Как исполняли смертные приговоры в ссср (8 фото). Смертная казнь в ссср: леденящие кровь истории о судьбах трех осужденных женщин (13 фото)

Правда ли то, что палачей из Азербайджана, Узбекистана и Таджикистана отправляли в командировки в другие союзные республики, где годами не находилось желающих привести в исполнение «вышку»? Правда ли то, что в Прибалтике вообще никого не казнили, а всех приговорённых к высшей мере наказания увозили расстреливать в Минск?

Правда ли то, что за каждого казнённого палачам выплачивали солидные премиальные? И правда ли то, что женщин в Советском Союзе расстреливать было не принято? За постсоветский период вокруг «вышки» было создано столько расхожих мифов, что разобраться, что в них правда, а что домыслы, едва ли возможно без кропотливой работы в архивах, на которую может уйти не один десяток лет. Нет полной ясности ни с довоенными казнями, ни с послевоенными. Но хуже всего обстоит дело с данными о том, как же приводили в исполнение смертные приговоры в 60–80-х годах.

Как правило, осуждённых казнили в следственных изоляторах. В каждой союзной республике было как минимум по одному такому СИЗО особого назначения. На Украине их было два, в Азербайджане – целых три, а в Узбекистане и Таджикистане вообще по четыре. Сегодня смертные приговоры приводят в исполнение только в одном-единственном СИЗО советских времён – в Пищаловском централе Минска, известном также под названием «Володарка». Это уникальное место, единственное в Европе. Казнят там примерно по 10 человек в год. Но если пересчитать расстрельные СИЗО в советских республиках сравнительно легко, то сказать с уверенностью, сколько таких специализированных изоляторов было в РСФСР, едва ли сможет даже самый подготовленный историк. К примеру, до последнего времени считалось, что в Ленинграде в 60–80-е годы осуждённых вообще не казнили – негде было. Но оказалось, что это не так. Не так давно в архивах обнаружились документальные подтверждения того, что приговорённого к высшей мере наказания 15-летнего подростка Аркадия Нейланда расстреляли летом 1964 года именно в Северной столице, а не в Москве и не в Минске, как считалось ранее. Стало быть, нашлось всё-таки «подготовленное» СИЗО. И едва ли Нейланд был единственным, кого там расстреляли.

Есть и другие расхожие мифы о «вышке». К примеру, принято считать, что в Прибалтике с конца 50-х годов вообще не было собственных расстрельных команд, поэтому всех осуждённых к высшей мере наказания из Латвии, Литвы и Эстонии этапировали на расстрел в Минск. Это не совсем так: смертные приговоры приводили в исполнение и в Прибалтике. Вот только исполнителей действительно приглашали со стороны. В основном из Азербайджана. Всё-таки целых три расстрельных команды на одну небольшую республику – многовато. Казнили осуждённых в основном в бакинской Баиловской тюрьме, а заплечные мастера из Нахичевани часто сидели без работы. Зарплаты им всё равно «капали» – члены расстрельной команды получали примерно по 200 рублей в месяц, но при этом ни премий за «приведение в исполнение», ни квартальных. А деньги это были немалые – квартальные составляли примерно 150–170 рублей, а «за исполнение» платили по сотне членам бригады и 150 – непосредственно исполнителю. Вот и ездили в командировки – подзаработать. Чаще – в Латвию и Литву, реже – в Грузию, Молдавию и Эстонию.

Другой расхожий миф – о том, что в последние десятилетия существования Союза к смертной казни не приговаривали женщин. Приговаривали. В открытых источниках можно найти информацию о трёх таких казнях. В 1979 году расстреляли коллаборационистку Антонину Макарову, в 1983-м – расхитительницу социалистической собственности Берту Бородкину, а в 1987-м – отравительницу Тамару Иванютину. И это на фоне 24 422 смертных приговоров, вынесенных в период с 1962 по 1989 год! Что же, расстреливали одних только мужчин? Вряд ли. В частности, до сих пор окутаны покровом тайны приговоры валютчицам Оксане Собиновой и Светлане Пинскер (Ленинград), Татьяне Внучкиной (Москва), Юлии Грабовецкой (Киев), вынесенные в середине 60-х.

К «вышке» их осудили, но казнили или всё-таки помиловали, сказать сложно. Среди 2355 помилованных их фамилий нет. Значит, скорее всего их всё-таки расстреляли.

Третий миф – о том, что в палачи шли, так сказать, по зову сердца. В Советском Союзе палачей назначали – и только. Никаких добровольцев. Мало ли что у них на уме – а вдруг извращенцы? Назначить же палачом могли даже обычного сотрудника ОБХСС. Среди работников органов правопорядка отбирали, как правило, тех, кто был недоволен зарплатой, кому срочно требовалось улучшить жилищные условия. Предлагали работу. Приглашали на собеседование. Если испытуемый подходил, его оформляли. Надо сказать, что работали советские кадровики отменно: с 1960 по 1990 год не было ни одного случая, чтобы палач уволился по собственному желанию. И уж точно среди сотрудников расстрельных не было ни одного случая суицида – крепкие нервы были у советских палачей. «Да, меня именно назначили, – вспоминал бывший начальник учреждения УА-38/1 УИТУ МВД Азербайджанской ССР Халид Юнусов, на счету которого приведение в исполнение более трёх десятков смертных приговоров. – Я шесть лет до этого ловил взяточников. Надоело, только врагов себе наживал».

Как же, собственно, проходила сама процедура казни? После оглашения судом приговора и до приведения его в исполнение проходило, как правило, несколько лет. Всё это время смертника содержали в «одиночке» тюрьмы того города, в котором шёл суд. Когда все поданные прошения о помиловании отклонялись, приговорённых перевозили в специзолятор – как правило, за несколько дней до печальной процедуры. Случалось, что заключённые томились в ожидании казни по нескольку месяцев, но это были редкие исключения. Зэков стригли наголо и переодевали в одежду из полосатой ткани (светло-серая полоса чередовалась с тёмно-серой). О том, что их последнее ходатайство о помиловании было отклонено, приговорённым не сообщали.

Тем временем начальник СИЗО собирал свою расстрельную команду. В неё помимо врача и палача входили сотрудник прокуратуры и представитель оперативно-информационного центра УВД. Эти пятеро собирались в специально отведённом помещении. Сначала сотрудник прокуратуры знакомился с личным делом приговорённого. Затем так называемые контролёры по надзору, два или три человека, вводили в помещение осуждённого в наручниках. В фильмах и книгах обычно следует пассаж, в котором смертнику объявляют о том, что, мол, все его ходатайства о помиловании отклонены. На самом деле отбывающему в последний путь об этом никогда не сообщали. Спрашивали, как звать, где родился, по какой статье сидит. Предлагали расписаться в нескольких протоколах. Затем сообщали, что нужно будет составить ещё одно прошение о помиловании – в соседнем помещении, где сидят депутаты, и подписать бумаги нужно будет при них. Уловка, как правило, действовала безотказно: осуждённые на смерть бодро шагали навстречу депутатам.

А за дверью соседней камеры не было никаких депутатов – там стоял исполнитель. Как только приговорённый заходил в помещение, следовал выстрел в затылок. Точнее – «в левую затылочную часть головы в области левого уха», как того требовала инструкция. Смерт-ник падал, раздавался контрольный выстрел. Голову убитого обматывали тряпкой, смывали кровь – в помещении был специально оборудован кровосток. Входил врач, констатировал смерть. Примечательно, что палач никогда не стрелял в жертву из пистолета – только из мелкокалиберной винтовки. Говорят, что расстреливали из «макарова» и ТТ исключительно в Азербайджане, но убойная сила оружия была такова, что с близкого расстояния осуждённым буквально разносило головы. И тогда решено было расстреливать осуждённых из наганов времён Гражданской войны – у них был более щадящий бой. Кстати, только в Азербайджане осуждённых на казнь перед процедурой накрепко связывали, и только в этой республике было принято объявлять осуждённым, что все их просьбы о помиловании отклонены. Почему так – неизвестно. Связывание жертв действовало на них настолько сильно, что каждый четвёртый умирал от разрыва сердца.

Примечательно и то, что документы о приведении приговора в исполнение сотрудники прокуратуры никогда не подписывали до казни (как предписывала инструкция) – только после. Говорили – плохая примета, хуже некуда. Далее покойника укладывали в заранее приготовленный гроб и везли на кладбище, на особый участок, где хоронили под безымянными табличками. Ни имён, ни фамилий – только порядковый номер. Расстрельной команде выдавали акт, и в тот день все четверо её членов получали отгул.

В украинских, белорусских и молдавских СИЗО, как правило, обходились одним палачом. А вот в грузинских специзоляторах – в Тбилиси и Кутаиси – таковых числился добрый десяток. Разумеется, большинство из этих «палачей» никогда никого не казнили – только числились, получая по ведомости большую зарплату. Но к чему правоохранительной системе было содержать такой огромный и никому не нужный балласт? Объясняли так: сохранить в тайне, кто именно из сотрудников СИЗО расстреливает приговорённых, не представляется возможным. Всегда проговорится бухгалтер! Так вот, чтобы ввести в заблуждение и бухгалтера, в Грузии и ввели такую странную систему выплат.

Антонина Макарова родилась в 1921 году на Смоленщине, в деревне Малая Волковка, в большой крестьянской семье Макара Парфёнова.

Училась в сельской школе, и именно там произошёл эпизод, повлиявший на ее дальнейшую жизнь. Когда Тоня пришла в первый класс, то из-за стеснительности не могла назвать свою фамилию - Парфёнова. Одноклассники же стали кричать «Да Макарова она!», имея в виду, что отца Тони зовут Макар.
Так, с лёгкой руки учительницы, на тот момент едва ли не единственного грамотного в деревне человека, в семье Парфёновых появилась Тоня Макарова.
Училась девочка прилежно, со старанием. Была у неё и своя революционная героиня -
Анка-пулемётчица. У этого кинообраза был реальный протип - санитарка чапаевской дивизии Мария Попова, которой однажды в бою действительно пришлось заменить убитого пулемётчика.
Окончив школу, Антонина отправилась учиться в Москву, где её и застало начало Великой Отечественной войны. На фронт девушка отправилась добровольцем.

Походная жена окруженца.

а долю 19-летней комсомолки Макаровой выпали все ужасы печально известного «Вяземского котла». После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук. С ним она и бродила по местным лесам, просто пытаясь выжить. Партизан они не искали, к своим пробиться не пытались - кормились, чем придётся, порой воровали. Солдат с Тоней не церемонился, сделав её своей «походной женой». Антонина и не сопротивлялась - она просто хотела жить.
В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну. Из Красного Колодца Тоню не гнали, однако у местных жителей и так было полно забот. А чужая девушка не стремилась уйти к партизанам, не рвалась пробиваться к нашим, а норовила закрутить любовь с кем-то из оставшихся в селе мужчин. Настроив местных против себя, Тоня вынуждена была уйти.

Убийца с окладом.

Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная «Локотская республика» - административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные.
Полицейский патруль задержал Тоню, однако партизанку или подпольщицу в ней не заподозрили. Она приглянулась полицаям, которые взяли её к себе, напоили, накормили и изнасиловали. Впрочем, последнее весьма относительно - девушка, хотевшая только выжить, была согласна на всё.
Роль проститутки при полицаях Тоня выполняла недолго - однажды её, пьяную, вывели во двор и положили за станковый пулемёт «максим». Перед пулемётом стояли люди - мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда. Правда, вусмерть пьяная женщина не очень понимала, что делает. Но, тем не менее, с задачей справилась.
На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо - палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой. Локотская республика безжалостно боролась с врагами нового порядка - партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Арестованных сгоняли в сарай, выполнявший роль тюрьмы, а утром выводили на расстрел.
В камеру вмещалось 27 человек, и всех их необходимо было ликвидировать, дабы освободить места для новых. Браться за эту работу не хотели ни немцы, ни даже полицаи из местных. И тут очень кстати пришлась появившаяся из ниоткуда Тоня с её способностями к стрельбе.
Девушка не сошла с ума, а наоборот, сочла, что её мечта сбылась. И пусть Анка расстреливала врагов, а она расстреливает женщин и детей - война всё спишет! Зато её жизнь наконец-то наладилась.

1500 загубленных жизней.

Распорядок дня Антонины Макаровой был таков: утром расстрел 27 человек из пулемёта, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком или, на худой конец, с полицаем.
В качестве поощрения ей разрешали забирать вещи убитых. Так Тоня обзавелась кучей нарядов, которые, правда, приходилось чинить - носить сразу мешали следы крови и дырки от пуль.
Впрочем, иногда Тоня допускала «брак» - нескольким детям удалось уцелеть, потому что из-за их маленького роста пули проходили поверх головы. Детей вывезли вместе с трупами местные жители, хоронившие убитых, и передали партизанам. Слухи о женщине-палаче, «Тоньке-пулемётчице», «Тоньке-москвичке» поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли.
Всего жертвами Антонины Макаровой стали около 1500 человек.
К лету 1943 года жизнь Тони вновь сделала крутой поворот - Красная Армия двинулась на Запад, приступив к освобождению Брянщины. Девушке это не сулило ничего хорошего, но тут она очень кстати заболела сифилисом, и немцы отправили её в тыл, дабы она не перезаражала доблестных сынов Великой Германии.

Заслуженный ветеран вместо военной преступницы.

В немецком госпитале, впрочем, тоже скоро стало неуютно - советские войска приближались настолько быстро, что эвакуировать успевали только немцев, а до пособников дела уже не было.
Поняв это, Тоня сбежала из госпиталя, вновь оказавшись в окружении, но теперь уже советском. Но навыки выживания были отточены - она сумела добыть документы, доказывавшие, что всё это время Макарова была санитаркой в советском госпитале.
Антонина благополучно сумела поступить на службу в советский госпиталь, где в начале 1945 года в неё влюбился молоденький солдат, настоящий герой войны. Парень сделал Тоне предложение, она ответила согласием, и, поженившись, молодые после окончания войны уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.
Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург.

Её искали тридцать лет

О чудовищных деяниях «Тоньки-пулемётчицы» советские следователи узнали сразу после освобождения Брянщины. В братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, но личности удалось установить лишь у двухсот. Допрашивали свидетелей, проверяли, уточняли - но на след женщины-карателя напасть не могли.
Тем временем Антонина Гинзбург вела обычную жизнь советского человека - жила, работала, воспитывала двух дочерей, даже встречалась со школьниками, рассказывая о своём героическом военном прошлом. Разумеется, не упоминая о деяниях «Тоньки-пулемётчицы».
КГБ потратил на её поиски больше трёх десятилетий, но нашёл почти случайно. Некий гражданин Парфёнов, собираясь за границу, подал анкеты с данными о родственниках. Там-то среди сплошных Парфёновых в качестве родной сестры почему-то значилась Антонина Макарова, по мужу Гинзбург.
Да, как же помогла Тоне та ошибка учительницы, сколько лет она благодаря ей оставалась в недосягаемости от правосудия!
Оперативники КГБ работали ювелирно - обвинить в подобных злодеяниях невинного человека было нельзя. Антонину Гинзбург проверяли со всех сторон, тайно привозили в Лепель свидетелей, даже бывшего полицая-любовника. И лишь после того, как все они подтвердили, что Антонина Гинзбург и есть «Тонька-пулемётчица», её арестовали.
Она не отпиралась, рассказывала обо всём спокойно, говорила, что кошмары её не мучили. Ни с дочерьми, ни с мужем общаться не захотела. А супруг-фронтовик бегал по инстанциям, грозил жалобой Брежневу, даже в ООН - требовал освобождения жены. Ровно до тех пор, пока следователи не решились рассказать ему, в чём обвиняется его любимая Тоня.
После этого молодцеватый, бравый ветеран поседел и постарел за одну ночь. Семья отреклась от Антонины Гинзбург и уехала из Лепеля. Того, что пришлось пережить этим людям, врагу не пожелаешь.

Возмездие.

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года. Это был последний крупный процесс над изменниками Родины в СССР и единственный процесс над женщиной-карателем.
Сама Антонина была убеждена, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, полагала даже, что она получит условный срок. Жалела только о том, что из-за позора снова нужно переезжать и менять работу. Даже следователи, зная о послевоенной образцовой биографии Антонины Гинзбург, полагали, что суд проявит снисхождение. Тем более, что 1979 год был объявлен в СССР Годом Женщины.
Однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания - расстрелу.
На суде была доказана документально её вина в убийстве 168 человек из тех, чьи личности удалось установить. Ещё более 1300 так и остались неизвестными жертвами «Тоньки-пулемётчицы». Есть преступления, которые невозможно простить.
В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

Война - страшное время, и оставаться людьми, когда рядом бездыханные тела товарищей, очень непросто. В висках пульсирует только одна мысль: суметь бы выжить! Так из хороших людей с благими целями и рождаются монстры. За страшные поступки официально в послевоенные годы в СССР было казнено три женщины. И все предполагали, что их помилуют, но жесткость, которую проявил слабый пол, никто так не смог забыть...

История преступлений Антонины Макаровой (1920 - 1979 гг.)

И возможно судьба Антонины сложилась бы иначе, да только уже в первом классе случилась неожиданная подмена фамилии, которая предзнаменовала новый виток в жизни девочки. В первый день в школе из-за стеснительности она не смогла назвать свою фамилию - Парфёнова. Одноклассники же стали кричать "Да Макарова она!", имея в виду, что отца Тони зовут Макар. Так и стала она Антониной Макаровой, у которой уже в то время появилась своя революционная героиня - Анка-пулемётчица. Даже это спустя годы не кажется странным совпадением, а скорее знаком судьбы.
Великая Отечественная война застала Антонину в Москве, куда она отправилась учиться после школы. Девушка не могла оставаться равнодушной к беде, случившейся с ее страной, поэтому сразу же записалась на фронт добровольцем.
В надежде оказывать помощь пострадавшим, 19-летняя комсомолка Макарова испытала все ужасы печально известного "Вяземского котла". После тяжелейших боёв в полном окружении из всей части рядом с молодой санитаркой Тоней оказался лишь солдат Николай Федчук. С ним она и бродила по местным лесам, он сделал её своей "походной женой", но это не самое страшное, что ей пришлось пережить, пока они старались выжить.

В январе 1942 года они вышли к деревне Красный Колодец, и тут Федчук признался, что женат и поблизости живёт его семья. Он оставил Тоню одну

Тоня решила остаться в селе, но ее желание создать семью с местным мужчиной быстро настроило всех против нее, поэтому ей пришлось уйти. Блуждания Тони Макаровой завершились в районе посёлка Локоть на Брянщине. Здесь действовала печально известная "Локотская республика" - административно-территориальное образование русских коллаборационистов. По сути своей, это были те же немецкие холуи, что и в других местах, только более чётко официально оформленные. Полицейский патруль заметил новенькую девушку, задержал ее, напоил, накормил и изнасиловал. По сравнению с ужасами войны - это не казалось девушке чем-то зазорным, тогда она отчаянно хотела жить.
На самом же деле полицейские сразу заприметили девушку, да только не для той цели, о которой идет речь выше, а для более грязной работы. Однажды пьяную Тоню положили за станковый пулемёт "Максим". Перед пулемётом стояли люди - мужчины, женщины, старики, дети. Ей приказали стрелять. Для Тони, прошедшей не только курсы медсестёр, но и пулемётчиц, это не составляло большого труда, даже будучи очень пьяной, она справилась с задачей. Тогда она не задумывали зачем и почему, - она руководствовалась только одной мыслью, которая пульсировала в ее голове всю войну: "Жить!"

На следующий день Макарова узнала, что она теперь официальное лицо - палач с окладом в 30 немецких марок и со своей койкой

В Локотской республике безжалостно боролись с врагами нового порядка - партизанами, подпольщиками, коммунистами, прочими неблагонадёжными элементами, а также членами их семей. Сарай, выполнявший роль тюрьмы, не был рассчитан на большое количество заключенных, поэтому каждый день арестованных расстреливали, а на их место загоняли новых. За подобную работу браться никто не хотел: ни немцы, ни местные полицейские, поэтому появление девушки, которая успешно справлялась с пулеметом, было на руку всем. И сама Тоня была довольна: она не знала, кого она убивает, для нее это была обычная работа, ежедневная рутина, помогающая выжить.
График работы Антонины Макаровой выглядел примерно так: утром расстрел, добивание выживших из пистолета, чистка оружия, вечером шнапс и танцы в немецком клубе, а ночью любовь с каким-нибудь смазливым немчиком. Жизнь девушке казалась мечтой: деньги есть, все наладилось, даже гардероб регулярно обновляется, пусть и приходится каждый раз зашивать дырки после убитых.
Иногда правда Тоня оставляла в живых детей. Пули она пускала выше их голов, а позже местные жители вывозили детей вместе с трупами из села, чтобы передать живых в партизанские ряды. Такая схема, возможно, появилась потому, что Тоню мучила совесть. Слухи о женщине-палаче, "Тоньке-пулемётчице", "Тоньке-москвичке" поползли по округе. Местные партизаны даже объявили охоту на палача, однако добраться до неё не смогли. В 1943 жизнь девушки кардинально изменилась.

На фото очная ставка: свидетельница опознает Макарову

Красная Армия приступила к освобождению Брянщины. Антонина поняла, что ее ждет, если советские солдаты найдут ее и узнают, чем она занималась. Немцы эвакуировали своих, однако до таких пособников, как Тоня, им не было дела. Девушка сбежала и оказалась в окружении, но уже в советском. За то время, что она была в немецком тылу, Тоня многому научилась, теперь она знала, как выживать. Девушка сумела достать документы, подтверждающие, что все это время Макарова была санитаркой в советском госпитале. Тогда людей не хватало, и ей удалось устроиться в госпиталь. Там она познакомилась с настоящим героем войны, который отчаянно в нее влюбился. Так исчезла женщина-палач Антонина Макарова, а её место заняла заслуженный ветеран Антонина Гинзбург. После окончания войны молодые уехали в белорусский город Лепель, на родину мужа.
Пока Антонина жила своей новой правильной жизнью, в Брянщине в братских могилах нашли останки около полутора тысяч человек, советские следователи взялись за расследование серьезно, однако установить личности удалось лишь у 200 человек. КГБ так и не смог напасть на след карательницы, пока однажды некий Парфенов не решил пересечь границу... В его документах в качестве родной сестры значилась Тоня Макарова, так ошибка учительницы помогла женщине скрываться от правосудия более 30 лет.
КГБ не могли обвинить человека с идеальной репутацией, жену бравого фронтовика, образцовую мать двоих детей, в ужасающих злодеяниях, поэтому действовать начали очень аккуратно. Они привозили свидетелей в Лепель, даже полицая-любовника, все они узнали в Антонине Гинзбург Тоньку-пулеметчицу. Ее арестовали, и она не отпиралась.
Муж-фронтовик бегал по инстанциям, грозился Брежневым и ООН, но ровно до тех пор, пока следователи не рассказали ему правду. Семья отреклась от Антонины и покинула Лепель.

Антонину Макарову-Гинзбург судили в Брянске осенью 1978 года

На суде была доказана вина Антонины в 168 убийствах, а еще более 1300 остались неопознанными жертвами. Сама Антонина и следователи были убеждены, что за давностью лет наказание не может быть чересчур строгим, жалела женщина лишь о том, что опозорилась и придется менять работу, однако 20 ноября 1978 года суд приговорил Антонину Макарову-Гинзбург к высшей мере наказания - расстрелу.
В шесть утра 11 августа 1979 года, после того, как были отклонены все прошения о помиловании, приговор в отношении Антонины Макаровой-Гинзбург был приведён в исполнение.

Берта Бородкина (1927 - 1983 гг.)

Берта Бородкина начала строить карьеру с должности официантки в геленджикском общепите в 1951 году. У нее не было даже среднего образования, но она выросла сначала до буфетчицы, затем до заведующей, а позже стала главой трехста ресторанов и столовых. Назначили ее не случайно, не обошлось без участия первого секретаря городского комитета КПСС Николая Погодина. Бородкиной не страшны были любые ревизии, с 1974 по 1982 год ей оказывали помощь высокопоставленные лица, она же в свою очередь брала взятки у подчиненных и передавала их покровителям. Общая сумма составила около 15 000 рублей, по тем временам - огромные деньги. Работники геленджикского общепита были поголовно обложены "данью", каждый знал, сколько он должен передать денег по цепочке, а также о том, что его ждет в случае отказа – потеря "хлебной" должности.
Источником незаконного дохода являлись различные махинации, которые Бородкина поставила на поток, получая с этого минимум по 100 000 рублей, например: сметану разбавляли водой, добавляли хлеб и крупы в фарш, уменьшали крепость водки и другого алкоголя. Но особенно выгодным считалось подмешивать в дорогой армянский коньяк более дешевую "старку" (ржаная водка, настоянная на листьях яблони или груши). По утверждению следователя, даже экспертиза не могла установить, что коньяк разбавлен. Не обходилось и без обычного обсчета, курортный сезон становился настоящей жилой для мошенников.

Их прозвали курортной мафией, попасть в их ряды было невозможно, все остальные несли убытки, зная про все махинации. Олимп левых доходов укреплялся, туристы прибывали, но не все были так безнадежно слепы, поэтому жалобы о "недоливе" и обсчете регулярно поступали в книгу отзывов, но никого это не волновало. Горкомовская "крыша" в лице первого секретаря, а также инспекторов ОБХСС, главы края Медунова, делала ее неуязвимой для недовольства массового потребителя.
Совсем другое отношение демонстрировала Бородкина к партийным и государственным чиновникам высокого ранга, наезжавшим в Геленджик в курортный сезон из Москвы и союзных республик, но и здесь она преследовала прежде всего свои интересы – приобретение будущих влиятельных покровителей. К числу ее "друзей" можно отнести и секретаря ЦК КПСС Федора Кулакова. Обеспечивала Бородкина высшие чины не только редкими деликатесами, но и молоденькими девушками, делала в общем все возможное, чтобы пребывание чиновников было комфортным.
Бородкина не любила свое имя, она хотела, чтобы ее называли Беллой, и ее прозвали "Железной Беллой". Отсутствие образование не мешало ей умело прятать хвосты своих расходов, списывать недочеты. Вся ее работа была максимально прозрачной со стороны. Но так не могло продолжаться вечно, даже власть имущие не смогли прикрывать ее так долго, хоть и неплохо зарабатывали благодаря махинациям Беллы.

Скорее всего на след Бородкиной вышли не случайно, и все было подстроено теми самыми первыми лицами, однако арестовали Беллу не за мошенничество, а за распространение порнографии. В прокуратуру поступило заявление от местного жителя о том, что в одном из кафе избранным гостям тайно показывают порнографические фильмы. Организаторы подпольных просмотров на допросах признались, что директор треста дала согласие, и часть денег от выручки уходило ей. Таким образом, самой Бородкиной инкриминировалось соучастие в этом правонарушении и получение взятки.
Во время обыска в квартире Беллы нашли различные драгоценные украшения, меха, изделия из хрусталя, комплекты дефицитного тогда постельного белья, кроме того, большие суммы денег были неудачно спрятаны в разных местах: батареях, в кирпичах и проч. Общая сумма изъятого при обыске составила более 500 000 руб.

"Железная Белла" все угрожала следствию и ждала освобождения, но высокие чины так и не вступились...

В начале 1980-х годов в Краснодарском крае начались расследования многочисленных уголовных дел, связанных с масштабными проявлениями взяточничества и хищений, получивших обобщенное название сочинско-краснодарского дела. Хозяин Кубани Медунов, близкий друг Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева и секретаря ЦК Константина Черненко, препятствовал работе следствия, однако с избранием председателя КГБ Юрия Андропова, борьба с коррупцией получила совсем иной оборот. Многие были расстреляны за хищения, а Медунова просто уволили. Руководитель партийной организации Геленджика Погодин исчез. Больше помочь ей никто не мог, и она начала признаваться...
Показания Беллы заняли 20 томов, было возбуждено еще 30 уголовных дел, а фамилии она называла непростые. В ходе следствия Бородкина попыталась симулировать шизофрению. Но судебно-медицинская экспертиза признала ее игру талантливой, и Бородкину признали виновной в неоднократном получении взяток на общую сумму 561 834 руб. 89 коп.
Так закончилось дело директора трехсот ресторанов и столовых города Геленджика, заслуженного работника торговли и общественного питания РСФСР Берты Бородкиной, которая знала слишком много о высокопоставленных людях и щеголяла этим. Тогда она замолчала навсегда.

Тамара Иванютина (1941 - 1987 гг.)

В 1986 году Тамара по поддельной трудовой книжке устроилась в школьную столовую Киева. Она хотела хорошо жить, поэтому искала способы уносить еду домой, чтобы кормить себя и скотину, которую она содержала. Тамара работала посудомойкой, и начала наказывать тех, кто по ее мнению вел себя плохо и особенно тех, кто делал ей замечания или заподозрил в краже продовольствия. Под ее гнев подпадали и взрослые, и дети. Жертвами стали школьный парторг (скончалась) и преподаватель химии (остался в живых). Они мешали Иванютиной воровать продукты из пищеблока. Отравлены были и ученики 1-го и 5-го классов, которые попросили у нее остатки котлет для домашних питомцев.История эта стала известна довольно быстро.
Как же все выяснилось? Однажды в реанимацию попали 4 человека. У всех диагностировали кишечную инфекцию и грипп после обеда в той самой школьной столовой. Все бы ничего, да только спустя некоторое время у пациентов стали выпадать волосы, а позже наступала смерть. Следователи опрашивали выживших и быстро установили, кто причастен к делу. В ходе обысков работников столовой дома у Тамары была обнаружена жидкость Клеричи, которая и явилась причиной смерти посетителей. Такое преступление, как объясняла Тамара Иванютина, она совершила из-за того, что обедавшие шестиклассники отказались расставить стулья и столы. Она решила их наказать и отравила. Однако впоследствии заявила, что признание было сделано под давлением следователей. От дачи показаний она отказалась.

О деле Тамары в то время знал каждый. Оно приводило в ужас посетителей всех столовых союза. Выяснилось, что высокотоксичный раствор для расправы с неугодными людьми на протяжении 11 лет использовала не только Тамара, но и все члены ее семьи. Серийные отравители оставались безнаказанными долгое время.
Тамара начала свою убийственную деятельность, когда поняла, что можно избавиться от человека, совершенно не привлекая внимания. Так она заполучила квартиру от первого мужа, который скоропостижно скончался. Второго мужа она убивать не хотела, а лишь подсыпала ему яд для уменьшения сексуальной активности. Жертвами стали родители супруга: Тамара хотела жить на их земельном участке.
Сестра Тамары - Нина Мацибора - использовала ту же жидкость, чтобы получить квартиру от своего мужа. А родители девушек убивали родственников, соседей по коммуналке, животных, которые им не угодили.

На суде семейке вменялись многочисленные отравления, в том числе со смертельным исходом.
Суд установил, что на протяжении 11 лет преступное семейство по корыстным мотивам, а также из личной неприязни совершало убийства и покушения на умышленное лишение жизни разных лиц с помощью так называемой жидкости Клеричи - высокотоксичного раствора на основе сильнодействующего отравляющего вещества - таллия. Общее количество жертв достигало 40 человек, 13 из которых с летальным исходом, и это только зафиксированные случаи, о которых следствию удалось что-то узнать. Процесс затянулся на год, за это время удалось приписать Тамаре около 20 покушений.
В своем последнем слове Иванютина своей вины по эпизодам не признала. Еще будучи в СИЗО, она заявляла: для того чтобы добиться желаемого, не нужно писать какие-то жалобы. Необходимо дружить со всеми и угощать их. А особенно зловредным людям подмешивать яд. Иванютину признали вменяемой и приговорили к смертной казни. Подельникам были назначены разные сроки тюрьмы. Так, сестру Нину приговорили к 15 годам. Ее последующая судьба неизвестна. Мать получила 13, а отец - 10 лет заключения. Родители умерли в тюрьме.

С 1993 года в России введен мораторий на самое жесткое наказание перешедших букву закона — смертную казнь. В советские времена смертельные приговоры были не редкостью, но в основном они касались только мужчин. Но были и три женщины расстрелянные в СССР. И именно о ним мы сегодня и поговорим, а также покажем их фото.

Макарова, Иванютина, Бородкина – эти три фамилии знает каждый, кто увлекался криминалистикой советского времени. Они вошли в анналы истории как женщины убийцы, ставшие последними смертницами с советских времен и по наши дни.

Антонина Макаровна Макарова (Гинзбург) (1920—1978)

Судьбу Антонины нельзя назвать легкой, в юном возрасте она попала на фронт, как и многие девушки того времени, стремящиеся повторить подвиг «Анки-пулеметчицы». Хотя она в будущем и получит прозвище «Тонька-пулеметчица», но отнюдь не за геройские заслуги. Волей фронтовой судьбы она оказалась в эпицентре Вяземской операции, получившей название «Вяземский котел» за множество потерь и кровавых событий.

Чудом Макаровой удалось спастись, она бежала с партизаном советской армии и долгое время скрывалась от ужасов войны в лесах. Но вскоре «походный муж» Антонины бросает ее, ведь они добрались практически до его деревни, в которой его ожидает официальная жена и дети.

Блуждания Макаровой продолжались, пока она не попала в плен к немецким солдатам в поселке Локоть, на тот момент в нем действовала «Локотская республика», члены которой занимались истреблением советских партизан, пленных, коммунистов и просто неугодных фашистам людей. Немцы не расстреляли Тоню, как множество других пленных, а сделали своей прислугой и любовницей.

Антонина не только не смутилась своего настоящего положения, но и считала, что вытянула счастливый билет – фашисты кормили, поили, предоставили койку, молодая девушка могла вечерами весело проводить время в клубах, а ночью ублажала офицеров немецкой армии.

Одной из обязанностей немецкий полицаев поселка был ежедневный расстрел военнопленных, ровно 27 человек, именно столько вмещалось в камеру. Никто из немцев не желал марать руки, расстреливая беззащитных стариков и детей. В один из дней казни ради шутки к пулемету поставили пьяную Макарову, которая, не моргнув глазом пристрелила всех пленных. С этого дня она стала палачом «Локотской республики», а к концу своей «карьеры» на ее счету было более полутора тысяч жертв.

Поскольку Антонина продолжала фривольный образ жизни, в скором времени она заразилась сифилисом и была отправлена на лечение немцами в тыл. Это заболевание спасло Макаровой жизнь, ведь очень быстро солдаты красной армии захватили Локоть и продвигались к больнице, в которой проходила лечение Антонина. Вовремя подсуетившись и раздобыв документы, она выдает себя за санитарку, работающую на благо советской армии.

Вскоре Макарова выходит замуж за Виктора Гинзбурга, ведет степенную жизнь ветерана войны, стараясь забыть прошлую жизнь. Но слухи про кровавую «Тоньку-пулеметчицу» и множество свидетелей казней, проводимых Макаровой побуждает КГБ вплотную заняться ее поисками. Более 30 лет продолжался розыск палача «Локотской республики», в 1978 году Антонина Гинзбург была арестована.

До последнего она верила, что отделается небольшим сроком, оправдывая себя, что заставила ее совершить эти ужасные поступки, прошло много лет, да и возраст у нее солидный. Надеждам Антонины не суждено было сбыться. В 1979 году смертный приговор по статье «Измена Родине» был приведен в исполнение.

Берта Наумовна Король (Бородкина) (1927—1983)

Еще одна женщина, казненная в — Берта Бородкина (Король). Юная Берта начала свою карьеру с должности официантки, а в 1974 не без помощи влиятельных друзей возглавила трест ресторанов и столовых Геленджика. Это единственная женщина из списка, осужденная на смертную казнь не за убийства, а за кражу социалистического имущества в особо крупных размерах.

Чтобы понять, на сколько, велика ее вина перед государством и советскими гражданами достаточно взглянуть на краткий список ее преступлений:

получение взяток в особо крупных размерах, в случае отказа от дачи взяток сотрудник общепита Геленджика лишался рабочего места;
дача взяток первым государственным лицам;
разбавление водой молочной продукции в общепитах Геленджика и как следствие кража сэкономленных денег;
разбавление мясного фарша хлебным мякишем в общепитах Геленджика и как следствие кража сэкономленных денег;
разбавление алкогольной продукции в общепитах Геленджика и как следствие кража сэкономленных денег;
обсчет граждан в общепитах Геленджика с разрешения и указания Бородкиной;
закрытые трансляции порнографической продукции в подотчетных Бородкиной заведениях.

Именно из-за последнего пункта Берта Наумовна была арестована, но она считала, что задержание ее является ошибкой, грозилась расплатой и конечно ждала поддержки от дружественных ей вышестоящих чинов. Но помощь ей так и не оказали. После того, как в ее квартире был произведен обыск и изъяты меха, драгоценности, ценные вещи, а также более полумиллиона рублей наличными, баснословные по тем временам деньги, Бородкина начала рассказывать о своих преступлениях, которые заняли 20 томов.

Безусловно, самого тяжкого наказания никто не ожидал, но поскольку ее экономические деяния были проведены с молчаливого согласия верхов — Бородкину просто решили убрать. Навсегда. Приговор о смертной казни был приведен в исполнение в августе 1983 года.

Тамара Антоновна Иванютина (1941—1987)

Детство Тамары нельзя назвать счастливым, она воспитывалась жестокими и властными родителями вместе с шестью братьями и сёстрами в коммунальной квартире. С молодых лет Иванютиной родители внушали, что для достижения цели нужно идти по головам. Именно так Тамара и сделала, отравив первого мужа с целью получения его квартиры, а также свекра и свекровь от второго брака.

Мужа она также медленно, но верно пыталась отправить на тот свет, подмешивая ему в еду небольшие дозы таллия. Цель была та же – завладеть его имуществом. Все смерти, в которых была замешана Иванютина, оставались нераскрытыми, пока в школе №16 г. Минска не произошел ряд таинственных отравлений со смертельным исходом.

В середине марта несколько учеников школы и учителя были доставлены в больницу с признаками кишечного гриппа, двое детей и двое взрослых сразу скончались, остальные девять были в реанимации. У выживших в скором времени начали выпадать волосы, что не характерно для первично поставленного диагноза. После экспертизы сомнений не оставалось – их отравили. Была срочно создана следственная группа, которая совершила осмотр квартир работников, имеющих доступ к продуктам питания в школьной столовой. В квартире Иванютиной была найдена целая банка «жидкости Клеричи» — яда на основе таллия. Тамара созналась в совершенных преступлениях.

Как оказалась, уже на протяжении 11 лет Иванютина, ее родители, а также сестра отравляли неудобных им людей: родственников, знакомых и коллег. Травили даже за малейшие проступки. Иванютина рассказала, что пострадавшие шестиклассники отказались прибраться в столовой по ее просьбе, и она решила отомстить, а учителя препятствовали хищению продуктов из школьной столовой.

Лично Тамарой было совершено 29 отравлений, 9 из которых закончились летальным исходом. В 1987 году Иванютину расстреляли. Поэтому Тамара носит статус последней женщины, которая была расстреляна в Советском Союзе.

Эти женщины совершили тяжкие преступления, но и понесли за них самое страшное наказание – казнь через расстрел. Хочется надеяться, что эти истории больше не повторяться в современном мире, как и никогда не будет снят мораторий на смертную казнь у нас в стране.

На самом деле эту женщину звали Антонина Макаровна Парфенова. Она родилась в 1921 году в деревне Малая Волковка близ Смоленска, там же и пошла в школу. Учительница неверно записала в журнал фамилию девочки, которая застеснялась назвать свое имя, и одноклассники крикнули: «Да Макарова она», — имея в виду, что Антонина — дочь Макара. Так Тоня Парфенова стала Макаровой. Закончила школу и уехала в Москву — поступать в институт. Но началась война. Тоня Макарова ушла добровольцем на фронт.

Но послужить родине девятнадцатилетняя санитарка Макарова практически не успела: она попала в печально известную Вяземскую операцию — битву под Москвой, в которой советская армия потерпела сокрушительное поражение. Из всей части выжить и бежать из плена сумели только Тоня и солдат по имени Николай Федчук. Несколько месяцев они скитались по лесам, пытаясь добраться до родной деревни Федчука. Тоне пришлось стать« походной женой» солдата, иначе ей было бы не выжить. Впрочем, как только Федчук добрался до дома, выяснилось, что законная жена у него есть и живет здесь же. Тоня ушла дальше одна и вышла к селу Локоть, оккупированному немецкими захватчиками. Она решила остаться с оккупантами: может быть, у нее не было другого выхода, а может, она так устала скитаться по лесам, что возможность нормально есть и спать под крышей стала решающим аргументом.

Теперь Тоне пришлось быть« походной женой» для множества разных мужчин. По сути, Тоню просто постоянно насиловали, взамен предоставляя ей еду и крышу над головой. Но это продолжалось недолго. Однажды солдаты напоили девушку, а затем, пьяную, положили к пулемету« Максим» и приказали стрелять по пленным. Тоня, которая перед фронтом успела пройти не только курсы медсестер, но и пулеметчиц, начала стрелять. Перед ней стояли не только мужчины, но и женщины, старики, дети, и пьяная Тоня не промахнулась. С этого дня она стала Тонькой-пулеметчицей, палачом с официальным окладом в 30 марок.

Берта Бородкина

Берта Наумовна Бородкина, она же Железная Белла, не была ни безжалостной убийцей, ни палачом. Ее приговорили к высшей мере наказания за систематические хищения социалистической собственности в особо крупных размерах.

Берта Бородкина родилась в 1927 году. Девушке не нравилось собственное имя, и она предпочитала называть себя Беллой. Свою в будущем головокружительную для женщины в СССР карьеру она начала с должности буфетчицы и официантки в геленджикской столовой. Вскоре девушку с жестким характером перевели на должность директора столовой. Бородкина настолько хорошо справлялась со своими обязанностями, что стала заслуженным работником торговли и общепита РСФСР, а также возглавила трест ресторанов и столовых в Геленджике.

На самом деле это означало, что в ресторанах Железной Беллы партийные и государственные чиновники получали идеальное обслуживание — не за свой счет, а за счет посетителей недорогих кафе и столовых: недолив, недовес, использование списанных продуктов и банальный обсчет позволяли Белле высвобождать головокружительные суммы. Их она тратила на взятки и обслуживание чинов по высшему разряду.

Масштабы этих деяний позволяют называть геленджикский ресторанный трест настоящей мафией: каждый бармен, официант и директор кафе или столовой должен был ежемесячно отдавать Бородкиной определенную сумму, в противном случае сотрудников просто увольняли. При этом связи с чиновниками долгое время позволяли Берте Бородкиной чувствовать себя совершенно безнаказанной — никаких внезапных проверок и ревизий, никаких попыток поймать главу ресторанного треста на хищениях. В этот момент Бородкину и стали называть Железной Беллой.

Но в 1982 году Берту Бородкину арестовали по анонимному заявлению некоего гражданина, который сообщал, что в одном из ресторанов Бородкиной избранным посетителям демонстрируют порнографические фильмы. Эта информация, судя по всему, не подтвердилась, но следствие выяснило, что за годы руководства трестом Бородкина похитила у государства более миллиона рублей — совершенно непостижимая сумма по тем временам. При обыске в доме Бородкиной нашли меха, драгоценности и огромные суммы денег, спрятанные в самых неожиданных местах: в батареях отопления, в закатанных банках и даже в груде кирпичей возле дома.

Бородкину приговорили к смертной казни в том же 1982 году. Сестра Берты рассказывала, что в тюрьме подсудимую пытали с использованием психотропных препаратов. Так Железная Белла сломалась и начала давать признательные показания. В августе 1983 года Берту Бородкину расстреляли.

Тамара Иванютина

Тамара Иванютина, в девичестве Масленко, родилась в 1941 году в Киеве, в многодетной семье. С раннего детства родители внушали Тамаре и пятерым ее братьям и сестрам, что самое главное в жизни — материальная обеспеченность. В советские годы самыми« хлебными» местами считали сферы торговли и общепита, и поначалу Тамара выбрала для себя торговлю. Но попалась на спекуляции и получила судимость. Женщине с судимостью было почти невозможно устроиться на работу, поэтому Иванютина раздобыла себе поддельную трудовую книжку и в 1986 году устроилась посудомойкой в школу номер 16 Минского района Киева. Позже она рассказала следствию, что эта работа была необходима ей, чтобы обеспечить домашнюю скотину(кур и свиней) бесплатными пищевыми отходами. Но оказалось, что Иванютина пришла в школу совсем не за этим.

17 и 18 марта 1987 года несколько учеников и работников школы попали в больницу с признаками серьезного пищевого отравления. В ближайшие часы скончались двое детей и двое взрослых, еще 9 человек находились в реанимации в тяжелом состоянии. Версия о кишечной инфекции, которую подозревали врачи, была исключена: у пострадавших начали выпадать волосы. Было возбуждено уголовное дело.

Следствие опросило потерпевших, оставшихся в живых, и выяснилось, что все они накануне обедали в школьной столовой и ели гречневую кашу с печенкой. Спустя несколько часов все почувствовали стремительно развивавшееся недомогание. В школе была проведена проверка, выяснилось, что медицинская сестра, отвечавшая за качество питания в столовой, скончалась 2 недели назад, по официальному заключению — от сердечно-сосудистого заболевания. Обстоятельства этой смерти вызвали у следствия подозрения, и тело решено было эксгумировать. Экспертиза выяснила, что медсестра скончалась от отравления таллием. Это высокотоксичный тяжелый металл, отравление которым вызывает поражение нервной системы и внутренних органов, а также тотальную алопецию(полное выпадение волос). Следствие немедленно организовало обыск у всех сотрудников школьной столовой и обнаружило в доме Тамары Иванютиной« небольшую, но очень тяжелую баночку». В лаборатории выяснилось, что в банке хранилась« жидкость Клеричи» — высокотоксичный раствор на основе таллия. Этот раствор применяется в некоторых отраслях геологии, и школьной посудомойщице понадобиться не мог никак.

Иванютину арестовали, и она написала признательные показания: по ее словам, она хотела« наказать» шестиклассников, которые якобы отказались расставлять в столовой столы и стулья. Но позже Иванютина заявила, что призналась в убийствах под давлением следствия, и отказалась давать дальнейшие показания.

Тем временем следователи выяснили, что отравление детей и сотрудников школы — не первые убийства на счету Тамары Иванютиной. Более того, оказалось, что и сама Тамара Иванютина, и члены ее семьи(сестра и родители) уже 11 лет — с 1976 года — использовали таллий для совершения отравлений. Причем как с корыстными целями, так и в отношении людей, которые по каким-то причинам просто не нравились членам семьи. Высокотоксичную жидкость Клеричи они приобретали у знакомой: женщина работала в геологическом институте и была уверена, что продает знакомым таллий для травли крыс. За все эти годы она не менее 9 раз передавала семье Масленко отравляющее вещество. И они каждый раз его использовали.

Сначала Тамара Иванютина отравила своего первого мужа, чтобы унаследовать квартиру. После она вновь вышла замуж, но отношения со свекром и свекровью не сложились, в итоге они умерли с интервалом в 2 дня. Самого мужа Иванютина травила тоже, но небольшими порциями яда: мужчина начал болеть, и убийца надеялась в скором времени овдоветь и получить в наследство дом и земельный участок. Кроме того, эпизод отравлений в школе, оказывается, был не первым: ранее Иванютина отравила школьного парторга Екатерину Щербань(женщина скончалась), учителя химии(выжил) и двух детей — учеников первого и пятого класса. Дети досадили Иванютиной, попросив у нее остатки котлет для своих домашних питомцев.

В это же время родная сестра Тамары Нина Мацибора отравила своего мужа, чтобы завладеть его квартирой, а родители женщин, супруги Масленко, отравили соседа по коммунальной квартире и родственницу, которая сделала им замечание. Отец Тамары и Нины так же отравил свою родственницу из Тулы, приехав к ней в гости. Так же члены семьи травили соседских домашних животных.

Уже находясь под следствием, в СИЗО Тамара Иванютина объясняла сокамерницам свои жизненные принципы так: «Чтобы добиться желаемого, нужно не жалобы писать, а дружить со всеми, угощать. Но в пищу особенно зловредным добавлять яд».

Суд доказал 40 эпизодов отравления, совершенных членами этой семьи, из них 13 — со смертельным исходом. При оглашении приговора Тамара Иванютина отказалась признавать вину и извиняться перед родственниками жертв. Ее приговорили к расстрелу. Сестра Иванютиной Нина была приговорена к 15 годам лишения свободы, отец и мать — к 10 и 13 годам соответственно. Супруги Масленко скончались в тюрьме, дальнейшая судьба Нины не известна.

Тамара Иванютина, так и не признавшая свою вину, пыталась подкупить следователя, пообещав ему« много золота». После оглашения приговора суда ее расстреляли.