Издательство «Никея»
В 1988 году выпускник престижного факультета журналистики МГУ, мастер спорта международного класса, капитан университетской сборной и член сборной СССР по водному поло Игорь Росляков приехал в возрождающуюся Оптину пустынь и остался в ней навсегда. Пасхальным утром 18 апреля 1993 года иеромонах Василий (Росляков) был жестоко убит вместе с двумя другими насельниками монастыря.
К 20-летию его мученической кончины издательство «Никея» выпустило книгу «Буду верен словам до конца». Жизнеописание Иеромонаха Василия (Рослякова). Помимо биографии, в нее вошло богатое творческое наследие отца Василия - дневники, письма, проповеди, стихотворения, цитаты… Все это позволяет приоткрыть сокровенную жизнь монаха-мученика, прикоснуться к его внутреннего миру.
Ниже мы публикуем отрывок из книги «Буду верен словам до конца».
Смерть страшна, потому что она знает обо мне все, потому что она обладает мною, распоряжается мною, как госпожа своим рабом. Христианство дает знание о смерти и о будущей жизни, уничижая этим власть смерти. Да, и о христианине смерть знает все, но он знает о ней ровно столько, чтобы не бояться ее.
Христианство превращает смерть из убийцы во врача, из незнакомца в товарища.
Сколько б ни рассуждали о смерти атеисты и интеллигенты, она для них остается незнакомкой, явлением, не вписывающимся в круг жизни, явлением потусторонним, потому что они не имеют знания о смерти.
Мы боимся в темноте хулигана, потому что он не знаком нам, мы не знаем его намерений, а с близким человеком и в темноте встреча становится радостной.
«Красота спасет мир», - писал Достоевский. Красота - это Бог. Сколько бы мы ни исследовали нашу жизнь, сколько бы ни расчленяли ее на составные части вроде бы для того, чтобы понять ее механизм, жизнь в своей целостности будет всегда прекрасной, Божественной и не познаваемой до конца, как не познаваема красота.
Сколько бы мы ни исследовали состав почвы, находя в ней все новые и новые металлы и соли, сколько бы мы ни проникали в тайны наследственности, создавая новые отрасли науки, умные академии, институты, лаборатории, все равно цветок, взошедший на изученной земле, цветок, взошедший из хрестоматийного семени, повергает в изумление своей красотой.
Радость, которую дарует знание, должна дополняться радостью созерцания, тогда она будет совершенна. «Все знаю, все понимаю и все равно удивляюсь», - говорит человек. Изумление перед всем, изумление, несмотря ни на какие беды, - это красота, это спасение миру, это начало пути к Богу. А жизнь без изумления перед красотой, а значит, и без Бога пуста и ничтожна.
Икона Казанской Божией Матери и икона Преподобного Амвросия источали миро. Матерь Божия, укрепи нас! Старец святый, заступись за обитель!
Старец Силуан:
«Чем больше любовь, тем больше страданий душе,
чем полнее любовь, тем полнее познание,
чем горячее любовь, тем пламеннее молитва,
чем совершеннее любовь, тем святее жизнь».
«Любить Бога никакие дела не помешают».
Что надо делать, чтобы иметь мир в душе и в теле?
Для этого надо любить всех, как самого себя, и каждый час быть готовым к смерти.
21 июня - 29 августа. Оптина пустынь.
Отдельные мысли и выписки из книг:
«Горе отнимающим плату у наемника, потому что отнимающий плату - то же, что проливающий кровь».
Преподобный Ефрем Сирин
«В меру жития бывает восприятие истины».
Преподобный Исаак Сирин
Прежде всего:
1. Сознание своей немощи
2. Терпение
3. Самоукорение
Это путь к смирению (преподобный Амвросий).
Библия - ключ к истории. Дух истории. Потом археология, геология и т.д.
«Крепко сказал Господь!» (Один старый иеромонах.)
Крапива выше меня ростом
Растет у стен монастыря.
Лишь на заброшенном погосте
Так буйно всходят семена.
Лишь на местах минувшей славы,
Среди стареющих святынь
Такие вырастают травы…
Крапива да еще полынь.
Прочитанные книги:
1. «Жизнеописание старца Амвросия». Прот. Четвериков.
2. «Жизнеописание преподобного Амвросия». Иеромонах Андроник. Материалы к канонизации.
3. «Оптина пустынь и ее время». Концевич.
4. «Историческое описание Оптиной пустыни». Архим. Л. Кавелин.
5. «Священная поэзия». Схиархим. Варсонофий.
6. «Лествица» преподобного Иоанна.
7. «Иеромонах Климент Зедергольм». К. Леонтьев. Мир существует только до момента его окончательного самоопределения в сторону добра или зла.
«Мир существовал ради Тайны».
Схиархим. Варсонофий
19 ноября 1988 г. Получил известие о гибели о. Рафаила. Он разбился 18 ноября на машине, 60 км от Новгорода.
ОТЦУ РАФАИЛУ
Нашел бы я тяжелые слова
О жизни, о холодности могилы,
И речь моя была бы так горька,
Что не сказал бы я и половины.
Но хочется поплакать в тишине
И выйти в мир со светлыми глазами.
Кто молнией промчался по земле,
Тот светом облечен под небесами.
«Откровенные рассказы странника духовному своему отцу»:
«Когда сильный холод прохватит меня, я начну напряженнее говорить молитву и скоро весь согреюсь. Если голод меня начнет одолевать, я начну чаще призывать имя Иисуса Христа и забуду, что хотелось есть! Когда сделаюсь болен, начнется ломота в спине и ногах, стану внимать молитве и боли не слышу. Кто когда оскорбит меня, я только вспомню, как насладительна Иисусова молитва, - тут же оскорбление и сердитость пройдет и все забуду».
Милосердый Господи! Да будет воля Твоя, хотящая всем спастись и в разум истины приити: спаси и помилуй раба Твоего (имя рек). Приими сие желание мое, как вопль любви, заповеданной Тобою.
3. 01. 89
Глас 4
Свято-Введенская обитель/ Оптина пустынь достоблаженная,/ присно уповающая на милость Богоматери/ и на брегах реки, текущей в живот вечный,/ возрастила чудное древо старчества/ и уподобиласяеси граду, сошедшему с небес,/ идеже Бог обитает с человеки,/ отымая от очей их всякую слезу./ Темже возликуем, братие,/ Христа Царя и Бога нашего воспоим/ и Владычицу мира Пречистую Деву восславим,/ яко дарова нам пристанище во спасение:/ наставников - отцев преподобных.
Колико одежду раздеру на себе, окаянный, и покоя душевного достигну? колико пепла возложу на главу срамную свою и не иму помышлений лютых? в кое вретище облекусь и не узрю беззаконий своих? всуе мятуся, всуе замышляю покаяние. Но Ты, Владыко, глаголавый: без Мене не можете творитиничесоже, пройди во уды моя Словом Своим, рассеки каменную утробу мою и изведи источники слез покаяния.
Тебе, Владыко, приношу житие мое и тайную надежду полагаю в крепости своей; славу Тебе воссылаю и сокрыть тщуся лукавство словес моих (часть некую лукавства своего). Господи, не презри сердечного покаяния моего и помилуй (очисти) мя.
15 апреля 1989 г. Похвала Богородице.
О всеславный отче Амвросие, стяжавший всеми дарами дориносима Духа Святаго! Нынешнее приими приношение, от грядущих зол соблюди чад твоих и на Страшнем Судищи заступи, да с тобою воспоим: Аллилуйя.
17 апреля 1989 г. Вывешено распоряжение о. наместника о принятии в послушники 10 рабочих. Среди них мое имя.
П одлинно, только вы люди, и с вами умрет мудрость!"
"Я желал бы только отстоять пути мои пред лицем Его! И это уже в оправдание мне, потому что лицемер не пойдет пред лице Его!" (Иов. 13, 15-16)
"Ты говоришь: горе мне! ибо Господь приложил скорбь к болезни моей; я изнемог от вздохов моих, и не нахожу покоя"... так говорит Господь: вот, что Я построил, разрушу, и что насадил, искореню, - всю эту землю. А ты просишь себе великого: не проси; ибо вот, Я наведу бедствие на всяку плоть, говорит Господь, а тебе вместо добычи оставлю душу твою во всех местах, куда ни пойдешь" (Иер. 45, 3-5).
"Не сидел я в собрании смеющихся и не веселился: под тяготеющею на мне рукою Твоею я сидел одиноко, ибо Ты исполнил меня негодования.
За что так упорна болезнь моя, и рана моя так неисцельна, что отвергает врачевание? Неужели Ты будешь для меня как бы обманчивым источником, неверною водою? На сие так сказал Господь: если ты обратишься, то Я восставлю тебя, и будешь предстоять пред лицем Моим; и если извлечешь драгоценное из ничтожного, то будешь как Мои уста. Они сами будут обращаться к тебе, а не ты будешь обращаться к ним" (Иер. 15, 17-19).
"И к одним будьте милостивы, с рассмотрением, а других страхом спасайте, исторгая из огня..." (Иуд. 1, 22-23).
"Если же, ища оправдания во Христе, мы и сами оказались грешниками, то неужели Христос есть служитель греха? Никак. Ибо если я снова созидаю, что разрушил, то сам себя делаю преступником" (Гал. 2, 17-18).
"Если же жизнь во плоти доставляет плод моему делу, то не знаю, что избрать. Влечет меня то и другое: имею желание разрешиться и быть со Христом, потому что это несравненно лучше; а оставаться во плоти нужнее для вас" (Флп. 1, 22-24).
"Но что для меня было преимуществом, то ради Христа я почел тщетою" (Павла к Филлипийцам, 3, 7).
"Впрочем, до чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить" (Флп. 3, 16).
"... ибо я научился быть довольным тем, что у меня есть. Умею жить и в скудости, умею жить и в изобилии" (Флп. 4, 11-12).
"Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу; ибо в Нем обитает вся полнота Божества телесно" (Кол. 2, 8-9).
"Изучение христианства доказывает со всею определенностью и решительностью истину его. Убеждение, доставляемое правильным изучением христианства, убеждение в существовании всего невидимого, преподаваемое христианством, гораздо сильнее, нежели убеждение в существовании видимого, доставляемого чувствами".
Еп. Игнатий. О христианстве
"Истина одна и потому она по самой природе своей непоколебима и не подлежит перемене под влиянием личных мнений или ходячих идей времени. Напротив - ложь многообразна и самопротиворечива".
Св. Феодор Студит
"Сыне, даждь ми сердце твое, а все прочее Я Сам приложу тебе".
Сирах
NB! Вспомнить и записать хотя бы основные вехи, этапы, случаи, происшествия из прошлого.
По благословению пытаюсь начать дневник. Вечером беседа. Все мои слова не по существу. Не могу точно выразить свои основные духовные проблемы, поэтому беседа течет сама по себе и не утоляет моей жажды.
Утро. Мать нашла мой крещальный крестик. Мне 27 лет. Я надел этот крестик впервые после крещения, бывшего 27 лет назад.
Явный знак Божий:
1. указующий, может быть приблизительно, день моего крещения (мать не помнит) - это радостно.
2. напоминающий слова Христовы: "... возьми крест свой и следуй за Мной" - это пока тягостно.
На всенощном бдении - вынос Креста (Крестопоклонная неделя Великого поста).
Воистину крестный день!
Литургия в Церкви Пророка Илии.
Тренировка. В гостях у Левана.
5 игр. Пост. Познал опытно слова Давида: колени мои изнемогли от поста и тело мое лишилось тука.
Господи, спаси и сохрани!
Литургия. Богоявленский собор
Иеремия 15; 17-19
Не сидел я в кругу захмелевших друзей,
Не ругался (смеялся), как нынче все плохо.
(Не читал я Рубцова и Блока)
Опечалился я, и с печалью своей
Я сидел у икон одиноко.
И зачем так упорны недуги мои
И печаль моя так неисцельна,
Что, отвергнув лекарства - вино и стихи,
По квартире шатаюсь бесцельно.
(Я режим применяю постельный)
(Я гляжу в этот мрак беспредельный)
(Свою жизнь выявляю бесцельной).
Неужели и Ты, Кому сердце вверял,
(От печали желая укрыться),
(Кому страстно учился молиться),
Кому стал доверять и молиться,
Неужели и Ты переменчивым стал
И оставишь, коль что-то случится.
(Ответила совесть как)
И на это ответил мне голос с небес:
Обрати на Меня свое око,
И Я дам тебе силы для свершенья чудес
(Ты увидишь истоки времен и чудес)
(Среди будней увидишь ты тыщи чудес)
И печальную участь пророка.
Отыщи драгоценное средь суеты,
И ты станешь Моими устами -
Ты не будешь слова расточать о любви,
(За любовью придут к тебе сами)
Люди сами придут за словами.
Выставка работ К. Васильева
Небольшой зал в здании Речного вокзала. Вся выставка - работ 30. Интересно, талантливо, красиво, т.е. душевно. А хочется духа! Людям нравится, говорят, возвращение к истокам. Каким? Истоки Руси в христианстве, а не в дремучем лесу. Васильев, видно, увлекался Вагнером (хоронили под его музыку), есть несколько работ о Нибелунгах. Потому и в картинах о Руси тот же языческий привкус (глаза). Соколиный взгляд, волчьи глаза. А хочется побольше доброты, любви, милосердия. Но тут уже Христос: "Милости хочу, а не жертвы".
Васильев умер в 34 г.
Я сжег "Иудейские древности". Они были написаны в марте 1986 г., т.е. ровно год назад.
В культе, в богослужении задействованы все 5 чувств человека.
Зрение - иконы, утварь, одежды священников, т.е. все убранство храма.
Слух - песнопения; обоняние - кадильный фимиам, благовония; осязание - крестное знамение; вкус - принятие Св. Христовых Таинств. Цель - облаготворить человека, в пределе - возвысить, выявить божественную его сущность, дать ему самому ее ощутить, насладиться ею и пробудить стремление к умножению этой духовной красоты, которая, несмотря на наше греховное упорство, доходящее до полного отрицания существования этой красоты, все же не оставляет и не покидает нас.
После долгих раздумий над чем-то очень важным для нас и требующим обязательного разрешения, вдруг рождается примиряющая мысль. Именно рождается: мы были чреваты этой мыслью, вынашивали ее, испытывали муки и боль и, наконец, радуемся ее появлению. Радуемся искренне, как дети. Эту радость мы принимаем порой за истинность, считая, что мы много трудились и потому достойны ее. Но все подлежит проверке опытом. Мысль может быть убедительной, изящной, интересной, но не всегда истинной.
О трех видах искусства.
Литература музыка художество
слово звук цвет
Слово сильнее, чем звук и цвет. Звук более тонок, как бы расплывчат, а потому менее конкретен, определен. Цвет более определен, оформлен, но менее тонок. И в том, и в другом как бы существуют начатки слова. Потому и звук, и цвет словесны и потому они смогли составить слово.
Слово - достояние человека и явление его божественной сущности. У животных есть и музыка, и художества. (Отсюда древние культы обожествления животных.) (Христианство же по сути словесно, потому и человечно.) "Слово было Бог". Не звук, не цвет, а Слово!!! Иначе евангелисты должны были написать симфонии или картины, чтобы возвестить о Христе.
Итак, слово - это оформленный, окрашенный звук или наполненный, озвученный цвет:
Слово - меч, оно несет в себе направленность, вектор действия, оно заставляет определиться и потому рождает отношения, чувства, т.к. они существуют только по отношению к чему-то, к кому-то. Звук и цвет скорее опахало. Они приближают красоту и соединяют душу с нею, но всю (!) душу, т.е. все, что в ней хорошего и плохого. Здесь синтез, а в слове анализ.
В звуке и цвете нет критерия истины. В музыке и живописи это гармония, т.е. осмысленный порядок. Здесь есть слово, хотя скрыто, но есть. Здесь синтез, а в слове анализ.
Слово - все осмысливает, оценивает и потому побуждает действовать - совершенствовать или изменять, а не просто наслаждаться красотой и гармонией (как в музыке и живописи).
Осмысливаем - значит, сравниваем. С чем? Со Словом Божиим - оно критерий истинности всего.
Всенощная в Богоявленском соборе. Физическое ощущение присутствия благодати Божией. "Глас хлада тонка". Был момент даже благоухания: во время чтения Евангелия. Я ощутил запахи пещер Псковского монастыря.
Литургия в Пушкино. Проповедь о евхаристии.
1. Уже 1000 лет Господь отбирает слуг Себе для Града Небесного - нового Иерусалима - из народа русского (1, А) - толкование св. отцов.
2. Беды земли нашей от непонимания (а поэтому и умаления) священством частого евхаристического общения (о. Иоанн Крестьянкин). Свт. Игнатий Брянчанинов
3. Евхаристия - по-русски причастие.
4. Не созерцательное присутствие в храме, а деятельное.
Литургия в Пушкино. Чтение 12-ти Евангелий в Пушкино.
Беседа: 4 столпа жизни православного подвижника: 1. вера, 2. любовь, 3. отдание себя в волю Божию, 4. смирение.
NB! Будущее в руках Божиих, прошедшее - в Книге жизни, настоящее - в наших руках, т.е. творение жизни возможно лишь стоя во Христе, - тем величественнее наша духовная свобода и ведение судеб Божиих, т.е. судеб мира. Пределы духовной свободы - это пределы вселенной.
Идея романа: искра подвижничества высекается от столкновения воли Божией и хотения человеческого;
советы и оправдания греха;
свобода и рабство миропорядка.
3 плана, круга: вселенский,
исторический,
бытийный.
Моя третья Пасха.
Литургия в Пушкино. Отдохнул в алтаре. И в 6 ч. еще одна литургия. Время - мистическая сущность. Спрашиваю себя: был пост или не был? Служба была или нет? Так придется когда-нибудь спросить и о своей жизни. Что же реально существует? Душа. Очищенная от греха или еще замаранная им.
"Ликуй ныне и веселися, Сионе..." - именно ликуй! Это состояние духа, а не временное.
"Ибо всякий дом устрояется кем-либо; а устроивший все есть Бог" (Евр. 3,4)
"Добродетель мы должны почитать не ради других, но ради ее самой" (свт. И. Златоуст)
Почему мы должны быть добродетельны? Почему мы должны творить добро? Отвечают: потому что это радость для людей; потому что "добро побеждает зло", а значит, лучше быть на стороне сильного; потому что добро - это хорошо, а зло - плохо и т.д.
То есть добродетель утверждается логикой, умонастроением. Это приемлимо, как первая ступень на лестнице восхождения к добру. Это приемлимо для младенцев, не имеющих чувства навыка в различении добра и зла. Это молоко, а не твердая пища.
Если только на этом будет зиждиться понятие добра, то оно зыбко, а во многих случаях - мертво. В нем говорит ум, а сердце молчит.
Нужно сердцем ощущать вкус добродетели, ее сладость. Тогда доказательство необходимости добра будет находиться в самом добре. Тогда не надо и доказательств. Я делаю добро и через это убеждаюсь, что следую истине. Я творю добро, потому что это добро. Я люблю добро, и я понимаю, что надо творить добро - не однозначные выражения.
Итак, почему я должен быть добродетельным? Потому что я ЛЮБЛЮ добродетель.
Оптинский новомученик иеромонах Василий (Росляков)
Обращение человека к Богу происходит не в результате общественно-политической ситуаций, в которой оказывается человек, а от того, что Господь Сам ему открывается и избирает для служения Себе. И произойти это может в самое окаянное время. Со времен основания Церкви Христос предупреждал своих учеников, что те всегда будут гонимы изменившимся после грехопадения миром. Но никогда не будет Церковь Христова побеждена. Особенно тяжело всегда приходится монахам - избранным воинам Христовым. В наше время, когда кончилось физическое уничтожение Церкви, происходившее в начале XX века, когда богоборческие силы решили, что всё - церковь уничтожена, даже корни вырублены, а если что и осталось, пусть оно само потихоньку уйдет - старики умрут, молодёжь, одурманенная пропагандой, туда не пойдёт. И начался период общественного забвения, исключения Церкви из общественной жизни. Но в это время по московскому району Кузьминки гуляла молодая женщина с коляской, в которой лежал ее новорожденный сын Игорь. Он родился 23 декабря 1960 г. Родители были не чужды церкви - т.е. окрестили ребёнка и ходили в храм по большим праздникам. Воцерковлёнными людьми родители мальчика не были. Отец, Иван Фёдорович, родился в 1917 году, воспитывался в детском доме и своих родителей не помнил. Он был рабочим, во время Великой Отечественной служил на флоте моряком. Но человек он был честный и прямодушный. Умер в 1979 г., когда Игорь заканчивал учение в школе. Мама, Анна Михайловна, много лет проработала на ткацкой фабрике. Игорь учился в школе № 466, неподалёку от которой располагался храм. И когда он почувствовал призыв Господа, мы не знаем, это тайна его души. Никаких внешних причин, обычно побуждающих человека искать помощи у Бога, не было. Обычно это тяжёлое горе или встреча с каким-то святым человеком. Но ему встретить такого человека было в ту пору негде.
С 3-го класса мальчик начинает заниматься спортом - водным поло. К 9-му классу становится мастером спорта международного класса и входит в состав сборной команды СССР. О успешном спортсмене начинают писать в газетах, но в то же время молодой человек чувствует, что спорт - не его призвание. Его внутренняя жизнь была закрыта для посторонних, но близкие люди к тому времени начинают замечать происходящие в юноше перемены, хотя и не могут по-настоящему их оценить. После школы Игорь год работает на автомобильном заводе АЗЛК, после чего потом поступает на факультет журналистики МГУ. И почти одновременно в Институт физкультуры им. Лесгафта в Ленинграде. Он получает два высших образования, и это уже говорит о том, какой это человек. Во-первых, это человек целеустремлённый, собранный, организованный, ответственный и к тому же имеет большие интеллектуальные способности. А душу ему Господь дал монашескую, и заслуга этого человека в том, что его душа сама себя познала и поняла, к чему она призвана.
Он ездит на международные соревнования, но в это же время уже начинает поститься. Его вера и влияние на окружающих людей были так велики, что потом вся его команда с семьями пришла к Богу. Его приятель по команде вспоминал, что однажды очень ответственные соревнования пришлись на время Великого поста. Все знали, что Игорь поститься, и боялись, что он ослабнет и команда проиграет. Кормили мясом, это ведь основной источник белка. Друзья предлагали своему капитану поесть, на что тот сказал: «Главное, чтобы были духовные силы, а физические придут». Оценить этот подвиг друзья смогли только потом, когда сами начали поститься.
Сокурсники вспоминают, что Игорь был очень образованным и, поскольку он пользовался авторитетом в команде, они старались за ним тянуться. «Помню, купил он Библию за границей - и мы Библию покупать». Один из товарищей вспоминает, что Игорь во время игры прятал крестик под плавательную шапочку. Спортивное руководство, узнав о том, что Игорь посещает храм, сделало его невыездным - запретило выезжать за границу.
Интересно отношение Игоря к демократии. Тогда начались политические изменения в стране. Однажды на собрании члены команды заговорили о демократии в спорте и как её расширить. На что Игорь сказал: «Команда - это монархия, и если не подчинить игру единой воле, то какая это будет игра». После тяжёлых соревнований спортсменам давали месячный отпуск. Все ехали отдохнуть к морю, а Игорь на это время уезжал в Псково-Печерский монастырь, где трудился на разных послушаниях. Существует предположение, что он исповедовался у архимандрита Иоанна Крестьянкина, который однажды и сказал ему: «Ну что, пойдём в монахи?» Понимая, насколько средства массовой информации зависят от власти, Игорь решил, что не будет работать журналистом. Он устроился инструктором по спорту, там можно было внутренне оставаться свободным от влияния властей.
Игорь Росляков был высоким, сильным и очень красивым. При таких физических данных он, казалось бы, должен был пользоваться успехом у девушек и быть душой компании, но юноша тогда уже понимал, что ему этого не нужно, и всячески избегал шумных компаний и женского общества. Хотя на втором курсе МГУ женился, но брак просуществовал полгода, об этом браке никто не вспоминал. Больше он не искал жены. Его никогда не видели гневающимся или чем-то недовольным. Но в то же время его замкнутость и внутреннюю сосредоточенность на себе люди иногда принимали это за холодность. Он постоянно был как бы погружён в самого себя.
В плюс к своим талантам Игорь Росляков писал стихи. Сначала они были обыкновенные - рифмованные, светские, но на духовные темы. А потом стал писать церковные гимны, тексты на церковнославянском языке. И в это время он все свои мирские стихи сжёг. Они ему не нравились. Тогда пошла мода на песни духовного содержания под гитару, но Игорь говорил: «Конечно, красиво сидеть у костра и петь эти песни, только бутылки не хватает». Игорь уже тогда смотрел на это с другой стороны - глазами монаха и понимал, что надо подниматься от душевного к духовному. В печать своих стихов он не предлагал.
Всё время он вёл дневники. Но составить представление жизни по дневникам нельзя. В них он фиксировал не события жизни и не себя описывал, это были в основном впечатления от прочитанных святоотеческих книг и размышления о Боге. Поэтому вся его жизнь составлена по воспоминаниям его друзей. Но какие-то события он отмечал в своём дневнике. 12 апреля он написал: «Мама нашла мой крещальный крестик. Я его надел впервые после крещения, бывшего 27 лет назад. Явный знак Божий, указующий, может быть, приблизительно день моего крещения. Мама не помнит. Это радостно. И напоминает слова Христовы: «Возьми крест свой и следуй за мной». Это пока тягостно». Вскоре наступает Великий пост. А Игорь едет на соревнования в Тбилиси и, хотя со стороны друзьям казалось, что ему это не так тяжело, пишет: «Познал опытно слова Давида: «Колени мои изнемогли от поста, и тело моё лишилось духа». Господи! Спаси и сохрани!». 20 апреля возвращается в Москву и идёт на литургию в Богоявленский собор. Он часто посещает храм. Люди вспоминают, что, когда смотрели на него в то время на церковной службе, то многие решали, что это монах молится. 28 апреля 1988 года Игорь идёт на выставку живописи Константина Васильева, пишущего на мистические темы. Многим нравится, потому что это красиво. Но Игорь смотрит выставку и думает: «Интересно, талантливо, красиво, т. е. душевно, а хочется духа. Людям нравится, говорят: возвращение к истокам. А к каким? Истоки Руси в христианстве, а не в дремучем лесу. Васильев, видно, увлекался Вагнером, и поэтому в картинах о России тот же языческий привкус. То есть соколиный взгляд, волчьи глаза, а хочется побольше доброты и милосердия. Тут же вспоминаются слова Христа: «Милости хочу, а не жертвы». В это время у него уже такие глубокие рассуждения обо всём, полученные с Божией помощью, но без постоянного духовного руководства.
В конце июня 1988 г. Игорь едет в Оптину пустынь. До этого он маме уже несколько раз говорил, что хочет быть монахом. Но Анна Михайловна, как всякая мать, тем более женщина мирская на тот момент, даже не волновалась. Он ведь постоянно уезжал в Псково-Печерский монастырь на работу. Мама вспоминала: «Я так и думала, что поработает год и приедет. И даже не волновалась, на послушании побудет и вернётся». 21 июня он приезжает в Оптину и остаётся до конца августа. На это время проходит только год с момента открытия монастыря после периода запустения. Там тяжелейшая физическая работа, и полный сил молодой человек успешно работает на всех этих тяжелейших послушаниях. И принимает решение остаться в монастыре. Но чтобы рассчитаться со всеми делами, с миром, как он говорит, ему нужно вернуться в Москву. Игорь приезжает в Москву, увольняется с работы, делает всё что положено и 15 сентября встаёт перед матерью на колени. Со слезами на глазах начинается проситься у неё в монастырь. «Мама, благослови меня». После отъезда сына мать всё время плакала. Однажды увидела сон: раздался звонок в дверь, она решила, что вернулся Игорь, подошла, открыла, а там стоял старый монах. Она дверь захлопнула. Потом опять раздался звонок, она подошла, открыла, там уже стояла женщина. Лицо женщины показалось знакомым, а руки у неё были сложены как для причастия - на груди. Потом мать вспомнила, что видела это лицо на иконах. И. испугавшись этой женщины, дверь закрыла.
17 октября Игорь прибывает в Оптину пустынь уже навсегда. Сначала живёт в общей келье при монастыре, а потом его переводят в скит, в хибарку преподобного Амвросия. Из всех Оптинских старцев больше всех он почитает именно этого. В этот день пишет: «Пришёл в монастырь преподобного Амвросия. Отче Амвросие, моли Бога о мне». В течение всей своей монашеской жизни он обращался к нему, очень часто ходил к нему на могилу. Одна трудница писала, что даже сердилась на отца Василия и отца Феропонта: «У меня земля готова, нужно цветы сажать, а они молятся и молятся. И никак я не могу их дождаться. Отец Василий увидит - отойдёт в сторонку, а отец Феропонт по 40 минут стоит. Только уйду за цветами, приду, а они опять молятся у могилы».
Оптину пустынь возвращали верующим частями. На территории монастыря располагался филиал Калужского краеведческого музея, жили мирские семьи. В скиту, в кельях старцев, располагались музеи Толстого и Достоевского.
Живя в скиту, будущий мученик за Христа, продолжает писать церковнославянские поэтические тексты. Он называет их стихирами. По этим первым пробам, где церковнославянский язык не всегда правилен, уже видно, что это очень многообещающие произведения, созданные от сердца и вдохновлённое верой в Бога. У него был несомненный талант церковного песнописца. Явление очень редкое в истории Церкви. Игорь Росляков был монахом только 4 года, но даже за этот небольшой срок, т, что было написано, принесло свой первоначальный плод. Он пишет: «Откуда приему слёзы аще не от тебя, Боже. Камо гряду в день печали аще не во храм твой, Владыка». Очень много своих работ он посвящает Оптиной пустыни. 17 апреля по распоряжению отца наместника его из скита переселяют в один из братских корпусов уже в самом монастыре. К этом времени отец наместник понимает, что к нему пришёл образованный, одарённый послушник и ему дают другие послушания. Его постригают с именем Василий - в честь Василия Великого. А потом, когда постригали в иеромонаха, - в честь Василия Блаженного. А небесный покровитель, данный ему при крещении, - Игорь, князь Черниговский. Иконы этих трёх святых постоянно находятся у него в кельи.
После рукоположения в священнический сан молодой монах начинает служить литургии, принимать исповедь. Одна паломница вспоминает: «Когда он начал служить, я пришла в храм первый раз. Тут народу много, а здесь мало. Подошла к отцу Василию. А к исповеди не приготовилась. Не знаю, что говорить, у меня нет особых грехов. Хочу, чувствую, а не знаю». Тогда отец Василий начал ей задавать вопросы. «Отвечаю довольно бодро: убивать - не убивала, воровать - не воровала». А когда выяснилось, что я не пощусь, что верю в переселение душ, батюшка обхватил голову руками, облокотился на аналой и так тяжело вздохнул, что у меня просто мурашки по спине побежали. Потому что я поняла, как он расстроился и как за меня переживает. Тяжесть своих грехом я поняла только по реакции батюшки. В какое тяжёлое состояние он пришёл от моих грехов».
Отец Василий брал на себя чужие грехи. Один из монахов вспоминал: «У меня в праздник было послушание, связанное с постоянным хождением по храму. А отец Василий проводил общую исповедь. И по тем словам, которые невольно, проходя мимо, услышал, я понял, что батюшка берёт грехи всех, кто перед ним исповедуется, на себя. Я тогда ещё подумал, как же ты умирать будешь, если столько грехов на себя берёшь?»
4 года прослужил отец Василий в Оптиной. Наступает Пасха 1993 г. Пасхальная служба кончилась 5.30, а в 6 часов начиналась служба в скиту, и отец Василий должен был принимать исповедь. Один священник вспоминает, что был в тот год ответственным за расписание Пасхальной недели. Батюшка глянул в последний момент на расписание и понял, что в скиту нет никого из священников на исповеди. Он пошёл к отцу Василию, а тот как будто испугался и стал отказываться. Пошёл за послушание по благословению отца наместника.
Иноки Феропонт и Трофим пошли звонить на колокольню. Оглушенные радостным пасхальным звоном, они не услышали приближение преступника, идущего к ним с ножом. Оба инока были зарезаны прямо у колокольни. Отец Василий в это время пошел в скит. Преступник побежал ему навстречу. Перед этим Отец Василий слышал удар в набат, который удалось сделать раненым инокам, и понял: что-то случилось. Об этом он спросил приближающегося к нему человека. В ответ последовал удар ножом. Час раненый батюшка находился в родном монастыре, потом вызвали «скорую». Умер отец Василий по дороге в больницу.
Несмотря на то, что монахи и к смерти должны относиться спокойно, как ко всему посланному Богом, их первоначальная скорбь по убитым инокам была очень тяжёлой. И когда сообщили архимандриту Иоанну Крестьянкину в Псково-Печерскую обитель, то он расплакался.
Хоронили погибших на территории монастыря с закрытыми лицами, как положено у монахов. Во время похорон игумен сказал: «Это были три ангела. Мы не знали, что в нашем монастыре живут ангелы». Позже над могилами мучеников за Христа построили часовню. У каждого из них был свой талант от Бога. У инока Феропонта - молитва, у инока Трофима - любовь к людям, у отца Василия - слово.
Вся жизнь и смерть отца Василия, выросшего в условиях крайней изоляции Церкви, лишний раз доказывает, что Церковь Христова - не историческое предание, не лавка древности, не социальный институт и не культурная традиция, а мистическое тело Христово, в котором живёт Дух Святой, и который творит все, что хочет. Нам они как примеры, как укор людям, говорящим: «Не научили меня в детстве, и не буду ничего делать. Вы виноваты, что меня не научили». Нужно самим делать хотя бы маленький шажок.
Старцы говорят:
«Мы делаем маленький шажок навстречу Господу, а он в ответ идёт к нам навстречу с распростёртыми объятиями».
Иеромонах Василий (Росляков)
Иеромонах Василий (в миру Игорь Иванович Росляков; 23 декабря 1960, Москва - 18 апреля 1993, Оптина пустынь) - иеромонах Русской Православной Церкви, выпускник МГУ, мастер спорта международного класса, капитан сборной МГУ и член сборной СССР по водному поло, поэт, один из трёх иноков, убитых в Оптиной пустыни в пасхальное утро 1993 года (двое других - иноки Ферапонт и Трофим).
Отец, Иван Фёдорович Росляков - военный. В годы Великой Отечественной войны сражался на Северном флоте, после окончания войны служил в правоохранительных органах. Мать, Анна Михайловна, работала ткачихой на московской фабрике.
Вскоре после рождения Игорь был крещён с именем Игорь - в честь благоверного Великого князя Игоря Черниговского.
Закончил факультет журналистики МГУ имени М. В. Ломоносова. Серьёзно занимался водным поло. Выступал за университетскую команду по водному поло, в то время одну из сильнейших в СССР. В его активе - звание лучшего игрока чемпионата Европы среди юношеских команд.
В ноябре 1987 года бывшая в советское время музеем Оптина пустынь была передана Русской православной церкви. Началось восстановление обители, а 3 июня 1988 года в ней прошло первое богослужение. Узнав о возрождении пустыни, Игорь решил её посетить и приехал в обитель - послушником, вскоре после состоявшегося 6 июня 1988 года прославления преподобного Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия (Гренкова). Пробыв малое время в обители, Игорь почувствовал желание остаться в ней. Он вернулся домой, чтобы рассчитаться с мирскими делами, и 17 октября 1988 года вновь приехал в обитель - на этот раз навсегда. Так случилось, что в этот приезд его поселили в келии самого старца Амвросия.
В монастыре Игорь выполнял различные послушания - разгружал кирпичи, убирал мусор, трудился в иконной лавке, читал в храме Псалтирь, дежурил у монастырских ворот. 29 апреля 1989 года, в Страстную Субботу, был принят в братию. Так писал он в это время в своём дневнике: «Милость Божия даётся даром, но мы должны принести Господу всё, что имеем».
Выполняя послушания, безропотно переносил замечания и упрёки, быв сосредоточен на покаянном размышлении и воспоминании о страданиях Христовых. Писал, что «взять крест и пойти за Христом означает готовность принять смерть за Него и пострадать, а кто имеет желание умереть за Христа, тот едва ли огорчится, видя труды и скорби, поношения и оскорбления» .
Как-то раз в монастырь приехала его мать, Анна Михайловна. Сын вышел к ней - похудевший, изнурённый трудами и постом, непохожий на знаемого ею ранее крепкого спортивного парня. Состоялась долгая беседа, в которой мать долго просила его оставить монастырь, но Игорь был твёрд в намерении остаться в обители.
5 января 1990 года Игорь был пострижен в иночество с именем Василий в честь святителя Василия Великого. Поселился в монастырском доме. Постель изготовил из двух досок, положенных на раскладушку и покрытых поверху войлоком, подушку - из двух кирпичей склепа с мощами преподобного Оптинского старца Иосифа. Основное имущество, бывшее в этой келии - большое количество святоотеческих книг, читаемых им иногда по нескольку одновременно. Отличался смиренномудрием, неосуждением, стремлением к уединению и келейной молитве, был строгим постником. Так, Великим постом принимал пищу лишь один раз в день - овощи или кислые ягоды с небольшим количеством хлеба.
8 апреля 1990 года инок Василий был рукополо́жен во иеродиаконы, и 9 мая, на Преполовение Пятидесятницы, впервые произнёс проповедь. Многие отметили её глубину и впоследствии, как одному из лучших проповедников, отцу Василию поручали читать проповеди на праздники. В проповедях стремился раскрывать причины греха, избегая обличений.
23 августа 1990 года был постри́жен в мантию в честь Московского Христа ради юродивого Василия Блаженного. Обязанности священника, связанные с необходимостью часто общаться с прихожанами, не полностью согласовывались со стремлением к уединению, но отец Василий воспринял рукоположение как послушание, стремясь нести свой пастырский долг с сострадательностью и заботливым вниманием к своим духовным чадам, коих у него было немного.
21 ноября 1990 года, на Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных сил бесплотных, был рукоположён во иеромонахи. Постепенно расставаясь со своими мирскими привычками, вскоре после рукоположения прекратил писать стихи. Вместо этого начал писать стихи́ры. Так, составил несколько стихир об Оптиной Пустыни, работал над составлением службы преподобным Оптинским старцам, которую не успел закончить. Проходил послушание канонарха, пропевал стихиры. Вёл катехизаторские беседы в тюрьме г. Сухиничи, беседы с баптистами в тюрьме г. Ерцево, воскресную школу в г. Сосенском и школу для паломников в Оптиной пустыни.
Великий пост 1993 года отец Василий проходил с особенной строгостью. На Страстной Седмице совсем не вкушал пищи. Братия отмечала в то время его слабость и бледность. В Великую Субботу весь день исповедовал, а вечером ему вдруг стало плохо из-за сильного переутомления. Перед пасхальной литургией совершал проскомидию, в конце литургии - канонарил.
В пасхальное утро 18 апреля 1993 года отправился по послушанию в скит - исповедовать причащающихся на средней скитской Литургии. По пути услышал колокольный звон - звонили иноки Ферапонт и Трофим. Звон вдруг неожиданно оборвался. Отец Василий направился к звоннице. Навстречу ему шёл незнакомый человек, который, поравнявшись, нанёс ему удар длинным кинжалом. Около часа отец Василий ещё был жив, но рана была смертельной - кинжал пронзил почку, лёгкое и повредил сердечную артерию, и до конца литургии отец Василий скончался. Как было вскоре обнаружено, на звоннице таким же образом были убиты иноки Ферапонт и Трофим. Следствием было установлено, что о. Василий встретился лицом к лицу с убийцей и меж ними был короткий разговор, после которого о. Василий повернулся к убийце спиной.
Последняя запись в дневнике отца Василия: «Духом Святым мы познаём Бога. Это новый, неведомый нам о́рган, данный нам Господом для познания Его любви и Его благости. Это какое-то новое око, новое ухо для ви́дения невиданного и для услышания неслыханного. Это как если бы тебе дали крылья и сказали: а теперь ты можешь летать по всей вселенной. Дух Святый - это крылья души».
Сочинения
- Я создан Божественным Словом.
- Покаянный канон священномученика Василия Оптинского (Рослякова).
- Стихотворения иеромонаха Василия Рослякова .
- Выписки из дневника.
- В Боге нет смерти.
Как лан припадает сухими губами (музыка)
Спаси меня Господи ныне (музыка)
Я сказал буду верен словам до конца (музыка)
| Открыть бы чернильницу ночи, Набрать бы небесных чернил, Чтоб разум себе заморочить Далеким мерцаньем светил. Чтоб, выплеснув грусть и тревогу На смятые эти листы, Увидеть прямую дорогу, Всю жизнь по которой идти; Чтоб стих стал понятен и прочен, |
Когда другого я пойму Чуть больше, чем наполовину, Когда земному бытию Добуду вескую причину, Когда все тяжкие грехи Когда необходимым вам Я вдруг всецело проживу |
| Та ночь из всех ночей одна. В ней все и сказочно, и просто: Деревья, звезды и снега, Дорога, церковь у погоста. Там говорят, что с нами Бог Там говорят, что с нами Бог Оглянешься: ночь говорит. А рядом уж не шумный двор, Пустынный край увенчан весь Такая ночь коснется глаз, Отцу Рафаилу Нашёл бы я тяжёлые слова Но хочется поплакать в тишине |
Посвящается Отцу Рафаилу
Впервые плачу. Кто понять бы мог? Kaк отойти от запертой двери Я видел то, что потерял навек, А первому как быть: я видел свет, За все я сам впервые виноват, На время пусть заглушит боль во мне, Но нет, в ладонь уткну лицо. Другому мою скорбь не передать, И что теперь: лишь он помочь бы мог, |
| Лик луны был светел и лучист, В монастырь пришел ночной покой. Вдруг какой-то местный гармонист Надавил на клавиши рукой. Был его напев знаком и прост, Встал я посреди тропы пустой, |
Когда душа скорбит смертельно И вас нет рядом никого, Так тяжелеет крест нательный, Что чуть живой ношу его. Тогда я, немощный и сирый, А в ней - однажды муж почтенный Позора крест несет на гору, Так страшен был тот путь изгнанья, И он понес. Но на подъеме И все, что вспомнил он о жизни, А я? Что мне на ум приходит, |
| Боже, спаси мою Родину милую, Дай ей в великое сердце вожатые, Вооружи ее мирною силою, Нивы хлебами покрой ее сжатые. Реки ее напои из небесного, Долго родную безвинного кровавили, Но до конца ее край не расхитили, Знать матерей безутешных моления, Глянул с Престола Ты вниз на Вселенную Сжалился, Ты, над страданьями крестными, |
Святая Русь не вынесла удела За веру, за отечество, царей. За синь озер, за ветров вдохновенья, За светлую печаль икон венчальных, О, Русь, судьбы моей причина, Тебя обманутую, жалко, и дорогую, О, Русь, моя стань Вышнему невеста, Святая Русь не вынесла удела |
Он был уже иеромонахом Василием, когда прихожане Оптинского подворья в Москве задали ему вопрос: «Батюшка, а у вас есть какое-нибудь самое заветное желание?» - «Да,- ответил он. - Я хотел бы умереть на Пасху под звон колоколов». Это сбылось.
Пасхальным утром 18 апреля 1993 года в Оптиной Пустыни сатанистом были убиты три её насельника: иеромонах Василий (Росляков), иноки Трофим (Татарников) и Ферапонт (Пушкарев). Иноки Ферапонт и Трофим звонили на колокольне, возвещая Пасхальную радость, - они были убиты первыми, иеромонах Василий шёл в скит исповедовать молящихся, но у скитских врат, спеша на помощь братьям, был настигнут убийцей.
Могучими и высокими трое монахов были при жизни. Инок Ферапонт пять лет в армии изучал японские боевые искусства и, говорят, имел черный пояс. Инок Трофим своими могучими ручищами кочергу завязывал буквально бантиком. Иеромонах Василий был мастером спорта международного класса, капитаном сборной МГУ по ватерполо, членом сборной СССР. О нем и будет этот рассказ.
«Я, Росляков Игорь Иванович, родился 23 декабря 1960 года в г. Москве. Окончил среднюю школу № 466 Волгоградского района г. Москвы. После школы один год работал на автомобилъном заводе. В 1980 году поступил в Московский Государственный университет на факультет журналистики. В 1985 году закончил МГУ с квалификацией - литературный работник газеты. В составе университетской ватерпольной команды выступал на всесоюзных и международных соревнованиях. Выполнил норматив на звание мастера спорта. Был женат, развод произошел в ЗАГСе Волгоградского района г. Москвы. Детей от брака нет. С 1985 года по 1988 год работал инструктором спорта в Добровольном спортивном обществе профсоюзов».
Эту автобиографию Игорь написал при поступлении в монастырь.
Из воспоминаний классного руководителя и преподователя литературы школы №466 г. Москвы Натальи Дмитриевны Симоновой: «Когда в школу приезжала комиссия с проверкой, учителя старались вызвать к доске Игоря Рослякова, зная, что в этом случае школа «блеснет». Он с отличием шел по всем предметам и был настолько скромным, что хотелось бы, сказать: вот обыкновенный школьник. Но это не так. Это был человек одаренный и отмеченный свыше.
Ему рано были знакомы понятия «долг» и «надо». Уже с 3 класса жизнь Игоря была расписана по минутам, и собранность у него была необыкновенная. Уезжая на соревнования, он отсутствовал в школе по 20 дней. Учителя возмущались: «Опять уехал!» А по возвращении выяснялось, что Игорь уже прошел самостоятельно учебный материал и готов сдать сочинения и зачеты. Это впечатляло - особенно одноклассников.
Он очень много читал, и в 17 лет был уже взрослым, думающим человеком. И одновременно это был живой, элегантный парень - он прекрасно танцевал, любил поэзию, музыку, живопись, а в те годы следил еще за модой. Однажды, вернувшись из-за границы, он пришел в школу в джинсах, а у нас их еще тогда не носили. Ему сделали замечание, и больше этого не повторялось. Вот удивительное свойство Игоря - у него никогда не было конфликтов с людьми, он так просто и искренне смирялся перед каждым, что его любили все.
Класс был дружный. Многие знали друг друга еще с детского сада и любили собираться вместе вне школы. Помню, в шестом классе на вечеринке Игорь по-мальчишески закурил и попробовал вина. Но все это ему так не понравилось, что было вычеркнуто из жизни уже раз и навсегда. И когда уже взрослыми одноклассники собирались вместе, все знали - Игорю нужно, чтоб был чай, а еще он любил сладкое.
Почти все девочки в классе были тайно влюблены в Игоря, а мальчики тянулись к нему, как к лидеру. Но сам он никогда не хотел первенствовать и отводил себе самое скромное место.
Он стал нашим духовным лидером, когда ушел в монастырь. Но случилось это не сразу, и сначала было общее потрясение: «Как - Игорь Росляков монах? Такой блестящий, одаренный молодой человек! Да он же был восходящей звездой!» Многие ездили тогда в монастырь, чтобы спасти его.
Помню свою первую исповедь у иеромонаха Василия и чувство неловкости, что я, учительница, должна исповедовать грехи своему ученику. И вдруг о. Василий так просто сказал об этой неловкости, что я почувствовала себя маленькой девочкой, стоящей … перед Отцом Небесным, которому можно сказать все.»
Из письма преподавателя физкультуры школы № 466 Анатолия Александровича Литвинова: «Игорь Росляков был самым одаренным учеником нашей школы и, бесспорно, лучшим спортсменом ее. Конечно, он был известен как мастер спорта международного класса, капитан сборной МГУ и член сборной СССР. Но он входил еще в сборную команду школы и выступал на районных соревнованиях и на первенстве Москвы по легкой атлетике, лыжному кроссу и волейболу. Игорь был не просто загружен, а перегружен. И меня очень тронуло, когда он пожертвовал престижными соревнованиями, чтобы помочь школьным товарищам в финальном матче по волейболу.
Он был скромным, прилежным тружеником. А еще он был молчалив. Какая-то скорбь была в его глазах, улыбался он редко. Внешние данные у него были прекрасные И я удивился, когда он ушел в монастырь. Ведь ему, очень умному и способному человеку, успешно окончившему факультет журналистики МГУ и блестяще выступавшему в большом спорте, открывалась такая богатая перспектива в жизни!
Рассказывает тележурналист, мастер спорта Олег Жолобов, член сборной команды МГУ по водному поло: «О дарованиях Игоря Рослякова говорили: «Его Бог поцеловал». Это был выдающийся спортсмен нашего века, так и не раскрывшийся, на мой взгляд, в полную меру своих возможностей. Сначала этому помешало то, что Игорь стал «невыездным». Несколько лет подряд он завоевывал звание лучшего игрока года, и при этом его не выпускали на международные соревнования. Потом началась перестройка, Игорю стали давать визу, правда, в пределах соцстран. Он выполнил тогда норматив мастера спорта международного класса, был на взлете и вдруг ушел в монастырь.
Помню прощальный вечер, когда мы собрались командой, провожая Игоря в Оптину. Все охали, переживали и, как ни странно, понимали его. Все мы были еще неверующими, но уважали веру Игоря и знали: он не может иначе и все. И как когда-то он вел нашу команду в атаку, так, став о. Василием, он привел нашу команду к Богу, не навязывая своей веры никому. Он убеждал нас не словами, но всей своей жизнью. И вот отдельные случаи, запомнившиеся мне.
Игорь очень строго соблюдал посты и в Великий пост это было видно по его ребрам. Когда после смерти о. Василия я со всей моей семьей и еще одним членом команды крестился в Оптиной, то впервые понял, как непросто выдержать пост, даже если сидишь дома, а жена готовит вкусные овощи. А каково поститься на выездных турнирах, где спортсменов кормили в основном мясом? А Игорь Великим постом даже рыбы не ел.
Из-за его постничества в команде было сперва недовольство. Он был ведущим и самым результативным игроком команды, и мы боялись проиграть, если он ослабеет постом. Помню, Великим постом сидели мы с ним на бортике бассейна в Сухуми, и Игорь сказал: «Главное, чтобы были духовные силы, а физические после придут. Дух дает силы, а не плоть». На следующий день у нас был решающий финальный матч с «Балтикой», очень сильной командой в те годы. И как же стремительно Игорь шел в атаку, забивая и забивая голы! Мы победили, и пост был оправдан в наших глазах.
Носить нательный крест в те года было нельзя. Но Игорь не расставался с крестом, а на соревнованиях прятал его под спортивную шапочку. Помню, в Сухуми мы пошли искупаться в море, а тут начальство на пляж приехало. Увидели, что Игорь ныряет в море с крестом, и в крик: «Позор! Безобразие! Скажите ему, чтобы немедленно снял крест!» Начальство уехало, а мы лишь переглянулись и не сказали Игорю ничего. Мы настолько уважали его, что знали: раз он носит крест - значит, так надо.
В команде у Игоря было два прозвища: «рослый» - из-за его высокого роста, и «немой» - настолько он был молчалив. На сборах кто на пляж пойдет, кто к телевизору сядет, кто в карты режется, а Игорь все над книгой сидит. Читал он очень много, а мы тянулись за ним. Помню, купил он себе за границей Библию, и мы Библии покупать. А еще помню, как один человек из команды попросил Игоря написать ему какую-нибудь молитву. Он написал ему молитву по церковно-славянски, сказав: «Лишь монахи сохранили язык».
Слово Игоря было в команде решающим. Соберется, бывало, команда - говорят, говорят, а Игорь молчит. А зайдет дело в тупик - он скажет краткое слово, и все знают - решение принято. Помню, когда началась перестройка и разговоры о демократии, на собрании команды тоже заговорили про демократию в спорте. Говорили, говорили, а Игорь подвел итог: «Команда - это монархия. Если не подчинить игру единой воле, то какая будет игра?» В Оптиной пустыни о. Василий стал духовным отцом для многих членов нашей команды. Но еще до монастыря мы обращались к нему со словом: «батя». Помню, мы были в Югославии на день Победы. Игр 9 мая у нас не было, но была с собой бутылка хорошего вина. Помялись мы и пошли к Игорю: «Батя, как благословишь?» И он благословил устроить праздник. Поехали мы на природу, накрыли стол и пели песни военных лет. Пел Игорь прекрасно. А Отечество и память военных лет - это для него было свято.
У нас была сильная команда мастеров спорта, лидировавшая в те годы. И когда мы выматывались на чемпионатах, начальство посылало нас на месячный отдых к морю. И вот все едут к морю, а Игорь в Псково-Печерский монастырь, и месяц «вкалывает» там на послушаниях.
Мы любили в те годы собираться командой на домашние праздники. Соберемся и один вопрос: «А Игорь придет?» Он был душою компании, хотя обычно сидел и молчал. Давно нет нашей команды, но мы по-прежнему собираемся вместе. Место сбора теперь - Оптина пустынь. И в дни памяти о. Василия мы бросаем все дела и едем на могилу нашего «бати».
Из воспоминаний врача Ольги Анатольевны Кисельковой: «В свое время Игорь Росляков был довольно известным человеком в Москве. Мне столько рассказывали о его дарованиях, что однажды, возвращаясь из гостей, я спросила знакомых: «Да когда же вы меня познакомите с вашим знаменитым Игорем?» - «Как? - удивились они. - Ты же весь вечер сидела рядом с ним». И тут я вспомнила гиганта в кожаной куртке, молча сидевшего весь вечер в углу. Говорил Игорь очень мало, но когда бросал реплику, чувствовалось, что это живой остроумный человек. Помню, мы вместе разговлялись на Пасху, а Игорь шутил: «Из поста надо выходить аккуратно. Положите мне, пожалуйста, еще пару котлет». А в Оптиной эта гора мышц обтаяла буквально у меня на глазах. Я даже сказала: «Батюшка, благословите подкормить Игоря, а то он так похудел». Принесла ему банку варенья, а он мне икону Державной Божией Матери подарил.
В 1997 году мы гостили у родственников, и сын смотрел по телевизору матч сборной страны по ватерполо. «Вот, - говорю сыну, - о. Василий тоже в сборной играл». Сын мне не поверил: «Ну, как о. Василий мог протыриться в сборную? Ты хоть знаешь, кого туда берут? Вечно ты, мам, что-нибудь выдумаешь!» Только я хотела обидеться, как по телевизору забили гол, а комментатор воскликнул: «Да-а, такую игру мог прежде показать лишь мастер спорта Игорь Росляков!» Сын был поражен: «Мам, а ведь правда!» А я удивилась, как быстро «откликнулся» о. Василий и поддержал мой родительский авторитет».
Преподаватель МГУ Тамара Владимировна Черменская вспоминает: «На втором курсе университета Игорь подошел ко мне и сказал: «Тамара Владимировна, а я женился». Событие это всегда радостное, но он был такой невеселый, что меня стали мучить после этого тяжелые сны. Однажды мы вместе гуляли, и я сказала: «Игорь, мне почему-то снятся про вас странные сны». - «Скоро эти сны кончатся», - ответил он. Брак был недолгим, всего полгода».
Мастер спорта Борис Костенко, режиссер фильма «Оптинские новомученики»: «Профессионального спорта у нас в те годы как бы не было, и мы с Игорем должны были показывать в автобиографии то, что значилось в трудовой книжке: работу на заводе, в ДСО и т. п. На самом деле мы были студентами - днем учились, а вечером зарабатывали себе спортом на жизнь. Отца у Игоря в живых уже не было, мать была пенсионеркой, и он не мог не работать. Кстати, у Игоря было два высших дневных образования - институт физкультуры и университет. Поступал он туда на общих основаниях, хотя мастера спорта, как известно, поступали иначе. Сначала мы с ним поступили на дневное отделение института физкультуры, а потом, сдав экстерном за первый курс, Игорь поступил сразу на второй курс университета. В общем, девять лет были студентами, и институт физкультуры давался тяжелее факультета журналистики - там была анатомия, физиология и очень строгая кафедра военного дела, заменившая в итоге армию. Два диплома достались трудно. Но мы с Игорем рассудили, что все же нужен запасной диплом тренера, чтобы не лгать ради денег в газете. Правда, и спорт отвращал. Помню, мы сидели в келье о. Василия, а я стал вспоминать, сколько жизней сломал большой спорт и через какую грязь пришлось тут пройти. «Забудь об этом, и не оглядывайся назад», - сказал о. Василий».
«Если я в день час-другой не побуду один, то чувствую себя глубоко несчастным»,- говорил еще в миру Игорь Росляков. В квартире родителей у него была восьмиметровая комнатка-келья. И об этой комнатке сохранились стихи:
«Сегодня ты чего-то невеселый», -
Подметит разговорчивая мать.
И мы, словно соседи-новоселы,
Расходимся по комнатам молчать.
И слышу я, как швейная машинка
Справляется с заплатанным шитьем.
И кто-то, разгулявшись по старинке,
О ночке запевает за окном.
Написано стихов было немало. Но ни поэтом, ни журналистом он не стал, отвергнув в итоге этот путь. Пророки и лжепророки - вот тема, над которой часто размышляет в своих стихах молодой журналист Игорь Росляков, сделав в итоге обдуманный выбор. Он наотрез отказался от приглашений на работу в самые престижные по тем временам газеты, сказав другу: «Я не хочу лгать». Он пишет о журналистике: «Да, новости - творенье черта».
С его способностями он мог бы создать себе имя в журналистике и в литературе. Но он трезво понимает свое место в том мире, где искусство давно уже стало «нервирующим зрелищем». Чтобы стяжать успех, надо лжепророчествовать, нервировать, ошеломлять.
Игорь был вхож в редакции, но стихи по редакциям никогда не носил. Он писал их, как пишут дневник, не помышляя о публикациях и зная уже: есть что-то главное в жизни, что он не понял еще. А что можно сказать людям, не поняв главного? Вот появится духовный опыт, тогда!..
Он многое сжег или бросил в виде ненужных уже черновиков. Шел такой стремительный духовный рост, что он быстро перерос свою поэзию.
И тогда ничего мне не стоит
Бросить все и уйти в монастырь
И упрятать в келейном покое,
Как в ларце, поднебесную ширь.
Мыслей о монашестве еще не было, но душа уже слышала зов.
Встреча с Богом была для Игоря огромным потрясением.
Сразу после обращения он создает два больших цикла стихов на темы Евангелия и Псалтири. Пишет он в эту пору много, горячечно, чтобы в итоге бросить писать. В Оптину пустынь о. Василий пришел уже человеком «не пишущим», и из-за этого был даже конфликт. Вскоре после открытия монастыря здесь начали выпускать свою газету «Обитель». Но если желающих писать было много, то умеющих - мало. И тут обнаружили, Что о. Василий профессиональный журналист, а стало быть, должен писать для газеты. Отец Василий отказался.
ДНЕВНИК 1988 ГОДА
Дневник о. Василий начал вести еще перед уходом в монастырь. Вот выдержки.
По благословению о. А. (по второму) пытаюсь начать дневник. Вечером беседа. Все мои слова не по существу. Не могу точно выразить свои основные духовные проблемы, поэтому беседа течет сама по себе и не утоляет моей жажды.
Утро. Мать нашла мой крещальный крестик. Мне 27 лет. Я надел этот крестик впервые после крещения, бывшего 27 лет назад. Явный знак Божий.
Во-первых, указующий (может быть, приблизительно) день моего крещения (мать не помнит) - это радостно.
Во-вторых, напоминающий слова Христовы: «...возьми свой крест и следуй за мной» - это пока тягостно.
14-19 марта 1988г. г. Тбилиси 5 игр. Пост. Познал опытно слова Давида: «Колена мои изнемогли от поста и тело мое лишилось тука». Господи, спаси и сохрани!
Не сидел я в кругу захмелевших друзей,
Не читал им Рубцова и Блока.
Опечалился я, и с печалью своей
Я сидел у икон одиноко.
Выставка работ К. Васильева. Небольшой зал в здании Речного вокзала. Вся выставка работ 30. Интересно, талантливо, красиво, т.е. душевно, а хочется духа! Людям нравится, говорят - возвращение к истокам(!) Каким? Истоки Руси в христианстве, а не в дремучем лесу. Васильев, видно, увлекался Вагнером (хоронили под его музыку), есть несколько работ о Нибелунгах. Поэтому и в картинах о Руси тот же языческий привкус (глаза). Соколиный взгляд, волчьи глаза. А хочется побольше доброты, любви, милосердия. Но тут уже Христос: «милости хочу, а не жертвы».
В богослужении задействованы все пять чувств человека.
…О трех видах искусств: литература (слово), музыка (звук), художество (цвет). Синтез = содержание + форма.
Слово сильнее, чем звук и цвет.
Звук - более тонок, как бы расплывчат, а потому менее конкретен, определен.
Цвет - более определен, оформлен, но менее тонок. И в том, и в другом как бы существуют начатки слова, потому и звук и цвет словесны и потому они смогли составить в синтезе слово.
Слово - достояние человека и явление его Божественной сущности. У животных есть и музыка и художества. Например, пение птиц и изящество форм и красок у бабочек, отсюда древние культы обожествления животных. Христианство же по сути словесно, потому и человечно. «Слово было Бог». Не звук, не цвет, но Слово!!!
Иначе Евангелисты должны были написать симфонии и картины, чтобы возвестить о Христе.
Итак, слово - это оформленный, окрашенный звук или наполненный, озвученный цвет.
Слово - меч, оно имеет в себе направленность, вектор действия, оно заставляет определиться и потому создает отношения, чувства, т.к. они существуют только по отношению к чему-то, к кому-то. Звук и цвет скорее опахало. Они приближают красоту и соединяют душу с нею, но всю (!) душу, т.е. все, что в ней хорошего и плохого. Здесь синтез, а в слове анализ.
В звуке и цвете нет критерия истины.
В музыке и живописи это гармония, т.е. осмысленный порядок, словесный порядок. Здесь есть слово, хотя сокрыто, но есть.
Слово - все осмысливает, оценивает и потому побуждает действовать: совершенствовать или изменять, а не просто наслаждаться красотою и гармонией (как в музыке и живописи).
Осмысливаем, значит, сравниваем. С кем? Со Словом Божиим - оно критерий истинности всего.
Всенощная в Богоявленском соборе. Физическое ощущение присутствия благодати Божией. «Глас хлада тонка». Был даже момент благоухания во время чтения Евангелия. Я ощутил запахи пещер Псково-Печерского монастыря.
Литургия в Пушкино.
Будущее - в руках Божиих. Задача темных сил - формировать природу людских отношений лишь… для запугивания, порабощения нашего духа, дабы он не вырос в меру полной свободы, в полную меру возраста Христа. Если такое случается, бессильны становятся легионы тьмы против одного воина Христова.
Моя третья Пасха.
Почему мы должны быть добродетельными? Почему мы должны творить добро? Отвечают: потому что это радость для людей, потому что «добро побеждает зло», а значит, лучше быть на стороне сильного: потому что добро - это хорошо, а зло - это плохо и т. п.
То есть добродетель утверждается логикой, умонастроением. Это приемлемо как первая ступень на лестнице восхождения к доброте. Это приемлемо для младенцев, не имеющих чувства и навыка в различении добра и зла. Это молоко, а не твердая пища.
Если только на этом будет зиждиться понятие добра, то оно зыбко, а во многих случаях - мертво. В нем говорит ум, а сердце молчит.
Нужно сердцем ощутить вкус добродетели, ее сладость и истинность. Тогда доказательство необходимости творить добро будет находиться в самом добре. Тогда не надо и доказательств. Я делаю добро и через это делание убеждаюсь, что следую истине. Я творю добро, потому что это добро. Я люблю добро, и я понимаю, что надо творить добро - не однозначные выражения.
Итак, почему я должен быть добродетельным? Потому что я люблю добродетель.
Смерть страшна, потому что она знает обо мне все, потому что она обладает мною, распоряжается мною, как госпожа своим рабом. Христианство дает знание о смерти и о будущей жизни, уничижая этим власть смерти. Да, и о христианине смерть знает все, но он знает о ней ровно столько, чтобы не бояться ее.
«Красота спасет мир» - писал Достоевский. Красота - это Бог. Сколько бы мы ни исследовали нашу жизнь, сколько бы ни расчленяли на составные части, вроде бы для того, чтобы понять ее механизм, жизнь в своей целостности будет всегда прекрасной, Божественной и не познаваемой до конца, как не познаваема красота.
Сколько бы мы ни исследовали состав почвы, находя в ней все новые и новые металлы и соли, сколько бы мы ни проникали в тайны наследственности, создавая новые отрасли науки, умножая академии, институты, лаборатории, все равно цветок, выросший на изученной земле, цветок, взошедший из хрестоматийного семени, повергнет в изумление своей красотой.
Радость, которую дарует знание, должна дополняться радостью созерцания, тогда она будет совершенна. «Все знаю, все понимаю и все равно удивляюсь», - говорит человек. Изумление перед всем, изумление, несмотря ни на какие звания, ни на какие беды, - это красота, это спасение миру, это путь к Богу. А жизнь без изумления пред красотой, а значит, и без Бога пуста и ничтожна.
30 августа 1988 года Игорь Росляков уехал из Оптиной в Москву, чтобы, завершив все расчеты с миром, вернуться в монастырь уже навсегда. А далее в дневнике идут две нестыкующиеся записи: 15 сентября - «Уехал в Оптину», 17 октября -»Пришел в монастырь».
Игумен Владимир рассказывал: «Отец Василий был на голову выше всех нас. Все мы пришли в монастырь молодыми и по запальчивости, бывало, начнем осуждать, а о. Василий тут молча выйдет из кельи. Это подтягивало, и в Оптиной уже знали - при о. Василии нельзя осуждать, иначе он уйдет. Точно так же он ушел от людей, перешедших позже в раскол. Никакого раскола еще в помине не было, но был уже дух осуждения и вражды к нашей Церкви, и о. Василий тут же отошел от тех людей». «Без попущения искушений невозможно нам познание истины», - писал преподобный Исаак Сирии. И Господь попустил о. Василию пройти через боль искушения, уготовляя из него огненного защитника православия и нашей Церкви. Он вел катехизаторские беседы в тюрьме г. Сухиничи, беседы с баптистами в тюрьме г. Ерцево, воскресную школу в г. Сосенском и школу для паломников в Оптиной. А сколько людей обрели веру после личной встречи с ним! Вспоминают, что свет в келье отца Василия не гас порой до утра, а сосед через стенку слышал звуки земных поклонов и тихие слова молитвы о заблудших и погибельными ересями ослепленных, «ихже Сам просвети, Господи!»
Из письма И., прихожанки Оптинского подворья в Москве: «Однажды разговорились с 90-летним дедушкой, перешедшим на старости лет из православия к адвентистам. Свой поступок дед объяснял тем, что адвентисты помогают ему в быту, а помощи от своей приемной дочери он принимать не хотел. Адвентисты так запутали дедушку, что было жаль его, и мы уговорили деда сходить с нами в православную церковь. Храм деда умилил, хотя службу он почти не слышал, так как был глуховат. А мы попросили о. Василия поговорить с дедушкой. Дед долго рассказывал о. Василию, как помогают ему адвентисты и «нехорошо после этого их предать». От волнения дед совсем перестал слышать, не реагируя на доводы батюшки. Тогда о. Василий подвинулся к нему поближе да как крикнет: «Дед, помирать скоро! Бросай ты своих адвентистов и возвращайся в православие!» Дед смутился и засобирался домой. Отец Василий просил нас не оставлять дедушку, сказав, что будет молиться за него. Но по дороге из церкви мы с дедом поссорились - он обиделся на мои слова, что все мы грешные, заявив: «У меня грехов нет!» Поручение о. Василия не оставлять деда осталось не выполненным. А он своего обещания не забыл и от всего сердца, видно, молился за деда, потому что когда мы пришли через полгода приложиться к Плащанице, то глазам своим не поверили - в храме сидел, опираясь на палочку, и молился наш дедушка».
Рассказывает монахиня Феодора: «Летом 1990 года наш молодежный лагерь жил в палатках возле Оптиной. Многие еще только готовились к крещению, и отцы Оптиной вели с нами катехизаторские беседы. Кто-то на беседе задал вопрос о Зарубежной Церкви, и о. Василий рассказал о своей встрече с американцами «зарубежниками»: «Мы думали, - говорили они, - что ваше православие погибло вместе с катакомбной церковью. А теперь видим у вас такую истинную, живую православную веру, какой у нас давно нет. Вы выше нас!»- Он рассказывал нам о красоте и величии православия по книгам свт. Игнатия Брянчанинова, а мы слушали, затаив дыхание, и так хотелось эти книги прочесть! Я попросила о. Василия помочь достать мне книги святителя, и мне выслали почтой том «Приношение современному монашеству». Я была тогда солисткой филармонии и читала о монашестве, приняв после убийства о. Василия монашеский постриг».
Рассказывает монахиня В.: «Моя родная сестра не ходила в церковь и никакие уговоры на нее не действовали. А тут приехала навестить меня в монастырь и захотела поисповедаться. На исповеди она стала рассказывать про свои аборты, и прочую скверну в таких несдержанных выражениях, что батюшка, не выдержав, сказал: «Иди к о. Василию». Подвела я ее к аналою о. Василия, и батюшка долго беседовал с ней. Даже в алтарь сходил за требником и читал над сестрою молитвы. Уж как моя сестра была довольна! «Такого умного человека, - говорит, - я за всю мою жизнь не встречала. Да сколько же я потеряла, что не ходила в церковь! Теперь обязательно буду ходить».
Из воспоминаний Петра Алексеева, студента Свято-Тихоновского Богословского института: «Мне было 13 лет, когда по благословению архимандрита Иоанна (Крестъянкина) мы с мамой переехали из Москвы в Оптину пустынь, купив дом возле монастыря. Мама писала иконы для Оптиной, а я работал тут на послушании. Отец Василий очень любил о. Иоанна (Крестъянкина) и, узнав, что мы батюшкины чада и часто ездим к нему, расспрашивал меня по возвращении из Печор: как там батюшка и что он говорит? В келье о. Василия висел портрет архимандрита Иоанна, и он с любовью говорил о нем: «Вот истинный старец. Вот молитвенник. Как же мне близок его дух!» Какаято близость тут правда была. И как из кельи о. Иоанна я выходил, будто умытый, так и рядом с о. Василием возникало чувство чистоты. Как многие мальчики я был любопытен и, вслушиваясь в пересуды о людях, тоже начинал осуждать. А о. Василий никого не осуждал, и рядом с ним у меня даже мысли не возникало осудить кого-то.
Мальчиком я был обидчив и, бывало, обижался, что приедешь в монастырь, а кто-то хлопнет тебя панибратски по плечу и скажет, читая надпись на майке: «О, Пан-Америка! Как ты разоделся?! М-да, мир во зле лежит». А о. Василий моей одежды просто не замечал. В нем было столько благоговения, что даже от его обычного иерейского благословения я чувствовал радость в душе. Мне очень нравился о. Василий и нравилась его келья. Ничего лишнего - иконы, книги, стол, топчан. Это была монашеская келья, а в ней монашеский дух. Игорь носил в миру короткую стрижку и таким пришел в монастырь. Потом волосы отросли, но неровно - бахромою, и кто-то подстриг ему эту бахрому. В 13 лет я был страшный дерзила и тут же бросился поучать: «Игорь, зачем вы постриглись? Ведь монахи волос не стригут». А он сокрушенно: «Действительно, зачем? Ты прав, Петька. Как же ты прав!» Тут моя мама запереживала из-за моей дерзости: «Петя, как ты можешь так говорить?» А о. Василий ей: «Он прав». В ту пору меня очень занимала моя родословная. Я обнаружил, что в роду у мамы были иконописцы, купцы, дворяне. Я стал рассказывать о. Василию, что все думаю о своей родословной, а он говорит: «Не думай об этом, Петька. У нас совсем другая родословная». И святые, говорит, наши родные, а в Царстве Небесном откроется, кто наш истинный друг и родня.
Стал я ходить к о. Василию со всеми своими скорбями и однажды рассказал, как трудно мне было в школе из-за того, что я верующий и отказался вступить в пионеры. Особенно меня преследовала одна учительница, оказавшаяся, как выяснилось, экстрасенсом. «Я рад за тебя, - сказал о. Василий и добавил. - Мужайся!» Он часто говорил мне в искушениях: «Тут надо мужество. Мужайся!» Отец Василий сначала нес в монастыре послушание гостиничного, а потом его перевели в иконную лавку. Лавку тогда на обед не закрывали, и я по послушанию носил ему туда обеды из трапезной, поневоле наблюдая, как он становился все воздержанней в еде. Когда о. Василий был послушником, у него в келье водились продукты. Привезут ему друзья что-нибудь вкусное, а он зовет меня: «Петька, приходи, передача пришла», И с удовольствием скармливал мне лакомства, а я не отказывался. Потом продуктов в келье не стало. Знаю это потому, что на Рождество мы ходили с детьми по кельям славить Христа и везде нас угощали. Отец Василий был очень тронут, что дети славят Христа, и так хотел угостить нас, но дать ему было нечего. Шарил он, шарил по своей пустой келье, наконец, нашел лимон и дал его нам. Это было так трогательно. Когда о. Василий служил на подворье в Москве, там кормили необыкновенно вкусными омлетами, взбитыми сливками и т. п. Отец Василий сказал мне, что это не монашеская еда, попросив привезти ему из Оптикой «витамины», то есть лук и чеснок. Отец келарь добавил в посылку рыбные консервы, а о. Василий, рассказывали, уже не появлялся в трапезной, питаясь у себя в келье хлебом и «витаминами». У меня была одна-единственная исповедь у о. Василия, изменившая, однако, многое во мне. Я поступил тогда в Московское художественное училище 1905 года и, попав в богемную среду, стал лицедействовать с удовольствием играя в те современные игры, когда каждый создает себе имидж, стараясь казаться лучше, чем он есть. Когда я рассказал об этом о. Василию, он ужасно разволновался: «Зачем? Зачем? Это тебе не идет». Потом он молча молился, сказав: «Не твое это!» Причем сказал с такой силой, что страсть к лицедейству он во мне разом пресек. Сострадание к немощным сочеталось у отца Василия с долготерпением и какой-то особой духовной силой. Помню, жил тогда в монастыре болящий паломник М. Раньше М. увлекался наркотиками, и его психика была так расстроена, что духовный отец не справлялся с ним и отсылал его на исповедь к о. Василию. М. не мог причаститься и убегал от причастия, а о. Василий мог буквально догнать и помочь причаститься. Однажды Великим постом М. так закрутило, что он лежал пластом в своей келье и не мог ходить ни в трапезную, ни в храм. Как же выхаживал его о. Василий - ежедневно носил ему просфорки, обеды из братской трапезной и очень часто исповедовал и причащал прямо в келье. М. поправился, а потом долго жил и работал в монастыре, и все с радостью отмечали его духовный рост. А когда о. Василия не стало, то без его поддержки М. уже не мог справляться с монастырским режимом и вынужден был уехать из монастыря. Лишившись поддержки о. Василия, уехали и другие болящие. И тогда вдруг открылось - сколько же немощных людей он тянул на себе! На Пасху 1993 года в шесть утра, то есть в час убийства, у нас дома раздался грохот в святом углу - упала лампадка на высокой ножке, забрызгав маслом все вокруг. Ближе всего к лампадке стояла написанная мамой для Оптиной икона Пресвятой Живоначальной Троицы, установленная позже над мощевиком в Свято-Введенском соборе. В первую очередь масло должно было залить ее, испортив готовую работу. Но вопреки всем законам физики брызги масла обогнули ее. (От редактора: 19 февраля 1995 года эта икона мироточила, а в декабре 1998 года было многодневное и обильное мироточение.) На погребении я сильно плакал и одновременно ни минуты не сомневался, что о. Василий святой. Когда я иду сдавать экзамены, то беру с собой фотографию своего духовного отца, блаженной Матронушки и о. Василия. Когда о. Василий учился в семинарии, он блестяще сдавал экзамены, и я прошу его: «Батюшка, помоги мне!» Помощь о. Василия я чувствую, а его фотография стоит у меня на столе. Один взгляд на эту фотографию удерживал и удерживает меня от многих прегрешений».
«Он был монахом из старой Оптиной» - сказал об о. Василии иеромонах Даниил. А в старину оптинских монахов отличали прежде всего по одежде - грубые, тупоносые «оптинские» сапоги и дешевая мухояровая ряса. Ряса у о. Василия была выношенная и в заплатах, а его единственной обувью были кирзовые солдатские сапоги. Когда о. Василий служил на подворье в Москве, его не раз пытались переобуть в легкие ботинки, но из этого ничего не вышло. Между тем стояло такое жаркое лето, что на солнцепеке плавился асфальт.
Из воспоминаний монахини Ксении (Абашкиной): «Когда о. Василий пришел в монастырь, то они с о. Ф. решили подвизаться, как древние, имея одну одежду и одни казенные сапоги. Потом у о. Ф. заболели ноги, и он сменил обувь, А о. Василий в великом терпении так и дошел в своих сапогах до райских врат. Помню, в Москве мы поехали с ним освящать квартиру моих родителей. Жара была умопомрачительная - градусов 30, а о. Василий был в шерстяной рясе, в кирзовых сапогах и нес большую сумку. Я спешила, а он меня попросил идти медленней, сказав, что после службы ноги болят. Как раз перед этим он ездил отпевать старушку, так разложившуюся на жаре за четверо суток, что все избегали подходить к гробу. И вот идем мы с батюшкой по жаре, а навстречу четыре милиционера. Вдруг они разом, как по команде, отдали батюшке честь. Отец Василий удивился: «С чего это попу честь отдают?» А поразмыслив сказал: «Они люди служивые. Кому, как не им, понять попов? Простому человеку не прикажешь стоять на жаре рядом с четырехдневным разлагающимся трупом».
(«Святой праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях современников». Москва, 1998.
)
Преподобный Серафим Вырицкий
Святитель Лука (Войно-Ясенецкий)
(Валерия Посашко
)