План пересказа

1. Ссора рассказчика со своим племянником.
2. Мальчик горит желанием получить подарки от дяди, а тот не хочет его баловать.
3. Ребенок не реагирует на замечания взрослых, играя в шумную игру. Дядя наказывает его. Мальчик рыдает.
4. Когда он успокаивается, взрослые убеждают его, что он должен попросить у дяди прощения. Мальчик непреклонен.
5. Мальчик смягчается, а дядя показывает ему, как пишутся цифры.

Пересказ
I

Повествователь вспоминает о ссоре с племянником. Мальчик — большой шалун. Обычно после буйно проведенного дня он подходит, прижимается к плечу, и достаточно одного ласкового слова, чтобы он забыл все обиды и кинулся целовать и обнимать своего дядю.

Но в этот раз была слишком большая ссора. И мальчик не решился подойти близко, а лишь пожелал «покойной ночи» и шаркнул ножкой, как очень воспитанный ребенок. Но «перестрадав свое горе», забыв обиды, мальчик вновь попросил показать ему цифры: «Дядечка, прости меня... Я больше не буду... И, пожалуйста, все-таки покажи мне цифры! Пожалуйста!» Дядя с ответом помедлил.

В этот день мальчик проснулся с новой мечтой: «иметь свои собственные книжки с картинками, пенал, цветные карандаши — непременно цветные! — и выучиться читать, рисовать и писать цифры. И все это сразу, в один день, как можно скорее».

Проснувшись, он тут же позвал к себе дядю и «засыпал горячими просьбами». Тому не хотелось идти в город, и он стал придумывать различные причины, чтобы этого не делать, пообещав все купить завтра. Сердце подсказывало, что нельзя отказывать и лишать радости ребенка, но в голове всплыло правило, что нельзя также и баловать детей. Мальчик разволновался и дерзко пригрозил: «Помни ты это себе». Весь день он вел себя очень плохо.

Вечером, когда бабушка, мама и дядя собрались за чаем, мальчик нашел другой выход своим эмоциям.

Он придумал замечательную игру: «подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и при этом так звонко вскрикивать, что у нас чуть не лопались барабанные перепонки». На просьбы бабушки и мамы мальчик не реагировал. Тут ему сделал замечание дядя. Но мальчик в ответ подпрыгнул еще сильнее и крикнул еще пронзительнее. Дядя сделал вид, что больше его не замечает. Тут-то и начинается история. Мальчик крикнул снова и с такой божественной радостью, что «сам Господь Бог улыбнулся бы при этом крике». Но дядя в бешенстве вскочил со стула и крикнул во все горло: «Перестань!»

Лицо мальчика на секунду исказилось от ужаса, но, чтобы скрыть это, он еще раз жалко ударил ногами в пол. Дядя кинулся к нему и дернул за руку так, что мальчик перевернулся волчком, шлепнул его и, вытолкнув из комнаты, закрыл дверь.

От обиды и неожиданного оскорбления мальчик «закатился таким страшным, таким пронзительным альтом, на какой не способен ни один певец в мире». Мальчик кричал, рыдал, просил о помощи, но взрослые были неумолимы. Бабушка еле сдерживала слезы и желание вбежать в детскую.

Измученный своими рыданиями, упившись своим детским горем, с которым не сравнится, может быть, ни одно человеческое горе, он затих.

Дядя выдержал характер и через полчаса, после того как затих ребенок, заглянул в детскую. Мальчик сидел на полу, подергиваясь от вздохов, и играл. Сердце дяди сжалось, но он не показал вида. Ребенок поднял голову и посмотрел полными презрения глазами: «Теперь я никогда больше не буду любить тебя!» Затем он пригрозил дяде, что ничего ему не купит и даже заберет подаренную когда-то японскую копеечку. На что дядя ответил: «Пожалуйста!»

Затем к мальчику заходили бабушка и мама. Они говорили, что нехорошо, когда дети растут непослушными, советовали мальчику подойти к дяде и попросить прощения. Но ребенок упорствовал, и тогда все сделали вид, что забыли о нем.

Дядя переживал и решил побродить по городу. Бабушка стала стыдить мальчика, затем, помолчав, «ударила по самой чувствительной струне» его сердца. Она сказала: «Кто же тебе купит пенал, бумаги, книжку с картинками? А цифры?» Этим самолюбие мальчика было сломлено. Взрослые сделали так, чтобы он смирился, коль не захотел потерпеть. И он смирился.

Выйдя из детской, мальчик попросил у дядечки прощения, умолял его дать хоть каплю счастья, которого он так жаждет. Дядя немного еще пожурил его и согласился. Огромной радостью засияли глаза мальчика. Он с необыкновенным старанием начал выводить цифры: один... два... пять... А дядя тем временем наслаждался радостью ребенка, с нежностью глядя на него.

Этот рассказ написан в форме исповеди взрослого человека маленькому мальчику. Автор обращается к своему племяннику Жене, с которым у него произошла серьезная размолвка, пытаясь и ему и себе объяснить мотивы своего поведения.

Дядя очень любит этого малыша. «Должен сказать тебе: ты большой шалун. Когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу», — так пишет он о племяннике. Но как трогателен бывает этот мальчик, когда сиротливо прижимается к плечу своего дяди! Стоит ему в эту минуту сказать хоть одно ласковое слово, как малыш начинает порывисто целовать и обнимать дядю.

Из-за чего же произошла ссора этих двух так сильно привязанных друг к другу людей?

Приехавший в гости дядя — для мальчика источник самых замечательных открытий. Он привозит ему подарки, учит многим увлекательнейшим вещам. Вот и теперь обещал купить книжки с картинками, пенал, цветные карандаши. Но главное — обещал научить цифрам!

С детским нетерпением малыш требует немедленного осуществления своей мечты. Но дяде не хочется идти сию минуту в магазин. Он пробует слукавить, говорит, что сегодня царский день (выходной) и магазины не работают. Племянник не верит этой отговорке, настаивает на своем. Дядя, считая, что баловать ребенка не следует, не отступает от своего решения. Тогда мальчик просит показать хотя бы цифры. Из тех же воспитательных соображений дядя откладывает это на завтра.

— Ну, хорошо же, дядька! — пригрозил тогда обычно очень ласковый малыш. — Помни ты это себе!

Энергия, которая должна была найти выход в радости от исполнения заветного желания, стала искать иной выход: маленький племянник расшалился не на шутку. Он бегал, опрокидывая стулья, шумел. А за вечерним чаем придумал новую игру: подпрыгивал, бил изо всех сил ногами в пол и при этом громко вскрикивал. Его пробовали унять мама, бабушка. Наконец и дядя сказал: «Перестань». На это Женя дерзко ответил: «Сам перестань». И продолжал подпрыгивать. Раздраженный дядя схватил его за руку, крепко шлепнул и вытолкал за дверь.

От боли, от острого и внезапного оскорбления мальчик зашелся криком, который перешел в плач. Никто не вышел к нему, чтобы успокоить. Взрослые стойко держались своих воспитательных принципов, хотя сердца их разрывались от жалости. «Было невмоготу и мне, — признается в своей исповеди дядя. — Хотелось встать с места, распахнуть дверь в детскую и сразу, каким-нибудь одним горячим словом, пресечь твои страдания. Но разве это согласуется с правилами разумного воспитания и с достоинством справедливого, хотя и строгого дяди?»

Когда мальчик затих, дядя под выдуманным предлогом все-таки зашел в детскую. Женя сидел на полу и играл пустыми спичечными коробками. При виде все еще вздрагивающего от недавних рыданий мальчика у дяди сжалось сердце. Но он продолжал выдерживать характер.

Племянник посмотрел на дядю злыми, полными презрения глазами и хрипло сказал: «Теперь я никогда больше не буду любить тебя».

Взрослые сделали вид, что не обращают внимания на малыша.

Кто же разрешил этот драматический и для мальчика, и для взрослых конфликт? Умные, все понимающие взрослые? Нет. Им мешала какая-то внутренняя преграда. Эта преграда — оставленное в детстве умение не раздумывая следовать искренним порывам сердца. В своей разумной логике они выглядят жестокими. Автор, беспощадно для себя анализируя ситуацию, невольно приводит читателя к этому выводу. Первым делает шаг к примирению малыш. «Дядечка, прости меня», — говорит он, обессиленный неравной борьбой. Но в этих словах не столько признание своей вины, сколько стремление восстановить прежнюю гармонию, вернуть любовь.

И дядечка смилостивился, хотя сам всей душой стремился к прекращению этой нелепой ссоры. И вот он уже показывает племяннику цифры. А тот старается быть таким покорным, деликатным, осторожным в каждом своем движении, чтобы не рассердить дядю.

«Теперь уже и я наслаждался твоей радостью, с нежностью обоняя запах твоих волос: детские волосы хорошо пахнут, — совсем как маленькие птички», — признается дядя малышу в своей исповеди, которую тот еще не может прочитать. Это — исповедь перед самим собой.

«Мой дорогой, когда ты вырастешь, вспомнишь ли ты, как однажды зимним вечером ты вышел из детской в столовую, - это было после одной из наших ссор, - и, опустив глаза, сделал такое грустное личико? Ты большой шалун, и когда что-нибудь увлечет тебя, ты не знаешь удержу. Но я не знаю никого трогательнее тебя, когда ты притихнешь, подойдешь и прижмешься к моему плечу! Если же это происходит после ссоры, и я говорю тебе ласковое слово, как порывисто ты целуешь меня, в избытке преданности и нежности, на которую способно только детство! Но это была слишком крупная ссора…» В тот вечер ты даже не решился подойти ко мне: «Покойной ночи, дядечка» - сказал ты и, поклонившись, шаркнул ножкой (после ссоры ты хотел быть особенно благовоспитанным мальчиком). Я ответил так, будто между нами ничего не было: «Покойной ночи». Но мог ли ты удовлетвориться этим? Забыв обиду, ты опять вернулся к заветной мечте, что пленяла тебя весь день: «Дядечка, прости меня… Я больше не буду… И пожалуйста, покажи мне цифры!» Можно ли было после этого медлить с ответом? Я помедлил, ведь я очень умный дядя… В тот день ты проснулся с новой мечтой, которая захватила всю твою душу: иметь свои книжки с картинками, пенал, цветные карандаши и выучиться читать и писать цифры! И все это сразу, в один день! Едва проснувшись, ты позвал меня в детскую и засыпал просьбами: купить книг и карандашей и немедленно приняться за цифры. «Сегодня царский день, все заперто» - соврал я, уж очень не хотелось мне идти в город. «Нет, не царский!» - закричал было ты, но я пригрозил, и ты вздохнул: «Ну, а цифры? Ведь можно же?». «Завтра» - отрезал я, понимая, что тем лишаю тебя счастья, но не полагается баловать детей… «Ну хорошо же!» - пригрозил ты и, как только оделся, пробормотал молитву и выпил чашку молока, принялся шалить, и весь день нельзя было унять тебя. Радость, смешанная с нетерпением, волновала тебя все больше, и вечером ты нашел им выход. Ты начал подпрыгивать, бить изо всей силы ногами в пол и громко кричать. И мамино замечание ты проигнорировал, и бабушкино, а мне в ответ особенно пронзительно крикнул и ещё сильнее ударил в пол. И вот тут начинается история… Я сделал вид, что не замечаю тебя, но внутри весь похолодел от внезапной ненависти. И ты крикнул снова, весь отдавшись своей радости так, что сам господь улыбнулся бы при этом крике. Но я в бешенстве вскочил со стула. Каким ужасом исказилось твое лицо! Ты растерянно крикнул ещё раз, для того, чтобы показать, что не испугался. А я кинулся к тебе, дернул за руку, крепко и с наслаждением шлепнул и, вытолкнув из комнаты, захлопнул дверь. Вот тебе и цифры! От боли и жестокой обиды ты закатился страшным и пронзительным криком. Ещё раз, ещё… Затем вопли потекли без умолку. К ним прибавились рыдания, потом крики о помощи: «Ой больно! Ой умираю!» «Небось не умрешь, - холодно сказал я. - Покричишь и смолкнешь». Но мне было стыдно, я не поднимал глаз на бабушку, у которой вдруг задрожали губы. «Ой, бабушка!» - взывал ты к последнему прибежищу. А бабушка в угоду мне и маме крепилась, но едва сидела на месте. Ты понял, что мы решили не сдаваться, что никто не придет утешить тебя. Но прекратить вопли сразу было невозможно, хотя бы из-за самолюбия. Ты охрип, но все кричал и кричал… И мне хотелось встать, войти в детскую большим слоном и пресечь твои страдания. Но разве это согласуется с правилами воспитания и с достоинством справедливого, но строгого дяди? Наконец ты затих… Только через полчаса я заглянул будто по постороннему делу в детскую. Ты сидел на полу весь в слезах, судорожно вздыхал и забавлялся своими незатейливыми игрушками - пустыми коробками спичек. Как сжалось мое сердце! Но я едва взглянул на тебя. «Теперь я никогда больше не буду любить тебя, - сказал ты, глядя на меня злыми, полными презрения глазами. - И никогда ничего не куплю тебе! И даже японскую копеечку, какую тогда подарил, отберу!» Потом заходили мама и бабушка, и так же делая вид, что зашли случайно. Заводили речь, о нехороших и непослушных детях, и советовали попросить прощения. «А то я умру» - говорила бабушка печально и жестоко. «И умирай» - отвечал ты сумрачным шепотом. И мы оставили тебя, и сделали вид, что совсем забыли о тебе. Опустился вечер, ты все так же сидел на полу и передвигал коробки. Мне стало мучительно, и я решил выйти и побродить по городу. «Бесстыдник! - зашептала тогда бабушка. - Дядя любит тебя! Кто же купит тебе пенал, книжку? А цифры?» И твое самолюбие было сломлено. Я знаю, чем дороже мне моя мечта, тем меньше надежд на её достижение. И тогда я лукавлю: делаю вид, что равнодушен. Но что мог сделать ты? Ты проснулся, исполненный жаждой счастья. Но жизнь ответила: «Потерпи!» В ответ ты буйствовал, не в силах смирить эту жажду. Тогда жизнь ударила обидой, и ты закричал о боли. Но и тут жизнь не дрогнула: «Смирись!» И ты смирился. Как робко ты вышел из детской: «Прости меня, и дай хоть каплю счастья, что так сладко мучит меня». И жизнь смилостивилась: «Ну ладно, давай карандаши и бумагу». Какой радостью засияли твои глаза! Как ты боялся рассердить меня, как жадно ты ловил каждое мое слово! С каким старанием ты выводил полные таинственного значения черточки! Теперь уже и я наслаждался твоей радостью. «Один… Два… Пять…» - говорил ты, с трудом водя по бумаге. «Да нет, не так. Один, два, три, четыре». - «Да, три! Я знаю», - радостно отвечал ты и выводил три, как большую прописную букву Е.

Вспомнишь ли ты, мой дорогой, когда станешь взрослым, как в один зимний вечер ты вошел в столовую с грустным личиком, опустив глаза? Это случилось после одной из наших с тобой ссор. Ты шалун, и в своих увлечениях не знаешь удержу. Но нет для меня ничего трогательнее, чем когда притихший, ты прижмешься к моему плечу! Когда такое происходит после ссоры, стоит мне сказать ласковое слово, как ты порывисто целуешь меня, переполненный преданностью и нежностью, которые возможны только в детстве.

Но сегодня произошла слишком крупная ссора для того, чтобы так просто разрешиться.

В тот вечер ты ко мне даже не решился подойти. Шаркнув ножкой и поклонившись, ты сказал: «Покойной ночи, дядечка». Особенно благовоспитанным мальчиком ты бывал после ссоры. Я сделал вид, будто между нами не произошло никакой ссоры: «Покойной ночи». Мог ли ты этим удовлетвориться? Ты тут же забыл обиду и снова вернулся к своей заветной мечте, пленявшей тебя весь день. Ты попросил прощения, пообещал так больше не поступать и вернулся к нашему разговору: «…Пожалуйста, покажи мне цифры!» Будучи умным дядей, я помедлил с ответом…

В тот день у тебя появилась новая мечта, захватившая всю твою душу: ты захотел иметь книжки с картинками, цветные карандаши, пенал и непременно выучиться писать и читать цифры! И сделать это все сразу, за один день! Лишь только проснувшись, ты позвал меня в свою комнату и одна за другой посыпались просьбы: купить карандашей и книг и тут же приняться за цифры.

Я соврал, что сегодня царский день, и все лавки заперты. Очень уж мне не хотелось идти в город. Ты закричал было, что день не царский, но я пригрозил, и ты тоскливо вздохнул. Я понимал, что лишаю тебя счастья, но ответил: «Завтра». Детей все же баловать не полагается.

Ты пригрозил: «Ну хорошо же!» - и после молитвы и завтрака начал свои шалости, да так баловался, что тебя нельзя было унять весь день. Твоя радость смешалась с нетерпением, к вечеру твое волнение увеличилось еще больше. Ты стал подпрыгивать и изо всей силы бить ногами в пол и одновременно громко кричать. Ты не обратил внимания на мамино замечание, затем на бабушкино, а в ответ на мое замечание ты крикнул особенно пронзительно и ещё громче ударил в пол. Вот тут-то вся история и началась …

Сделав вид, что я ничего не замечаю, хотя внутри меня все похолодело от внезапной ярости, я не реагировал на твое поведение. И тут ты снова крикнул. Тут я не выдержал и, взбешенный, вскочил со стула. Какой ужас был написан на твоем лице! Ты еще раз растерянно крикнул, больше для того, чтобы показать, что ничуть не испугался. Я тем временем бросился к тебе, схватил за руку, крепко и с огромным наслаждением шлепнул, выставил из комнаты и захлопнул дверь. Такие вот цифры!

Ты зашелся в страшном и пронзительном крике, вызванном болью и жестокой обидой. Вопли не прекращались, напротив, они только усиливались. К ним добавились рыдания, а затем крики о помощи. Я холодно сказал: «Покричишь и смолкнешь». Однако мне было стыдно, я старался не глядеть на бабушку, готовую разрыдаться. Но она крепилась, в угоду мне и маме.

Ты понял, что тебя никто не утешит, потому что мы не сдадимся. Но сразу прекратить вопли ты тоже не мог – тебе не позволяло самолюбие. Ты уже охрип, но продолжал кричать. Мне очень хотелось войти в детскую и остановить твои страдания, но ведь это неправильно с точки зрения воспитания и не согласуется с достоинством строгого и справедливого дяди? Ты, наконец, затих…

Лишь полчаса спустя заглянул я в детскую, будто по постороннему делу. Весь в слезах, ты сидел на полу и, судорожно вздыхая, забавлялся пустыми коробками спичек - незатейливыми своими игрушками. Мое сердце сжалось! Но стоило мне взглянуть на тебя, как, глядя на меня полными презрения, злыми глазами, ты сказал, что никогда больше не будешь любить меня, ничего мне не купишь и даже отберешь японскую копеечку, которую мне подарил.

Потом в комнату заходили мама и бабушка, тоже делая вид, что случайно заглянули. Они говорили о непослушных и нехороших детях и советовали попросить прощения. Бабушка печально и жестоко обещала умереть, на что ты сумрачным шепотом ответил: «И умирай». И мы оставили тебя, сделав вид, что забыли о тебе.

Наступил вечер, а ты все сидел на полу и двигал спичечные коробки. Я чувствовал себя мучительно, и отправился побродить по городу. Бабушка стала укорять тебя, говоря: «Бесстыдник… Дядя любит тебя!» Кто же тебе купит пенал и книжку, цифры? Твое самолюбие было побеждено.

Мне известно: чем дороже моя мечта, тем надежд на её достижение меньше. Тогда мне приходится лукавить: я принимаю равнодушный вид. Что же мог сделать ты? Проснувшись, ты был полон жаждой счастья. Однако жизнь приказала тебе потерпеть. Ты буйствовал, не имея возможности смирить эту жажду. И жизнь ответила тебе обидой, и ты кричал от боли. Жизнь и тут не дрогнула, она приказала смириться. И ты смирился.

Ты робко вышел из детской и попросил прощения. Жизнь смилостивилась и позволила взять карандаши и бумагу. Твои глаза засияли радостью. Ты так боялся рассердить меня, каждое мое слово ты ловил с жадностью. Ты старательно выводил черточки, полные таинственного значения. Теперь и я тоже наслаждался твоей радостью. Ты считал: «Один… Два… Пять…» - и с трудом водил по бумаге. Ты радостно выводил один, два, четыре… А цифра три была похожа на прописную букву Е.

Год издания рассказа: 1898

Произведение «Цифры» Бунина - это совсем небольшой рассказ, который относят к раннему творчеству писателя. В основе его популярности лежит наличие рассказа в школьной программе. В некоторых учебных заведениях по мотивам рассказа Ивана Бунина «Цифры» даже пишут сочинение. Такое внимание к творчеству знаменитого русского классика обеспечило его произведениям попадание в рейтинги нашего сайта, а самому писателю высокое место в нашем .

Рассказа «Цифры» краткое содержание

Основной темой рассказа Бунина «Цифры» является сора между рассказчиком и его племянником. Дядя рассказывает историю этой ссоры самому же племяннику, который забыл о ней. Начинается все с событий, происходящих вечером. После ссоры племянник пытается вести себя как воспитанный мальчик. Обычно сора заканчивалась просто. Ты подходил ко мне прижимался к плечу и услышав от меня доброе слово ты с детской простой обнимал меня и бросался целоваться. Но в этот раз ссора была через чур крупная. Главный герой Бунина «Цифры» лишь подошел и сказал: «Покойной ночи, дядечка» и шаркнул ножкой, как учила нянечка. Я ответил отстраненно6 «Покойной ночи». Но твое детское сердце не выдержало, и ты волнуясь выпалил «Дядечка, прости меня… Я больше не буду… И, пожалуйста, все-таки покажи мне цифры! Пожалуйста!». Я был очень умный дядя и как мне не хотелось прям сейчас выполнить твою просьбу я помедлил.

Но если рассматривать краткое содержание рассказа «Цифры» Бунина, то стоит упомянуть как начинался этот день. Ты проснулся с мыслю о карандашах, книжках с картинками и желанием научиться писать, читать и рисовать цифры. Буквально сразу ты огорошил меня этой просьбой, и я немного слукавил из лени сказав, что все заперто, так как сегодня царский день. Ты начал уверять что это не так и требовать исполнить твою просьбу прямо сейчас, но я уже в воспитательных целях проявил твердость. Прочитав с бабушкой «Отче наш», ты выпил склянку молока и умчался в ожидании завтра, ведь как в ты загорелся идеей.

Далее в рассказе Бунина «Цифры» кратком содержании вы узнаете, как целый день ты жил в ожидании завтра. А вечером нашел отличную игру. Ты подпрыгивал громко кричал и бил ногами об пол. Сначала ты проигнорировал замечание бабушки, потом мамы, а потом и мое. Я постарался делать вид что не замечаю тебя, но сделать это было непросто. Поэтому, когда в очередной раз ты громко крикнул я в бешенстве вскочил со стула. Ты же как будто не испугался еще раз крикнул, и тогда я кинулся к тебе, рванул за руку, и шлепнул тебя. После чего выставил из комнаты.

Далее в рассказе Ивана Бунина «Цифры» читать можно как от обиды и боли ты зашелся пронзительным альтом. Ты начал играть умирающего и кричал: «Ой мамочки! Умираю». «Чай не умрешь» — отвечал я из другой комнаты. Мне хотелось побежать и утешить тебя, но в воспитательных целях я сохранял спокойствие. То же самое пытались делать мама и бабушка, хотя это им давалось с огромным трудом. Ты понял, что просить прощения и жалеть тебя некто не будет, но еще некоторое время охрипшим голосом без слез кричал. Но в конце концов ты затих.

Далее в кратком содержании рассказа Бунина «Цифры» читать можно о том, как примерно через полчаса я якобы в поисках портсигара зашел к тебе. Ты переставлял пустые коробки от спичек. Мое сердце сжалось, и я уж хотел выйти, но ты сказал мне что некогда не будешь теперь любить меня, нечего мне не купишь и даже заберешь японскую копеечку, которую подарил мне. Я ответил, что дело твое, но забирать подарки - это нехорошо. Затем к тебе заходили мама и бабушка. Они так же делали вид что зашли случайно или по делу. Они уговаривали тебя попросить прощения и даже угрожали что я уеду в Москву и больше некогда не приеду. На все это ты только отвечал: «Ну и хорошо». В конце концов мама посоветовала не обращать внимания на эту злючку. Лишь бабушка через некоторое время нанесла победный удар по тебе. Она напомнила, что раз ты не любишь дядю, то он не покажет тебе цифры и не научит писать. Ты был побежден и самолюбие твое сломлено.

На следующий день ранним утром главный герой Бунина «Цифры» проснулся в ожидании. Но следовало подождать и смириться. И ты это сделал. Ты подошел ко мне и попросил прощения. Сказал, что любишь меня. Тогда я смиловался, и предложил тебе нести карандаши и бумагу. Твои глаза заблестели, и ты поспешно, но стараясь не допустить оплошность слушал меня. Старательно ты выводил каждую цифру, а я наслаждался твоим видом и цифрой три, которую ты писал, как букву «Е».

Рассказ «Цифры» на сайте Топ книг

Рассказ Ивана Бунина «Цифры» читать настолько популярно, что он уже не в первый раз попадает в наш рейтинг . Кроме того, во время прохождения произведения в школьной программе интерес к нему многократно возрастает. Так случилось и в этот раз благодаря чему произведение Бунина «Цифры» представлено в нашем новом рейтинге 2016 года. И учитывая все эти особенности мы ожидаем что и в наших последующих рейтингах рассказ будет занимать достойное место.

Рассказ Ивана Бунина «Цифры» читать онлайн на сайте Топ книг вы можете .

Рассказ Ивана Бунина «Цифры» скачать бесплатно на сайте Топ книг вы можете .