(1 мая 1804 – 23 сент. 1860) – рус. религ. философ, писатель, поэт, публицист, идейный вождь славянофильства 40-х гг. (см. Славянофилы). Род. в Москве в старинной дворянской семье. Получил домашнее воспитание, выдержал при Моск. ун-те экзамен на степень кандидата математич. наук (1822). В 1822–29 находился на воен. службе; оставив ее, занялся управлением своим имением. По собственно филос. вопросам стал выступать гл. обр. с сор. 50-х гг., в связи с публикацией филос. наследства И. Киреевского. Философия славянофильства выражена у X. наиболее полно и систематично; он разработал почти отсутствующую у Киреевского онтологию, в основе к-рой лежит идея "водящего разума" (т.е. бога) как первоначала всего сущего: "мир явлений возникает из свободной воли" (Соч., т. 1, М., 1900, с. 347; ср. также с. 325, 335–45). История человечества также должна быть рассмотрена, исходя из "одного великого начала", в ней надлежит отыскать "духовный смысл" (см. тамже, т. 5, М., 1900, с. 17–18, 29–30). Таким началом является "народная вера" (см. тамже, с. 191), религия, характер и типы к-рой определяются категориями воли – свободы и необходимости (см. тамже, с. 217). История знает две осн. формы религии – кушитскую и иранскую: "внутр. зерном" первой является "необходимость", второй – "свобода" (см. тамже, с. 235). Зап.-христ. церковь, по X., в своем развитии извратила принципы иранства, и потому зап. народы зашли в тупик, тогда как вост. христианство (православие) сохранило эти принципы в чистоте. Отсюда – идеи X. об особой историч. миссии рус. народа: "Мы не можем гордиться своим превосходством: оно происходит от милости промысла, позволившего нам почерпнуть веру из ее чистейшего источника – восточной церкви" (там же, т. 3, М., 1900, с. 83, прим.; см. также с. 335–37). На этой теоретич. основе X. строил концепцию рус. историч. процесса, к-рая, впрочем, только в деталях отличается от соответствующих взглядов Киреевского. Зап. церковь, по X., разрушила полноту духовных сил человека; рассудочность, рационализм стали осн. чертами зап.-европ. мышления, всей зап. философии (см. тамже, т. 1, с. 177–79, 264–68, 295–99), получив свое завершение в нем. философии, прежде всего у Гегеля. Гегелевская философия началом сущего объявляет отвлеченную абс. идею, а дух в качестве полноты развития идеи рассматривает лишь как итог развития сущего. (По X., именно дух и есть исходное начало всего.) С др. стороны, рационализм находит завершение в послегегелевском материализме, гл. обр. у Фейербаха. Материализм, по X., ставит на место гегелевской идеи материальный "субстрат" – начало еще более отвлеченное (см. тамже, с. 273, 302–04, а также 93–99, 296–97, 251, прим., 271). Двигаясь в русле иррационалистич. гносеологии, X" ищет форму познания, к-рая могла бы адекватно постигать сущность мира – "волящий разум", и его проявления – действит. мир. Последний познается неким синтезом всех естественных духовных функций человека – "внутренним знанием", "разумной зрячестью", "живознанием". Однако "вся лестница (познавательных функций. – З. К.) получает свою характеристику от высшей степени – веры" (там же, с. 281–82). X. критиковал зап.-европ. историографию (Ранке, Шлоссера, Тьерри и др. – см. там же, с. 36) за ее эмпиризм, потерю "внутренней связи" историч. событий и т.п. Отдавая дань философии истории Гегеля, X. подверг критике и ее (см. тамже, с. 36–37, 144–145). Враждебно относясь ко всем "социалистическим и коммунистическим учениям" (там же, с. 48), X. считал их болезнью зап. духа (см. тамже, с. 146,150–51,373). Социально-политич. взгляды X. могут быть рассмотрены как своеобразный рус. вариант феодального социализма. Идеализация патриархальной общины и общинных отношений, к-рые помогли бы, по X., избежать "язвы пролетариатства", революц. возмущений народа (см. тамже, т. 3, с. 19–20, 64–65, 70–71, 74, 82–84, 335–37, 466; т. 1, с. 92–93, 166–69, 173–74), апологетика православия и на нем основанного "просвещения" (см. тамже, т. 1, с. 26, 65, 87, 173–74, 244, 392), а также последоват. монархизм – таково самое общее содержание социально-политич. концепции X. В политич. программе X. содержались нек-рые требования в духе тогдашнего дворянского либерализма (всесословный земский собор, открытый суд с участием выборных присяжных заседателей, упразднение смертной казни, свобода слова и печати и т.д.). Будучи противником крепостного права, X. в период подготовки крест. реформы выдвинул свой проект освобождения крестьян, к-рый, в отличие от проектов революц. демократов, предусматривал передачу крестьянам лишь части земли и взимание с них выкупа. Неославянофильская традиция видела в X. выдающееся и оригинальное явление "истинно-русской философии". Начало этой традиции положил 10. Самарин в предисловии к первому изд. соч. X. (см. Полн. собр. соч., 3 изд., т. 2, М., 1886); ее продолжили В. Т. Завитневич (А. С. Хомяков, т. 1–2, К., 1902–13), Н. Бердяев (А. С. X. как философ, "Мир Божий", 1904, No 7; его же, А. С. Хомяков, М., 1912), а также эмигрантская литература – Н. О. Лосский (История рус. философии, пер. с англ., М., 1954, гл. 2), В. В. Зеньковский (История рус. философии, т. 1, М., 1956, гл. 3), Большаков (Учение о единстве церкви в работах X., Лондон, 1946). Передовые рус. просветители – П. Я. Чаадаев, т.н. Грановский (Ответ г-ну Хомякову, Соч., 4 изд., М., 1900) и революц. демократы В. Г. Белинский (Соч., т. 13, М., 1959, см. указат. имен) и А. И. Герцен (Полн. собр. соч. и писем, т. 22, П.–М., 1925, см. указат. имен) критиковали взгляды X. С позиций марксизма Г. В. Плеханов (О книге Н. А. Бердяева "А. С. Хомяков", Соч., т. 23, М.–Л., 1926) и советские историки славянофильства подвергли критич. разбору и оценке как взгляды самого X., так и попытки преувеличить его роль в истории русской философии. З. Каменский. Москва. Круг умств. и практич. занятий X. чрезвычайно широк: богослов, социолог, историк мировой цивилизации; экономист, разрабатывавший проекты освобождения крестьян, автор с.-х. нововведений и технич. изобретений; полиглот-лингвист, врач, живописец. Полемич. талант и идейная страстность X. образно охарактеризованы Герценом: X., подобно средневековым рыцарям, стерегущим храм богородицы, "спал вооруженным" (см. Собр. соч., т. 9, 1956, с. 157). Исходным моментом филос. деятельности X. был анализ духовного и религ. кризиса на Западе, выразившегося и до конца самообнаружившегося в "титанич. труде" Гегеля – завершителя школы нем. идеализма. X. указывает на мнимую бытийственность "самосущего понятия", лежащего в основе гегелевского панлогизма. Гегель попытался воссоздать "мир без субстрата". "Никогда такой страшной задачи, такого дерзкого предприятия не задавал себе человек. Вечное, самовозрождающееся творение из недр отвлеченного понятия, не имеющего в себе никакой сущности. Самосильный переход из нагой возможности во всю разнообразную и разумную существенность мира" (Полн. собр. соч., т. 1, М., 1911, с. 265–66). Гегелевская система свидетельствует в глазах X. о саморазложении отвлеченного рассудка, к-рым в нем. школе начиная с Канта был подменен целостный дух; "...знанию отвлеченному, рассудочному, в предмете доступен только его закон, а не действительность его" (там же, с. 271). Действительность в ее конкретном богатстве может быть познана только "цельным разумом", в истоке к-рого обнаруживается вера, понимаемая как непосредственное и живое знание ("живознание", "зрячесть разума"); в ней предмет познания не противостоит познающему, а объединен с ним единой жизненно-действенной стихией. Т.о., "живознание" фактически сближается с интеллектуальной интуицией, но без традиц. оттенка пассивной созерцательности, ибо X. включает в познание волевое движение. Апеллируя к целостному духу как к условию познания, X. (вслед за И. В. Киреевским) вводит в гносеологию антропологич. основания. Постижение живой реальности в ее этич. и эстетич. богатстве требует правильного нравств. устроения личности (мысли, затем повторенные и развитые В. Соловьевым). Необходимую жизненную предпосылку "цельного знания" X. видел в "соборности", т.е. в "... совокупности мышлений, связанных любовью" (там же, с. 280). Т.о., в гносеологии X. идея соборности не подчеркивает автоматич. преимущества коллективной правды перед индивидуальной, а указывает на гарантию включенности в познават. процесс нравств. стороны души. Отвлеч. рассудочность X. связывает с истощением нравств. сил изолированного субъекта (эту ситуацию X. находит в протестантском мире). X. обращается к соборному сознанию как к реальному бытийств. факту, а не как к идеальному принципу (ср. с "трансцендентальным", родовым субъектом кантианской и феноменологич. традиции). В соборной гносеологии X. принцип живого общения как условия истинности выступает первичным по отношению к принципу авторитета (в отличие от католич. романтизма де Местра и др.). Антропологич. мотивы у X. сравнимы с экзистенциалистскими учениями о человеке (человек "есть не сущий, но стремящийся быть" – ср. Кьеркегор). Но, в отличие от них, X. видит выход из драматич. положения обособившейся личности в общении, сердечной самоотдаче. Человек "... пополняет свою собственную ограниченность...", переносясь в других "... нравственною силою искренней любви" (там же, с. 269). Как христианский, близкий к вост. патристике мыслитель X. строит свою онтологию, исходя из теистич. предпосылки "вопящего разума", устрояющего мир осмысленно, но не подчиненного законам безличной необходимости. Акцент на волевом начале связан у X. с полемикой против детерминизма ("нецессарианизма", "безвольности") гегелевской рационалистич. системы, для к-рой, по X., недоступна сфера воли как допредметная, необнаружимая в мире явлений. В космич. плане коррелятом "волящего разума" у X. выступает сила как первооснова вещества, пространства и времени. Растворяя вещество (материю), предметно оформленное бытие в сплошном динамизме ("грядении"), X. оставляет за веществ. миром лишь феноменальный аспект и тем самым нарушает онтологизм своей исходной мысли. Но поскольку для X. в основании мира лежит положит. творч. сила, а не свобода как чистая возможность (Ungrund нем. мистиков и Шеллинга), мир сохраняет некий энергетический бытийств. фундамент. Обращение к воле как к онтологич. корню не сближает, однако, концепцию X. с иррационалистич. волюнтаризмом (Шопенгауэр, Э. Гартман, Шестов), разводящим волю и разум, – т.к. X. настаивает на разумном характере воли (X. вообще нечувствителен к проблеме иррационального и хаотического). Борьба между ориентациями на веществ. необходимость и на свободно творящий дух усматривается X. не только в разных типах умозрения, но во всей истории человечества. Считая религ. веру двигателем историч. развития, X. предлагает символическую (недостаточно корректную в отношении к историч. фактам) типологию религ. принципов: кушитского (магизм, натурализм, пантеизм, поклонение вещности, т.е. необходимости, – язычество) и иранского (теизм, почитание духовного начала, свобода, этицизм – ветхозаветная вера и в особенности христианство). На эту схему историч. процесса накладывается идея стихийно-органической обусловленности истории рас и народов в духе романтизма, что делает историософию X. непоследовательной и нецельной и дает его эпигонам (Данилевский и др.) аргументы для националистич. идеологии. Печатью романтизма отмечены и социологич. взгляды X., отрицавшего абс. право собственности на землю и рассматривавшего земельную собственность как вверенную народом помещичьему патронату. Р. Гальцева, И. Роднянская. Москва. Лит.: Лясковский В., А. С. X. Его жизнь и соч., М., 1897; Брусиловский И., К столетию рождения А. С. X., "Южные записки", 1904, No 22; Владимиров Л. Е., А. С. X. и его этико-социальное учение, М., 1904; Gratiеux ?., A. S. Khomiakov et le mouvement slavophile, v. 1–2, P., 1939; Baron P., Un th?ologien la?c orthodoxe russe au XIX si?cle. A. S. Khomiakov, Roma, 1940 (Orientalia Christiana analecta, No 127); Lavrin J., Khomiakov and the Slavs, "Russian Review", 1964, v. 23, No 1, p. 35–48. См. также лит. при ст. Славянофилы.
Алексей Степанович Хомяков ( –), русский религиозный философ, историк, экономист, разрабатывавший проекты освобождения крестьян, автор ряда технических изобретений, полиглот-лингвист, живописец, поэт и драматург, публицист, основатель славянофильства , член-корреспондент Петербургской Академии Наук (1856)В это время Хомяков устанавливает знакомство с поэтами-декабристами , печатает в "Полярной звезде" (альманах Рылеева и Бестужева) стихотворение "Безсмертие вождя" ().
Один из современников вспоминал:
Славянофильская историософия представлена в основном в «Семирамиде» Хомякова. Название произведению дал Н.В. Гоголь : заглянув однажды в рукопись Хомякова, он увидел там имя древней царицы и пошутил: "Алексей Степанович Семирамиду пишет ". В этой незавершенной работе (опубликована уже после смерти автора) была сделана попытка целостного изложения всемирной истории, определения ее смысла.
У Хомякова было очень глубокое сознание не только особого пути России, но и всемирной задачи России. Эта всемирная задача, по мнению Хомякова, состояла в том, чтобы освободить человечество от того одностороннего и ложного развития, какое получила история под влиянием Запада. «Западная Европа , - отмечал Хомяков, - развивалась не под влиянием христианства, а под влиянием латинства, т. е. христианства односторонне понятого ».
А.С. Хомяков, безусловно, считал православную монархию единственно приемлемой для России формой государственного устройства, хотя при этом выступал за созыв Земского собора , связывая с ним надежду на разрешение противоречия между «властью» и «землей», возникшее в России в результате западнических реформ Петра I . Как и другие славянофилы , Хомяков был убежденным противником крепостного права , обосновывая эту позицию Евангельским учением, что отразилось в г. в его стихотворении "России" с обличительными строчками: «В судах черна неправдой черной / И игом рабства клеймена... ».
Поэтический дар
Высокую оценку поэтического (именно лирического) дара Хомякова дали: Пушкин , Гоголь , Тютчев ,Л. Толстой и Достоевский , не говоря уже об оценках близких друзей: Шевырева, Погодина, Аксаковых, Киреевских, Языкова, Самарина и др. Пушкин, здраво, трезво и справедливо-объективно указав на отсутствие у Хомякова драматического элемента в его трагедиях (представляющих собой чистую лирику), назвал стихи трагедии «Ермак» «очаровательной прелестью поэзии ». Хомяков как «поэт славянофильства » во 2-й пол. XIX - н. в. был чрезвычайно популярен в славянских странах, уступая место по силе своего влияния только Пушкину и Лермонтову . В г. он написал замечательное стихотворение «России», вызвавшее бурю гнева в правительственных кругах, в дворянском обществе, в среде консервативных либералов. Помимо стихов патриотического, гражданского звучания, у Хомякова немало стихотворений о природе, любви и других человеческих чувствах. В своих прекрасных стихотворениях Хомяков нередко высказывал и глубоко религиозные чувства.
Кончина
Алексей Степанович, занимаясь лечением крестьян во время холерной эпидемии, заболел и умер 23 сентября года. За несколько секунд до кончины он твердо и сознательно осенил себя крестным знамением. Был похоронен в Даниловом монастыре , под одним памятником со своей женою, им самим же поставленным, со словами псалма: «Аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит» . К этим словам после его кончины было дописано: «Блажени алчущии и жаждущии правды». После закрытия монастыря его останки были перенесены на Новодевичье кладбище.
- Н.В. Гоголь был очень близок к семье Хомяковых и даже был крестным отцом их сына.
- Будучи Председателем Общества Любителей Российской Словесности (избран в -х годах) Хомяков принимал в члены общества Льва Толстого .
Мемуарист Д.Н. Свербеев о А.С. Хомякове.
Хомяков Алексей Степанович родился в Москве 13 мая 1804 года в старинной дворянской семье. В 1822-1825 и в 1826-1829 был на военной службе, в 1828 участвовал в войне с турками и был награжден орденом за храбрость. Оставив службу, занялся делами имения. Круг духовных интересов и деятельности Хомякова был исключительно широк: религиозный философ и богослов, историк, экономист, разрабатывавший проекты освобождения крестьян, автор ряда технических изобретений, полиглот-лингвист, поэт и драматург, врач, живописец.
Зимой 1838/1839 он познакомил друзей со своей работой «О старом и новом» , которая вместе с откликом на нее Киреевского ознаменовала возникновение славянофильства как оригинального течения русской общественной мысли. В этой статье-речи очерчена постоянная тема славянофильских дискуссий: «Что лучше, старая или новая Россия? Много ли поступило чуждых стихий в ее теперешнюю организацию?... Много ли она утратила своих коренных начал и таковы ли были эти начала, чтобы нам о них сожалеть и стараться их воскресить?»
Взгляды Алексея Хомякова тесно связаны с его богословскими идеями и в первую очередь с экклезиологией (учением о Церкви). Под Церковью славянофил понимал духовную связь, рожденную даром благодати и «соборно» объединяющую множество верующих «в любви и истине». В истории подлинный идеал церковной жизни сохраняет, по убеждению Хомякова, только православие, гармонически сочетая единство и свободу, реализуя центральную идею соборности. Напротив, в католицизме и протестантизме принцип соборности исторически нарушен. В первом случае - во имя единства, во втором - во имя свободы. И змена соборному началу и в католицизме, и в протестантизме привела к торжеству рационализма.
Религиозная онтология Хомякова - это опыт философского воспроизведения интеллектуальной традиции патристики, существенное значение в которой имеет неразрывная связь воли и разума (как божественного, так и человеческого), что принципиально отличает его позицию от волюнтаризма (Шопенгауэр, Гартман...). Отвергая рационализм, Хомяков обосновывал необходимость цельного знания («живознания»), источником которого выступает соборность - «совокупность мышлений, связанных любовью». Т аким образом, и в познавательной деятельности определяющую роль играет религиозно-нравственное начало, оказываясь как предпосылкой, так и конечной целью познавательного процесса. Как утверждал Хомяков, все этапы и формы познания, то есть «вся лестница получает свою характеристику от высшей степени - веры».
В не завершенной «Семирамиде» Хомякова (опубликована уже после смерти автора) представлена в основном вся славянофильская историософия . В ней была сделана попытка целостного изложения всемирной истории, определения ее смысла. Критически оценивая итоги истолкования исторического развития в немецком рационализме (прежде всего у Гегеля), Алексей Хомяков в то же время полагал бессмысленным возвращение к традиционной нефилософской историографии. Альтернативой гегелевской модели исторического развития и разнообразным вариантам европоцентристских историографических схем в Семирамиде становится образ исторической жизни, принципиально лишенной постоянного культурного, географического и этнического центра.
Связь в «истории» Хомякова поддерживается взаимодействием двух полярных духовных начал: «иранского» и «кушитского», действующих отчасти в реальных, отчасти в символических культурно-этнических ареалах. Придавая древнему миру мифологические очертания, Алексей Хомяков в определенной мере сближается с Шеллингом. Бердяев справедливо отметил: «мифология и есть древняя история... история религии и... есть содержание первобытной истории, эту мысль Хомяков разделяет с Шеллингом». Различные этносы становятся участниками всемирной истории, развивая свои культуры под знаком либо «иранства» как символа свободы духа, либо «кушитства», символизирующего «преобладание вещественной необходимости, как не отрицание духа, но отрицание его свободы в проявлении». Фактически, по Хомякову, это два основных типа человеческого мировосприятия, два возможных варианта метафизической позиции. Существенно то, что деление на «иранство» и «кушитство» в «Семирамиде» не абсолютно, а относительно. Христианство же в историософии Хомякова - не столько высший тип «иранского» сознания, сколько уже его преодоление. Неоднократно в книге признается и культурно-историческое значение достижений народов, представляющих «кушитский» тип. Идея абсолютизации каких-либо национально-религиозных форм исторической жизни отвергается в «Семирамиде»: « История уже не знает чистых племен. История не знает также чистых религий».
Сталкивая в своей историософии «свободу духа» (иранство) и «вещественный», фетишистский взгляд, названный «кушизмом», Алексей Хомяков продолжал ключевой для славянофилов спор с рационализмом, лишившим, по их мнению, западный мир внутреннего духовно-нравственного содержания и утвердивший на его месте «внешне-юридический» формализм общественной и религиозной жизни. Критикуя Запад, Хомяков не был склонен к идеализации ни прошлого России (в отличие от Аксакова), ни ее настоящего. В русской истории он выделял периоды относительного «духовного благоденствия» (царствования Федора Иоанновича, Алексея Михайловича, Елизаветы Петровны). В эти периоды не было «великих напряжений, громких деяний, блеска и шума в мире» и создались условия для органического, естественного развития «духа жизни народа».
Будущее России, о котором мечтал Хомяков, должно было стать преодолением «разрывов» русской истории. Он надеялся на «воскресение Древней Руси», хранившей по его убеждению, религиозный идеал соборности, но воскресение - «в просвещенных и стройных размерах», на основе нового исторического опыта государственного и культурного строительства последних столетий.
Алексей Хомяков
России
"Гордись! - тебе льстецы сказали. - Земля с увенчанным челом, Земля несокрушимой стали, Полмира взявшая мечом! Пределов нет твоим владеньям, И, прихотей твоих раба, Внимает гордым повеленьям Тебе покорная судьба. Красны степей твоих уборы, И горы в небо уперлись, И как моря твои озеры..." Не верь, не слушай, не гордись! Пусть рек твоих глубоки волны, Как волны синие морей, И недра гор алмазов полны, И хлебом пышен тук степей; Пусть пред твоим державным блеском Народы робко кланят взор И семь морей немолчным плеском Тебе поют хвалебный хор; Пусть далеко грозой кровавой Твои перуны пронеслись - Всей этой силой, этой славой, Всем этим прахом не гордись! Грозней тебя был Рим великой, Царь семихолмного хребта, Железных сил и воли дикой Осуществленная мечта; И нестерпим был огнь булата В руках алтайских дикарей; И вся зарылась в груды злата Царица западных морей. И что же Рим? и где монголы? И, скрыв в груди предсмертный стон, Кует бессильные крамолы, Дрожа над бездной, Альбион! Бесплоден всякой дух гордыни, Неверно злато, сталь хрупка, Но крепок ясный мир святыни, Сильна молящихся рука! И вот за то, что ты смиренна, Что в чувстве детской простоты, В молчаньи сердца сокровенна, Глагол творца прияла ты, - Тебе он дал свое призванье, Тебе он светлый дал удел: Хранить для мира достоянье Высоких жертв и чистых дел; Хранить племен святое братство, Любви живительный сосуд, И веры пламенной богатство, И правду, и бескровный суд. Твое всё то, чем дух святится, В чем сердцу слышен глас небес, В чем жизнь грядущих дней таится, Начало славы и чудес!.. О, вспомни свой удел высокой! Былое в сердце воскреси И в нем сокрытого глубоко Ты духа жизни допроси! Внимай ему - и, все народы Обняв любовию своей, Скажи им таинство свободы, Сиянье веры им пролей! И станешь в славе ты чудесной Превыше всех земных сынов, Как этот синий свод небесный - Прозрачный вышнего покров! Осень 1839Биография Хомякова Алексея Степановича – Молодые годы
Алексей Степанович родился 1 мая 1804 г. в Москве. Папа у Алексея
(Степан Александрович) был человеком слабовольным, не владел собой.
Был членом Английского клуба и заядлым игроком. Считается, что за
всю жизнь он проиграл около миллиона рублей. Но благо, что он был
московским богачом. Также Степан Александрович живо интересовался
литературной жизнью и просто обожал своих детей, старшего Фёдора И
младшего Алексея. Но не смотря на это, он так и не смог дать
должного воспитания и создать какой-либо стержень детям. Умер он в
1836 году. Главой семьи ещё до рождения Алексея была его мама, Марья
Алексеевна (Киреевская). Она была властной и энергичной, держала в
руках всё хозяйство, дом и воспитание детей. Умерла мать в 1958
году. Благодаря её влиянию Алексей, пошёл по стопам славянофила. С
его слов, все убеждения, к которым он пришёл в будущем, выросли
именно из его детства. В общем-то биография Хомякова является
таковой именно благодаря матери. Он был воспитан в атмосфере
преданности православной церкви и народным началам жизни.
Когда Алексею было 15 лет, его семья переместилась в Санкт-Петербург.
Тогда ему город на Неве казался чем-то языческим, и жизнь там он
оценивал как испытание на приверженность православию. Там Алексея
русской словесности обучал драматический писатель Жандр, друг
Грибоедова. Обучение Хомяков завершил в Москве, куда его родители
ездили на зиму с 1817 по 1820 год. После окончания обучения, Алексей
успешно сдал экзамен при Московском университете на учёную степень
кандидата математических наук.
Спустя два года Алексей Степанович идёт служить в кирасирский полк,
который был расквартирован на юге России. Ещё с детства Алексей
грезил войнами и военной славой. Поэтому он пытался немногим раньше
сбежать из дома на войны в Греции, но попытка не увенчалась успехом.
Через год после поступления на службу, Алексей перевёлся
конногвардейский полк, расположенный рядом со столицей. Но уже
вскоре после этого он ушёл в отставку и уехал за границу. По
прибытии в Париж Хомяков увлёкся живописью и уже подходил к
завершению трагедии "Ермак", которую поставили в Санкт-Петербурге
через два года, то есть в 1827 году. Вернувшись на Родину он
выступал в различных салонах с критикой популярного в те дни
шеллингизма. Биография Хомякова отличается тем, что она была одной
из немногих, которая, не переживала кризиса в мировосприятии своего
объекта. Для Алексея Степановича всю жизнь существовали чёткие
ориентиры, которые присвоила ему ещё мать, это непоколебимость в
правоте православной веры и истинности народных устоев.
Что касается, поэтического творчества, то сначала стихотворения
Хомякова созданы под глубоким влиянием поэзии Веневитинова,
соответствующей духу романтизма.
С началом русско-турецкой войны в 1828 году Алексей вновь вернулся
на службу, поддавшись своим внутренним позывам. В рядах гусар он
участвовал в нескольких боях и даже был удостоен ордена святой Анны
с бантом, за храбрость. По окончании войны Хомяков вновь подал в
отставку и более не возвращался к службе в армии.
Биография Хомякова Алексея Степановича – Зрелые годы.
Последующая биография Хомякова не насыщена разнообразными событиями.
Алексей не видел необходимости в службе и спокойно занимался на
своих имениях летом а зимой живя в Москве.
В 1830-е годы XIX века формируется славянофильство и именно Хомяков
является одним из его основателей. Хомяков в то время фактически в
одиночку говорил о важности самостоятельного роста каждой нации и
веры в человеческом внутреннем и внешнем быту. Славянофильские
теории Хомякова отразились и в его стихотворениях 1830-х годов, в
частности вера в падение Запада и светлое будущее России.
Стихотворения Алексея Тимофеевича даже стали называться "поэзией
славянства".
По просьбам своих молодых соратников Алексей Степанович в конце 30-х
годов приступил к записи своих "Мыслей о всеобщей истории".
Биография Хомякова до самой его смерти была с ними связана и он смог
довести полноценный обзор всеобщей истории до середины средних
веков. Изданы же были "Записки" лишь только после смерти Хомякова.
Стоит отметить, что целью работы была не история, а схема, которая
объясняла бы развитие племён и народов.
Но биография Хомякова имела и аспект личной жизни. Так в 1836 году
Алексей Степанович женился на Екатерине Михайловне Языковой, брат
которой был поэтом. Брак был необычайно счастлив, что было редкостью
в те времена.
В сороковые годы Хомяков печатался в журнале "Москвитянин". Будучи
носителем редкого литературного таланта, Алексей Степанович
отстаивал идеи славянофильской школы по самым различным аспектам. В
"Московских Сборниках" с 1846 по 1847 годы Алексей Степанович издал
произведения "Мнение русских об иностранцах" и "О возможности
русской художественной школы". В них Хомяков указывал важность
настоящего, естественного общения с народом. Уже во время последних
лет жизни Николая I Алексей Степанович писал не много. В то же время
он путешествовал по Европе, побывав в Германии, Англии и Чехии.
Ближе к концу жизни Хомяков написал и распространил стихотворение
"Россия", содержащее знаменитую характеристику отечества. Вскоре,
когда деятели славянофильства в открыли для себя возможность
издавать "Русскую Беседу", Алексея Степановича взяли как наиболее
деятельного работника и духовного вдохновителя журнала. Почти все
статьи от редакции принадлежат перу Хомякова. В скором времени (в
1958 году) проявилась тяга Алексея Степановича Хомякова к
братьям-славянам, выраженная в редактировании знаменитого "Послания
к Сербам".
На протяжении последних лет жизни Хомякова преследовали тяжелейшие
события, в частности сначала смерть любимейшей жены, а в скором
времени и дорого друга Киреевского, а потом и матери Хомякова.
Алексей Степанович вскоре и сам умер от холеры 23 сентября 1860 года
в селе Терновском недалеко от Казани.
31.Общая характеристика и основные идеи славянофильства (о.Хомяков, и.Киреевский).
Славянофильство как течение общественной мысли появилось в начале 1840-х гг. Его идеологами были литераторы и философы А.С. Хомяков, братья И.В. и П.В. Киреевские, К.С. и И.С. Аксаковы, Ю.Ф. Самарин и др.
Старания славянофилов были направлены на разработку христианского миропонимания, опирающегося на учения отцов восточной церкви и православие в той самобытной форме, которую ему придал русский народ. Они чрезмерно идеализировали политическое прошлое России и русский национальный характер. Славянофилы высоко ценили самобытные особенности русской культуры и утверждали, что русская политическая и общественная жизнь развивалась и будет развиваться по своему собственному пути, отличному от пути западных народов. По их мнению, Россия призвана оздоровить Западную Европу духом православия и русских общественных идеалов, а также помочь Европе в разрешении ее внутренних и внешних политических проблем в соответствии с христианскими принципами.
Философские взгляды Хомякова А.С.
Среди идейных источников славянофильства Хомякова, наиболее полно выделяется Православие, в рамках которого было сформулирована идея о религиозно-мессианской роли русского народа . Мыслитель в начале своей деятельности находился под значительным влиянием немецкой философии, в особенности философии Шеллинга. Определённое влияние на него оказали также теологические идеи, например, французских традиционалистов (де Местр, Шатобриан и др.).
Формально не примыкая ни к одной из философских школ, он особенно сильно критиковал материализм, характеризуя его как «упадок философского духа». Исходным в его философском анализе было положение о том, что «мир является разуму как вещество в пространстве и как сила его времени ».
Сравнивая два способа постижения мира: научный («путём доводов») и художественный («таинственное ясновиденье»), он даёт предпочтение второму .
Соединяя православие и философию, А.С. Хомяков пришел к мысли, что истинное познание недоступно отдельному рассудку, оторвавшемуся от веры и церкви. Такое знание ущербно и неполно. Только «знание живое», основанное на Вере и Любви, может открыть истину. А.С. Хомяков был последовательным противником рационализма. Основу его теории познания составляет принцип «соборности ». Соборность - есть особый вид коллективизма. Это церковный коллективизм. С ним как духовным единством связан интерес А.С. Хомякова к общине как социальной общности. Мыслитель защищал духовную свободу личности, на которую не должно покушаться государство, его идеал - «республика в области духа». Позднее славянофильство эволюционирует в направлении национализма и политического консерватизма.
Первая основная особенность философского творчества Хомякова состоит в том, что он исходил из церковного сознания при построении философской системы .
Антропология является у Хомякова, посредствующей между богословием и философией. Из учения о Церкви выводит Хомяков то учение о личности, которое решительно отвергает так называемый индивидуализм . «Отдельная личность, – пишет Хомяков, – есть совершенное бессилие и внутренний непримиримый разлад». Лишь в живой и морально здоровой связи с социальным целым личность обретает свою силу, для Хомякова личность, чтобы раскрыть себя в полноте и силе, должна быть связана с Церковью. Хомяков критиковал односторонний характер западной культуры. Он - религиозный философ и богослов. Соединяя православие и философию, А.С. Хомяков пришел к мысли, что истинное познание недоступно отдельному рассудку, оторвавшемуся от веры и церкви. Такое знание ущербно и неполно. Только «знание живое», основанное на Вере и Любви, может открыть истину. А.С. Хомяков был последовательным противником рационализма. Основу его теории познания составляет принцип «соборности». Соборность - есть особый вид коллективизма. Это церковный коллективизм. С ним как духовным единством связан интерес А.С. Хомякова к общине как социальной общности. Мыслитель защищал духовную свободу личности, на которую не должно покушаться государство, его идеал - «республика в области духа». Позднее славянофильство эволюционирует в направлении национализма и политического консерватизма.
Философия Киреевского И.В.
Киреевский получил хорошее домашнее образование под руководством поэта-романтика Жуковского.
Киреевский - поборник славянофильства и представитель его философии. В отходе от религиозных начал и утрате духовной цельности видел источник кризиса европейского Просвещения. Задачей самобытной русской философии считал переработку передовой философии Запада в духе учений восточной патристики . Труды Киреевского впервые были изданы в 1861 в 2 томах.
Главенствующее место у Киреевского занимает идея цельности духовной жизни. Именно «цельное мышление» позволяет личности и обществу избежать ложного выбора между невежеством, которое ведет к «уклонению разума и сердца от истинных убеждений», и логическим мышлением, способным отвлечь человека от всего важного в мире. Вторая опасность для современного человека, если он не достигнет цельности сознания, особенно актуальна, полагал Киреевский, ибо культ телесности и культ материального производства, получая оправдание в рационалистической философии, ведет к духовному порабощению человека. Принципиально изменить ситуацию может только перемена «основных убеждений», «изменение духа и направления философии».
Он был подлинным философом и никогда и ни в чем не стеснял работы разума, но понятие разума, как органа познания, у него всецело определялось тем углубленным его пониманием, какое сложилось в христианстве. Киреевский в своей религиозной жизни жил действительно не только религиозною мыслью, но и религиозным чувством; вся его личность, весь его духовный мир были пронизаны лучами религиозного сознания. Противоставление подлинно христианского просвещения и рационализма является действительно осью, вокруг которой вращается мыслительная работа у Киреевского . Но это не есть Противоставление «веры» и «разума», – а именно двух систем просвещения. Он искал духовной и идейной целостности, не отделяя философского сознания от богословского, (но решительно разграничивал откровение от человеческого мышления). Эта идея целостности была для него не только идеалом, но в ней он видел и основу для построений разума. Именно в этом плане Киреевский и ставил вопрос о соотношении веры и разума, – только их внутреннее единство было для него ключом к всецелой и всеобъемлющей истине. У Киреевского же это учение связано со святоотеческой антропологией. В основу всего построения Киреевский кладет различение «внешнего» и «внутреннего» человека, – это есть исконный христианский антропологический дуализм. От «естественного» разума надо вообще «восходить» к разуму духовному.