей (ей!) станет хуже! Каменное сердце? Хуже – глиняное, твёрдое, когда касается выгоды, и сыпучее, когда выгоды нет.
Мать её единственную определила "плакальщицей над своим телом", задача ответственная и важная для старухи, но Варваре по сути нет до матери дела, устав ждать материнской смерти, все засобирались домой, и она за компанию.
2. Люся человек практичный и прагматичный. Она сразу уселась шить себе (при живой ещё матери) чёрное платье для предстоящих похорон, она решительно осудила Михаила и его жену Надю за несвежие простыни под старухой, за ненадлежащий уход за ней, за неправильное, на её взгляд, воспитание Нинки...
Люся уверена, что живёт правильно и поэтому имеет право поучать других: "Люся верила, что неудачи тоже с глазами, и прежде чем пристать к кому-нибудь, они видят, как человек держится, чего он стоит, и даже то, как он выглядит внешне".
3. Илья. Вот таким увидела его мать: "Рядом с голой головой его лицо казалось неправдашним, нарисованным, будто свое Илья продал или проиграл в карты чужому человеку. И весь он изменился, побойчел..." Илья держится бодрячком, шутит и вроде успокаивает мать, но он не понимает её состояния, ни разу не присел рядом, не подержал руку, не помолчал понимающе, не заговорил по-сыновьи от души, он просто ждал, когда она умрёт, и ожидание заполнял выпивкой с братом Михаилом (всё путём, повод есть!) Каменное сердце не смягчить, не залить алкоголем.
4. Михаил. Он один остался жить в родительском доме, и мать при нём была работницей и помощницей жене Наде по хозяйству и одновременно приглядом за малолетней Нинкой. Сын любил мать, но по-своему, грубо, по-мужицки... Подбадривал её, например неуклюжей шуткой о том, что якобы вышел указ, чтоб всем старикам жить только до 70 лет, а дальше ни-ни... Простодушная Анна не понимала таких шуток и принимала их за правду. То, что эти переживания причиняют боль старухиному сердцу, Михаилу было невдомёк, сказал и ладно, подумаешь! Тоже каменное сердце? Но из всех детей лишь Михаил понял отчаяние матери, когда она поняла, что Танчоры ей не дождаться и "вызвал огонь на себя" ...
5. Таньчора, Танька, Таня, Татьяна. Самая любимая дочка, самая нежная и ласковая, умеющая растопить материнское сердце и смазать его словесным бальзамом. "Ты у нас, мама, молодец". - "Это еще пошто?" - удивлялась мать. "Потому что ты меня родила, и я теперь живу, а без тебя никто бы меня не родил, так бы я и, не увидала белый свет". Таньчора смеялась и подбирала, как гладила, старухины волосы".
Она любила мать в благодарность за предоставленную ей возможность родиться, но любви в благодарность не бывает - настоящая любовь безусловна.
Последним жгучим желанием старухи было увидеть перед смертью свою славную дочку и спокойно умереть. Писатель не пишет, почему Танчора не приехала, можно только предположить, что, возможно, не дошла телеграмма, что город Киев далеко и есть трудности с дорогой, с билетами на поезд/самолёт/пароход... Причины понятные и оправдательные, но почему-то закрадывается мысль-убеждение, что Танчора не приехала, потому что не захотела.
Самая ласковая и понимающая вдали от матери растеряла свои прекрасные качества. А может, их у неё и не было?
Каждый раз старуха давала себе последний срок: "ей надо было перед смертью хоть мельком взглянуть на Таньчору, чтобы снять со своей души грех за то, что она ее долго не видела, очиститься перед богом и спокойно, радостно и светло предстать перед его судом".
Вот как – совестливая мать чувствует грех перед дочерью, а надо наоборот, надо, чтоб было по-божески!
"Не приехала Таньчора. Не приехала. Так и не увидела ее старуха. Она опустила голову на подушку и заплакала".
Старуха стала всех напрягать, она раздумала умирать. Она стала подниматься, сидеть в постели, стало ясно видеть и разговаривать. Она нарушила планы приехавших, поставила их в тупик, что они скажут на работе, ведь уехали хоронить, а вернулись ни с чем? Да их не поймут, фу, как стыдно перед людьми!!!
"Еще перед обедом они все были уверены, что старуха мучится умирая, а она мучилась, чтобы выжить".
Помиральщица Анна чувствовала свою ненужность и уговаривала всех чуток подождать, вот, мол, только на Танчору погляжу и уйду... Она объясняла Миронихе: "Им меня ждать не придется, ... Нет, нет, не придется. Мне боле уж нельзя здесь задерживаться. Нехорошо. Я и так уж вдругорядь живу. Ребяты приехали, бог узнал и от чьей-то доли мне ишо маненько дал, чтоб я на их поглядела да от с тобой напоследок поговорела. Тепери назад надо. Ишо как-нить день перемогу, и все, и надо снаряжаться".
Прекрасно и запоминающе выписан образ старухиной подружки Миронихи. Волнительный образ одинокой дряхлой соседки, которая только и жила тем, что могла ещё двигаться. Я даже мысленно поблагодарила Миронихину корову, которая куда-то ушла и где-то затаилась... Наверное, для того, чтобы у хозяйки появилась цель в жизни (вернуть корову) и стимул к движению (бегать и искать) – движение, как известно, жизнь.
В одном из своих рассказов Валентин Распутин пишет о маленьком мальчике, который проснулся, а мамы нет. Мальчик испугался, стал бегать по дому, искать маму, звать, плакать и вымещать страх одиночества на бессловесном друге - одноногом зайце.
Я читала рассказ и понимала, почему так жизненно-ярко выписаны переживания мальчика, ведь писатель и сам был маленьким и мог помнить собственные пережитые впечатления, а выложить их в рассказе – дело техники.
В повести "Последний срок" Распутин описывает последние дни/часы умирающей старухи... Он написал эту повесть, когда ему было 33 года, возраст молодой и для писателя и для человека. Откуда этот молодой человек смог узнать такие переворачивающие душу подробности конца человеческой жизни? Писательский талант? Плоды богатого воображения? Накопленная не по годам мудрость? Прозорливое проникновение в психологию людей и, в частности, стариков? Да, всё это – и ещё нечто такое, что Бог даёт только избранным.
Я уверена, что дети старухи Анны считают себя хорошими людьми. Они уважаемы на работе, добросовестны в труде, соблюдают правила порядка в подъезде и в общественных местах. Они совершают культпоходы в театр и, возможно, читают книги. Они знаю, что такое хорошо и плохо, и осуждают чёрствых и равнодушных людей. Это правила жизни, а их надо выполнять, если ты культурный (городской) человек.
Валентин Распутин один из тех (а может, ведущий среди них), кто посредством своего писательского дара открывает нам самих себя. Скажу больше, любое произведение Распутина – это "последний срок" для того, чтобы остановиться и оглянуться на себя. Почувствовать своё сердце – не каменное ли? Есть в нём лёгкость и радость искреннего сопереживания, чуткости, сопричастности, душевной близости? Если в нашем сердце Любовь?
Повесть заканчивается тремя словами - " Ночью старуха умерла". От этих лаконичных слов возникает ощущение непоправимости, отчаяния и бессилия от невозможности повернуть время вспять и всё исправить. Ведь не у всех же каменное сердце...
Валентин Распутин. Русский гений Чернов Виктор
«Последний срок»
«Последний срок»
В 1970 году журнал «Наш современник» (№№ 7, 8) опубликовал новую повесть Валентина Распутина «Последний срок», над которой автор работал с 1969 года. Повесть сразу же вышла книгой в нескольких издательствах, была переведена на другие языки, издана за рубежом – в Праге, Бухаресте, Милане, Будапеште, Штутгарте, Софии. Пьесу «Последний срок» поставили в Москве (во МХАТе) и в Болгарии.
Чем вызван был такой огромный интерес к этому произведению В. Распутина?
Сюжет повести прост: в деревне умирает восьмидесятилетняя Анна, проститься с которой съезжаются ее дети. Приезжают все, кроме самой младшенькой и любимой – Татьяны (Таньчоры, как ее ласково называет мать). Старуха, чувствуя близкий и неизбежный уход из жизни, ждет детей, испытывая настоятельную внутреннюю потребность благословить их на дальнейший путь по жизни.
Тот разрыв в цепочке поколений, который в предыдущей повести «Деньги для Марии» был только намечен, только подсказан читателю, в «Последнем сроке» вышел на авансцену уже без всякого камуфляжа. Другое дело, что не все критики захотели его увидеть, пытались превратить трагедию вселенского масштаба в проблему «отдельно взятой» крестьянской семьи: «Это произведение – о катастрофе ухода старого, больного человека из жизни и об отношении к предстоящему прощанию с еще живым человеком самых близких людей – детей Анны». В одном из литературоведческих произведений «Последний срок» назван «поэмой о смерти крестьянки». Смерть Анны стала для критиков, неизбалованных в 70-е годы подобной тематикой, настолько притягательным предметом обсуждения, что он затенил главное, ради чего и была написана повесть: «Проблема смерти в советской литературе находилась как бы под негласным запретом, следовало писать лишь о смерти героической, вдохновляющей на подвиг, борьбу, самопожертвование. У Распутина иной ракурс. Рассказывая о том тайном и зыбком переходе человеческой души в мир иной, писатель не только показывает исход жизни, ее результат, но и ожидающий ее впереди момент соединения с предками, многовековой традицией, бесконечной цепи вечной жизни.»
Трагична не смерть старухи, о которой так любят говорить в своих рефератах студенты, сплошь и рядом начинающие свои сочинения с фразы «Ночью старуха умерла». Не в этом трагедия Анны, прожившей на свете «почти восемьдесят лет». «Ей есть к кому уходить, и есть от кого уходить», – писал о ней Распутин, и в этих нескольких словах больше оптимизма, чем в ином романе. Потому что там, за последней чертой, Анну ждут ее близкие, ждет Бог. Она лишь звено в цепи поколений, протянувшейся из мира остающихся в мир ушедших.
Трагедия в другом. Анна не смогла продолжить традицию, не смогла передать своим детям (быть может, за исключением Михаила) то чувство кровной и духовной близости, которое спаивало все звенья-поколения воедино. Болезненно-откровенно говорит об этом автор, передавая мысли Люси об отношениях с «родней»: она «не чувствовала особой, кровной близости между собой и ею, только знала о ней умом, и это вызывало в ней раздражение и против себя – оттого, что она не может сойтись с ними душевно и проникнуться одним общим и радостным настроением встречи, и против них, и даже против матери, из-за которой ей пришлось напрасно приехать…»
И неслучайно эти чувства возникают у Люси во время прогулки, когда она захотела и в родной деревне «пройтись по лесу, подышать свежим воздухом – то, ради чего в выходные она выезжает за город». Она видит вокруг себя с детства знакомый ландшафт, но измененный так, что становится ясно: что-то неладно на этой земле. Гора стала меньше – ее срыли, чтоб не мешала машинам, поля захирели, лес заброшен… Земля в состоянии богооставленности.
Она вспомнила невезучий свой колхоз «Память Чапаева». Люди ушли из него в леспромхоз, оставив землю на разорение ветрам и сорнякам; и она ощутила чувство вины, будто могла чем-то помочь и не помогла. Правда, привычка всегда оставаться правой сработала мгновенно – Люся тут же отмахнулась от незапланированных мыслей! «Я здесь совсем ни при чем… Я здесь человек посторонний».
Отчуждение от предков, от традиции ведет к разрыву не только цепочки поколений, но и к разрыву с родной землей: «Внизу при Люсиных шагах все смолкло, затаилось. Земля под ногами не отзывалась, была окаменевшей, глухой».
Все дети Анны, собравшиеся к ней, стали чужими и ей, и этой земле. Ни правильная, но холодная и бесчувственная Люся, ни добрая, но бестолковая Варвара, ни пьяница и грубиян Михаил, ни Илья, у которого, по словам Распутина, такое лицо, «будто свое проиграл в карты чужому человеку», не обладают той цельностью, душевной гармонией, памятью, которые обеспечивают высокое достоинство их матери. Распутин исследует тончайший механизм передачи традиции, духовного и кровного родства от поколения к поколению до момента его разрыва, утраты этой связи, когда «жизнь, не подтвержденная смыслом души» становится «случайным существованием».
Последний срок наступает вовсе не для Анны – он наступил для ее детей, которым предоставлена последняя возможность изменить свою жизнь, превратить свое «случайное» – бессмысленное и животное – существование на чужой для них земле в осмысленное движение по тому пути, которым прошли до них поколения их предков.
То чудо, то продление последнего срока, которое им дается в надежде на их преображение («Чудом это получилось или не чудом, никто не скажет, только увидав своих ребят, старуха стала оживать»), они воспринимают как обман.
Они словно соревнуются друг с другом, в особенности Илья и Люся, – в том, кто более из них нравственно глух. Стоило матери лишь немного приподняться в постели да открыть глаза, как тот же Илья «готов… поверить, что мать схитрила, нарочно прикинулась умирающей, чтобы собрать их всех возле себя… Он с любопытством поглядывает на мать: интересно, что она выкинет еще?» Ему и в голову не приходит, что все обстоит как раз наоборот: именно потому мать и очнулась, что они приехали; и жить будет еще столько минут, часов, дней, сколько будет верить в то, что младшая дочь Танчора вот-вот откроет дверь и войдет проститься с нею.
Но дети оказываются не в состоянии понять мать. То, что видят они ее в последний раз, словно не доходит до них. И они, ссылаясь на обстоятельства личной жизни, не дождавшись смерти матери, решают разъехаться по домам. Люся на жалобное, умоляющее старухино «Помру я» отвечает раздражительно и непреклонно: «Мама, мне уже надоели эти разговоры о смерти. Честное слово. Одно и то же, одно и то же. Ты думаешь, нам это приятно? Всему должны быть мера».
Илья на слова матери реагирует безалаберно: «Мать вот как следует на ноги встанет, и можно к нам в гости приехать. Приезжай, мать. В цирк сходим. Я рядом с цирком живу. Клоуны там. Обхохочешься».
Нам дано только догадываться о том, как повела бы себя в этой ситуации младшая дочь Анны, Татьяна, но, вероятно, так же, как и остальные. Уже само по себе ее отсутствие говорит о многом. И может быть, судьба как раз и уберегла Анну от этой встречи – этого самого большого ее возможного разочарования.
На фоне Варвары, Ильи и Люси – Михаил, в доме которого доживает свой век мать, воспринимается как натура наиболее милосердная, несмотря на свою грубоватость.
Анна нередко ругает сына, обижается на его неловкие, порою даже жестокие шутки (он, например, говорит ей: «А ты знаешь, что у нас теперь только по 70 годов живут, более не полагается?», чем повергает старуху в неимоверный страх). Но именно он, Михаил, изо дня в день, хорошо ли, плохо ли, ухаживает за матерью. Не Люся, прокурорским тоном изрекающая: «Ты заслужила себе спокойную старость, и издеваться над тобой мы не позволим никому, а тем более родному сыну»; не всхлипывающая Варвара: «Над матушкой нашей так издеваться – это че ж такое на белом свете творится?!», «Не подходя к нашей матушке! Ишь какой. Не имеешь права подходить»; не молчащий, как всегда в таких случаях, Илья, – а именно Михаил помог дожить матери до ее восьмидесяти лет, не попрекнув, да и, в сущности, не так уж и обидев ее, как представили это сестры. И потому именно ему доверил автор быть временным, промежуточным судьей, который вправе выносить обвинение, чтобы дать обвиняемым срок на обдумывание, на размышление, наконец, на раскаяние. Не столько спьяну, от обиды на несправедливые обвинения, которые от кого-кого, да не от Варвары с Люсей ему слушать, он и вскипел: мол, не нравится, как я ухаживаю за матерью – «Может, кто-нибудь из вас заберет ее, а? Давайте. Забирайте. Корову отдам тому, кто заберет. Ну?.. Кто из вас больше всех любит мать? Забирайте. Что вы раздумываете? Я такой-сякой, а вы тут все хорошие. Ну, кто из вас лучше всех?»
Краткие ответы сестер и брата характеризуют их полностью, углубляя еще раз основную, доминирующую черту того или иного героя.
Люся, привыкшая к агрессивному обвинению как к основному в ее арсенале способу защиты своего спокойствия, заявила: «Ты сумасшедший!» Варвара говорит, что она только корову может взять, а матери у них жить негде, места мало. Не хочет забрать мать и Илья, уклончиво бросающий Михаилу: «Ты перепил… Сам не понимаешь, что делаешь». И как бы подводя итог, Михаил говорит: «Значит, никто не желает?.. Тогда идите вы все от меня, знаете куда… И не говорите мне, что я такой да разэтакий, не лайте на меня. А ты, мать, ложись и спи… Они тебя так больше любят, когда ты здесь лежишь».
Не случайно Валентин Распутин назвал «Последний срок» своей главной книгой.
Последний срок, по большому счету, наступает для всего поколения «детей», так и не сумевших наследовать духовное богатство предшествовавших ему – нет, не «отцов», – распутинских старух. На этом поколении «порвалась связь времен» и началось безвременье, конец истории. Автор словно предлагает читателю вновь и вновь задуматься над тем, каким станет мир, из которого уйдут все Анны и останутся Ильи, Варвары, Михаилы и Люси.
И мы сегодня, сорок лет спустя, уже знаем, каким он стал…
Из книги Сталин. На вершине власти автора Емельянов Юрий ВасильевичГлава 34. ПОСЛЕДНИЙ СЪЕЗД ПАРТИИ И ПОСЛЕДНИЙ ПЛЕНУМ ЦК Открытию XIX съезда партии предшествовало опубликование в центральной печати статьи «Экономические проблемы социализма в СССР». Хвалебные упоминания об этой работе или цитаты из нее содержались в передовицах газет и
Из книги Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат автора Зенькович Николай АлександровичПервый срок В 1953 году он получил первый срок - восемь лет. Официальная версия, которая тогда не была обнародована, - превышение власти, злоупотребления.Вероятнее всего, считает С. П. Красиков, Василий был подвергнут аресту на основании решения особого совещания КГБ СССР.
Из книги Непарадные портреты автора Гамов Александр4. «Это же последний срок. Чего здесь сложного?» 13 марта 2004-го Путина вновь избрали Президентом России. В три часа ночи он пришел - пешком - в свой предвыборный штаб, который находился рядом с Красной площадью. И я рискнул спросить у него о том, о чем при дневном свете
Из книги Сколько стоит человек. Тетрадь девятая: Чёрная роба или белый халат автора Керсновская Евфросиния АнтоновнаИспытательный срок На всю шахту Ольга Бабухивская прославилась тем, что ни один горный мастер и ни один бригадир не могли вынудить ее к сожительству. Ее послали навалоотбойщиком в лаву. Грузить уголь приходилось ей наравне с мужчинами, а пайку все равно выписывали
Из книги Русский царь Иосиф Сталин автора Кофанов Алексей НиколаевичПЕРВЫЙ СРОК Потянулось следствие. Иосиф скучал в батумской тюрьме, затем в кутаисской, потом опять в батумской; это длилось 15 месяцев. Одно время его даже потеряли: пропала отчетность об очередном переселении, и начальство забыло, где он находится.И вот что любопытно: мы не
Из книги Леонид Кучма [Настоящая биография второго Президента Украины] автора Корж ГеннадийПервый срок В 1994 году, после победы Леонида Кучмы на президентских выборах, одесские кавээновские джентльмены пошутили: «Раньше наш президент выглядел хорошо, а страна - плохо. Теперь и президент, и страна выглядят одинаково». Они намекали на то, что второй Президент
Из книги Всё тот же сон автора Кабанов Вячеслав ТрофимовичИспытательный срок Из Риги в Москву26 августа 1965 г.…Твоя фотография (с Наташкой) стоит у меня на книжной полке. Ты на ней совсем живой. Кажется, поднимешь глаза и посмотришь. Хахали мои пугаются и думают, что Наташка - моя. Я говорю: нет. Спрашивают: а это кто? Я говорю - муж.
Из книги Николай II автора Боханов Александр НиколаевичГлава 30 ПОСЛЕДНИЙ СРОК В подневольных мытарствах и скитаниях все члены романовской семьи вели себя мужественно и достойно: не роптали, не стонали, слезных прошений в руководящие инстанции не писали. Жили с надеждой и верой. Они преодолели свой земной срок так, что даже
Из книги Память о мечте [Стихи и переводы] автора Пучкова Елена ОлеговнаДайте срок Жизнь затвержена, словно урок… Полустертое новой главою, Встанет прошлое, снова живое. Дайте срок! Слишком часто нам память не впрок… Вдруг забудутся все оправданья И откроется правда страданья - Дайте срок! Прилетят, словно со?рок соро?к, Сорок дней или
Из книги От фарцовщика до продюсера. Деловые люди в СССР автора Айзеншпис ЮрийПервый срок
Из книги Виктор Цой и другие. Как зажигают звезды автора Айзеншпис ЮрийВторой срок Такая недолгая свобода Днем 5 мая 1977 года я приехал на Ярославский вокзал. Меня не встречали, да я и не особо хотел этого. Все-таки не покоритель Полюса вернулся. К тому же сложно было дозвониться из Печоры, требовалось заказывать разговор, потом долго ждать
Из книги автораСРОК ТРЕТИЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Из книги автора«Последний срок» В 1970 году журнал «Наш современник» (№№ 7, 8) опубликовал новую повесть Валентина Распутина «Последний срок», над которой автор работал с 1969 года. Повесть сразу же вышла книгой в нескольких издательствах, была переведена на другие языки, издана за рубежом