Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру — душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит —
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

Анализ стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» Пушкина

Черновик стихотворения был обнаружен уже после смерти Пушкина. Оно датируется 1836 г. Впервые было опубликовано в посмертном издании произведений поэта (1841 г.).

Стихотворение положило начало продолжающимся до сих пор спорам. Первый вопрос касается источника, вдохновившего Пушкина. Многие считали произведение простым подражанием многочисленным одам русских поэтов на тему памятника. Более распространена версия о том, что Пушкин взял основные идеи из оды Горация, откуда и взят эпиграф к стихотворению.

Более серьезным камнем преткновения стали смысл и значение произведения. Прижизненное восхваление своих заслуг, убежденность автора в своей будущей славе вызывали нарекания и недоумение. В глазах современников это, как минимум, представлялось чрезмерным самомнением и дерзостью. Даже те, кто признавал огромные заслуги поэта перед русской литературой, не могли потерпеть подобной наглости.

Пушкин сравнивает свою славу с «нерукотворным памятником», который превышает «Александрийский столп» (памятник Александру I). Более того, поэт утверждает, что его душа будет существовать вечно, а творчество распространится по всей многонациональной России. Произойдет это потому, что на протяжении всей жизни автор нес людям идеи добра и справедливости. Он всегда защищал свободу и «милость к падшим призывал» (вероятно, к декабристам). После таких заявлений Пушкин еще и бросает упрек тем, кто не понимает ценность его творчества («не оспоривай глупца»).

Оправдывая поэта, некоторые исследователи заявляли, что стих является тонкой сатирой автора над самим собой. Его утверждения считали шуткой над своим непростым положением в высшем обществе.

Спустя почти два столетия произведение можно оценить по достоинству. Годы показали гениальное предвидение поэтом своего будущего. Стихотворения Пушкина известны по всему миру, переведены на большинство языков. Поэт считается величайшим классиком русской литературы, одним из основателей современного русского языка. Высказывание «весь я не умру» полностью подтвердилось. Имя Пушкина живет не только в его произведениях, но и в бесчисленных улицах, площадях, проспектах и во многом другом. Поэт стал одним из символов России. Стихотворение «Я памятник воздвиг себе нерукотворный» — заслуженное признание поэта, не дождавшегося этого от современников.

История создания. Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный...» было написано 21 августа 1836 года, то есть незадолго до смерти Пушкина. В нем он подводит итог своей поэтической деятельности, опираясь на традиции не только русской, но и мировой литературы. Непосредственным образцом, от которого отталкивается Пушкин, стало стихотворение Державина «Памятник» (1795), получившее большую известность. При этом Пушкин не только сопоставляет себя и свою поэзию с великим предшественником, но и выделяет характерные именно для своего творчества особенности.

Жанр и композиция. По жанровым признакам пушкинское стихотворение является одой, но это Особая разновидность данного жанра. Она пришла в русскую литературу как общеевропейская традиция, берущая начало в античности. Недаром эпиграфом к стихотворению Пушкин взял строки из стихотворения древнеримского поэта Горация «К Мельпомене»: Exegi monumentum - «я воздвиг памятник». Гораций является автором «Сатир» и целого ряда стихотворений, прославивших его имя. Послание «К Мельпомене» он создал в конце своего творческого пути. Мельпомена в древнегреческой мифологии - одна из девяти муз, покровительница трагедии, символ сценического искусства. В этом послании Гораций оценивает свои заслуги в поэзии.. В дальнейшем создание такого рода стихотворений в жанре своеобразного поэтического «памятника» стало устойчивой литературной традицией, В русскую литературу ее ввел еще Ломоносов, который первым перевел послание Горация. Затем вольный перевод стихотворения с оценкой своих заслуг в поэзии сделал Г.Р. Державин, назвав его «Памятник». Именно в нем определились основные жанровые особенности таких поэтических «памятников». Окончательно эта жанровая разновидность сформировалась в пушкинском «Памятнике».

Вслед за Державиным Пушкин делит свое стихотворение на пять строф, используя сходную форму и размер стиха. Как и державинское, пушкинское стихотворение написано катренами, но с несколько видоизмененным размером. В первых трех строках, как и Державин, Пушкин использует традиционный. одический размер - 6-стопный ямб (александрийский стих), но последняя строка написана 4-стопным ямбом, что делает ее ударной и ставит на ней смысловой акцент.

Основные темы и идеи. Стихотворение Пушкина является. гимном поэзии. Его главная тема - прославление истинной поэзии и утверждение высокого назначения поэта в жизни общества. В этом Пушкин выступает как наследник традиций Ломоносова и Державина. Но в то же время при сходстве внешних форм с державинским стихотворением Пушкин во многом переосмыслил поставленные проблемы, и выдвинул свою идею смысла творчества и его оценки. Раскрывая тему взаимоотношений поэта и читателя, Пушкин указывает, что его поэзия в большей мере обращена к широкому адресату. Это видно." уже из первых строчек. «.„К нему не зарастет народная тропа»,. - говорит он о своем литературном «памятнике».. Первая строфа - традиционное утверждение значимости поэтического памятника по сравнению е другими способами увековечить заслуги.. Но Пушкин вводит сюда и тему свободы, которая являете» сквозной в его творчестве, отмечая, что его «памятник» отмечен свободолюбием: «Поднялся выше он главою непокорной Александрийского столпа».

Вторая, строфа у всех поэтов., создававших такие стихотворения, утверждает бессмертие поэзии, которое дает возможность автору продолжать жить в памяти потомков.: «Нет, весь я не умру - душа в заветной лире / Мой прах переживет и тленья убежит». Но в отличие от Державина Пушкин, испытавший в последние годы жизни непонимание и неприятие толпы, делает акцент на том, что его поэзия найдет более широкий отклик в сердцах людей, близких ему по духовному складу, творцов, причем речь идет не только об отечественной литературе, «о и о поэтах всего мира: «И славен буду я, доколь в подлунном мире / Жив будет хоть один пиит».

Третья строфа, как и у Державина, посвящена теме развития интереса к поэзии среди самых широких слоев народа, ранее не знакомых с ней, и широкой посмертной славы:

Слух обо мне пройдет по всей-Руси великой,
И назовет меня веяк сущий в ней. язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

Основную смысловую нагрузку несет четвертая строфа. Именно- в ней поэт определяет то главное, что составляет сущность его творчества и за что он может надеяться на поэтическое бессмертие:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

В этих строках Пушкин обращает внимание читателя на человечность, гуманизм своих произведений, возвращаясь к важнейшей проблеме позднего творчества. С точки зрения поэта, «чувства добрые», которые пробуждает в читателях искусство, важнее его эстетических качеств. Эта проблема станет для литературы второй половины XIX века предметом ожесточенных дискуссий между представителями демократической критики и так называемого чистого искусства. Но для Пушкина очевидна возможность гармонического решения: две последние строки этой строфы возвращают нас к теме свободы, но понятой через призму идеи милосердия. Показательно, что в начальном варианте Пушкин вместо слов «в мой жестокий век» написал «вслед Радищеву». Не только из-за цензурных соображений поэт отказался от такого прямого указания на политический смысл свободолюбия. Важнее для автора «Капитанской дочки», где очень остро была поставлена проблема милости и милосердия, стало утверждение идеи добра и справедливости в их высшем, христианском понимании.

Последняя строфа - традиционное для стихотворений-«памятников» обращение к музе:

Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

У Пушкина эти строки наполнены особым смыслом: они возвращают нас к идеям, высказанным еще в программном стихотворении «Пророк». Основная мысль их в том, что поэт творит по высшей воле, а потому он несет ответственность за свое искусство не перед людьми, которые зачастую не способны его понять, а перед Богом. Такие идеи были характерны для позднего творчества Пушкина и прозвучали в стихотворениях «Поэт», «Поэту», «Поэт и толпа». В них с особой остротой встает проблема поэт и общество, утверждается принципиальная независимость художника от мнений публики. В пушкинском «Памятнике» эта мысль приобретает наиболее емкую формулировку, которая создает гармоничное завершение размышлениям о поэтической славе и преодолении смерти через боговдохновенное искусство.

Художественное своеобразие. Значимость темы и высокий пафос стихотворения определили особую торжественность его общего звучания. Медленный, величественный ритм создается не только за счет одического размера (ямб с пиррихием), но и широкого использования анафоры («И славен буду я...», «И назовет меня...», «И гордый внук славян...», «И долго буду тем любезен...», «И милость к падшим..»), инверсии («Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа), синтаксического параллелизма и рядов однородных членов («И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой тунгус...»). Созданию высокого стиля способствует и подбор лексических средств. Поэт использует возвышенные эпитеты (памятник нерукотворный, глава непокорная, заветная лира, в подлунном мире, гордый внук славян), большое количество славянизмов (воздвиг, главою, пиит, доколь). В одном из самых значимых художественных образов стихотворения использована метонимия - «Что чувства добрые я лирой пробуждал...». В целом все художественные средства создают торжественный гимн поэзии.

Значение произведения. Пушкинский «Памятник», продолжающий традиции Ломоносова и Державина, стоит в русской литературе на особом месте. Он не только подвел итог пушкинскому творчеству, но и обозначил тот рубеж, ту высоту поэтического искусства, которая служила ориентиром всем последующим поколениям русских поэтов, Не все они строго следовали жанровой традиции стихотворения-«памятника», как А.А. Фет, но каждый раз, когда русский поэт обращается к проблеме искусства, его назначения и оценке своих достижений, он вспоминает пушкинские слова: «Я памятник себе воздвиг нерукотворный,.,», пытаясь приблизиться к его недостижимой высоте.

К нему не заростет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Мой прах переживет и тленья убежит -

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,
10 И назовет меня всяк сущий в ней язык,

Тунгуз, и друг степей калмык.

Что в мой жестокой век восславил я Свободу

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Хвалу и клевету приемли равнодушно,
20 ‎ И не оспоривай глупца.

СС 1959-1962 (1959):

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
10 И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я Свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью Божию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
20 ‎ И не оспоривай глупца.

Варианты и разночтения

«Я ПАМЯТНИК СЕБЕ ВОЗДВИГ НЕРУКОТВОРНЫЙ»

(Стр. 424)

Слух обо мне [пройдет] по всей Руси великой
И назовет меня всяк сущий в ней язык -
И [внук Славян], и Фин и ныне полу дикой
[Тунгуз] [Киргизец] и Калмык -

И долго буду тем любезен я народу
Что звуки новые для песен я обрел
Что в след Радищеву восславил я свободу
[И просвещение>]

Призванью своему о Муза,-будь послушна
Обиды не страшась, не требуя венца
Толпы хвалы и [брань] приемли равнодушно
И не оспоривай глупца

Б. Варианты белового автографа.

(ЛБ 84, л. 57 об.)

3 Начато: О <н>

5 Нет весь я не умру - душа в бессмертной лире

6 Меня переживет и тленья убежит -

9 Слух пройдет обо мне по всей Руси великой

12 Тунгуз и сын степей калмык.

14-16 Что звуки новые для песен я обрел
Что вслед Радищеву восславил я свободу
И милосердие воспел

14 Что чувства добрые я в песнях пробуждал

17 Призванью своему, о муза, будь послушна

18 Обиды не страшись, не требуя венца;

19 Хвалы и клевету приемли равнодушно

Под текстом: 1836

Авг.<уста> 21
Кам.<енный> остр.<ов>

Примечания

Датируется 21 августа 1836 г. При жизни Пушкина напечатано не было. Впервые опубликовано в 1841 г. Жуковским в посмертном издании сочинений Пушкина, т. IX. стр. 121-122, с цензурными искажениями: 4 Наполеонова столпа ; 13 И долго буду тем народу я любезен ; 15 Что прелестью живой стихов я был полезен .

Восстановленный подлинный текст опубликован Бартеневым в заметке «О стихотворении Пушкина „Памятник“» - «Русский Архив» 1881, кн. I, № 1, стр. 235, с факсимиле. Первоначальные варианты опубликованы М. Л. Гофманом в статье «Посмертные стихотворения Пушкина» - «Пушкин и его современники», вып. XXXIII-XXXV, 1922, стр. 411-412 и Д. П. Якубовичем в статье «Черновой автограф последних трех строф „Памятника“» - «Пушкин. Временник Пушкинской Комиссии», вып. 3, 1937, стр. 4-5. (предварительная частичная публикация - в «Литературном Ленинграде» от 11 ноября 1936 г № 52/197) См. публикацию в

Перечитываю стихотворение Пушкина «Памятник». Потрясающая вещь! И заразительная. После него многие поэты в той или иной форме тоже стали сооружать себе стихотворные памятники. Но пошла эта памятникомания не от Пушкина, а из глубины веков от Горация. Ломоносов был первым в русской литературе 18 века, кто перевел стих Горация. Звучит этот перевод так:

Я знак бессмертия себе воздвигнул8
Превыше пирамид и крепче меди,
Что бурный аквилон сотреть не может,
Ни множество веков, ни едка древность.
Не вовсе я умру; но смерть оставит
Велику часть мою, как жизнь скончаю.
Я буду возрастать повсюду славой,
Пока великий Рим владеет светом.

От Горация и пошла эта памятникомания. На основе текста Горация, написал свой «Памятник» и Державин.

Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Металлов тверже он и выше пирамид;
Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный,
И времени полет его не сокрушит.
Так! - весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
О муза! возгордись заслугой справедливой,
И презрит кто тебя, сама тех презирай;
Непринужденною рукой неторопливой
Чело твое зарей бессмертия венчай

За ним пишет свой знаменитый "Памятник" Пушкин

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастет народная тропа,
Вознесся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.
Нет, весь я не умру - душа в заветной лире
Мой прах переживет и тленья убежит -
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.
Слух обо мне пойдет по всей Руси великой,
И назовет меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгус, и друг степей калмык.
И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.
Веленью божию, о муза, будь послушна;
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца.

Внимтельный читатель обратит внимание, что эти три стихотворных памятника во многом похожи друг на друга.
Дальше пошло-поехало. Хороший памятник себе сооружает поэт Валерий Брюсов, где он с уверенностью заявляет, что его памятник «не свалить» и что потомки его «ликуя назовут»

Мой памятник стоит, из строф созвучных сложен.
Кричите, буйствуйте, - его вам не свалить!
Распад певучих слов в грядущем невозможен, -
Я есмь и вечно должен быть.
И станов всех бойцы, и люди разных вкусов,
В каморке бедняка, и во дворце царя,
Ликуя, назовут меня - Валерий Брюсов,
О друге с дружбой говоря.
В сады Украины, в шум и яркий сон столицы,
К преддверьям Индии, на берег Иртыша, -
Повсюду долетят горящие страницы,
В которых спит моя душа.
За многих думал я, за всех знал муки страсти,
Но станет ясно всем, что эта песнь - о них,
И, у далеких грез в неодолимой власти,
Прославят гордо каждый стих.
И в новых звуках зов проникнет за пределы
Печальной родины, и немец, и француз
Покорно повторят мой стих осиротелый,
Подарок благосклонных Муз.
Что слава наших дней? - случайная забава!
Что клевета друзей? - презрение хулам!
Венчай мое чело, иных столетий Слава,
Вводя меня в всемирный храм.

Поэт Ходасевич тоже надеялся, что
"В России новой и великой,
Поставят идол мой двуликий
На перекрестке двух дорог,
Где время, ветер и песок…"

А вот Ахматова в поэме «Реквием» даже указала место, где ей поставить памятник.

А если когда-нибудь в этой стране
Воздвигнуть задумают памятник мне,

Согласье на это даю торжество,
Но только с условьем - не ставить его

Ни около моря, где я родилась:
Последняя с морем разорвана связь,

Ни в царском саду у заветного пня,
Где тень безутешная ищет меня,

А здесь, где стояла я триста часов
И где для меня не открыли засов.

Затем, что и в смерти блаженной боюсь
Забыть громыхание черных марусь,

Забыть, как постылая хлопала дверь
И выла старуха, как раненый зверь.

И пусть с неподвижных и бронзовых век
Как слезы, струится подтаявший снег,

И голубь тюремный пусть гулит вдали,
И тихо идут по Неве корабли.

В 2006 году, в год сорокалетия со дня смерти Ахматовой, в Питере, на набережной Робеспьера, напротив здания тюрьмы «Кресты» был открыт ей памятник. Именно в том месте, где она указала.

Своеобразный памятник воздвиг себе И.Бродский.

Я памятник себе воздвиг иной,
К постыдному столетию спиной,
К любви своей потерянной лицом,
А ягодицы к морю полуправд…

Есенин тоже, в шутку наверное, соорудил себе памятник:
Я памятник себе воздвиг
Из пробок вылаканных вин.
Пробками тогда назывались бутылки вина. Рассказывая о встече с Есениныым в Ростове - на Дону в 1920 году Ю.Анненков вспоминал эпизод, имевший место в ресторане "Альгамбра". Есенин стуча по столу кулаком:
- Товарищ лакей, пробку!
Есенину заслуженный памятник поставил народ. И не один. К ним не зарастет народная тропа.

А вот поэт А.Кучерук упорно пишет стих за стихом, что бы тоже создать себе памятник нерукотворный. Вот только сомневается «будет ли к нему тропа?»

Мне говорят, что всё это напрасно;
писать стихи... К чему они сейчас?
Ведь нет давно на свете Дам прекрасных.
И рыцарей давно нет между нас.

Давно к стихам все души охладели
до минус двух по Кельвина шкале...
Ну, что ты в них вцепился, в самом деле?
Что, нет других занятий на Земле?

А может, графоман ты? Вот и строчишь,
сбивая строки в стройные ряды?
Как швейная машинка, днём и ночью
стихи тачаешь полные воды.

И я не знаю, что сказать на это,
поскольку я действительно готов
с энергией достойною поэта
воспеть друзей и сокрушить врагов.

Стих за стихом готов писать упорно,
но если так страна моя слепа,
пусть памятник создам нерукотворный...
А будет ли к нему вести тропа?!!

Наблюдая, как другие создают себе памятники, я тоже заразился этой памятникоманией и решил создать свой нерукотворный.

Я тоже памятник себе воздвиг,
Как Пушкин, как старик Державин,
Фамилию свою под ником НИК
Я творчеством своим уже прославил.

Нет, господа, совсем я хрен умру,
Творения мои меня переживут.
За то, что верен был всегда добру,
Потомки в храме свечку мне зажгут.

И тем любезен буду я народу,
Что творчеством сердца я волновал,
Что от врагов и прочих всех уродов
Святую Русь всю жизнь я защищал.

Враги мои от зависти умрут.
Пускай умрут, им так, видать, и надо!
Из памяти потомки их сотрут,
А будет НИК греметь, как канонада.

Слух обо мне пройдет везде и всюду,
И вспомнят обо мне и чукча, и калмык.
В кругу читать мои творенья будут,
Хороший, скажут, человек был НИК.
(Шутка)

Вот только, как и Кучерук, сомневаюсь, будет ли к моему памятнику тропа?

Рецензии

Отличная работа Николай Иванович! Прочитал два раза. И ещё один раз просыпающейся жене. Что удивительно, но и Ваш памятник пришёлся в строку, после всех великих и не очень. Так что человек Вы хороший, Ник. Это даже не обсуждается. И это ведь самое главное. Главный памятник. Ну и чувство юмора тоже не отнять! Спасибо!

Стихотворение Александра Сергеевича Пушкина « » является не совсем оригинальным первоисточником. Когда Пушкин сел его писать, он был знаком с оригиналом — стихотворением «К Мельпомене» Горацио, вольными переводами и переложениями иностранных и русских поэтов. В России на эту тему писали Батюшков, Державин (чей стих часто с пушкинским), Ломоносов. Позднее – Лермонтов, А. Фет, Капнист.

И в то же время анализ стихотворения «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» показывает, что оно не является переводом, как произведения Ломоносова, Фета, Капниста. Это даже не подражание древнеримскому поэту, жившему в дохристианские времена. Хотя некоторые мотивы Горацио в пушкинском произведении присутствуют. Древнеримская ода послужила формой, своеобразной оберткой для самобытного стихотворения Пушкина, в которое поэт вложил свое содержание — чувства и мировоззрение.

Стихотворение было написано в 1836 году, незадолго до смерти. Это было время творческого расцвета, грандиозных литературных планов и личного душевного кризиса.

В этом стихотворении Пушкин, подводя итоги своему творчеству, говорит:

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокой век восславил я Свободу,
И милость к падшим призывал.

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой
Тунгуз, и друг степей калмык.

Между строк читается вера поэта в то, что люди будут когда-нибудь свободными и образованными, а его, Пушкина начнут переводить на другие языки. Что ж, это его пророчество сбылось.

Обращение к Музе быть послушной веленью Божьему — это призыв к литераторам, которые будут творить после него.

Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,

И не оспаривай глупца.

Стихотворение приближено к жанру оды, написано оно шестистопным ямбом. Этот ритм более других соответствует древнему стихотворчеству, и подходит к оде. Но в отличие от древних литературных произведений, стихотворение Пушкина не читается тяжеловесно. Напротив, ритм стиха энергичный, а само произведение звучит торжественно. Правда, последняя строфа изложена четырехстопным ямбом, что и делает ее энергичной.

Произведение состоит из 5 строф, рифма перекрестная, женская рифма чередуется с мужской. Его можно разделить на 3 части: в первой поэт говорит о том, что воздвиг себе памятник. Во второй части он объясняет, чем, по его мнению, он будет «любезен народу». И третья часть это призыв к поэтам, которые будут творить после него.

С одой стихотворение роднят старославянизмы — глава, столп, пиит, сущий; и многосоюзие.

В стихотворении применены средства художественной выразительности, помогающие почувствовать настроение поэта. Это эпитеты – нерукотворный, непокорной, великой, заветной, гордый, добрые, дикой, жестокий.

Само стихотворение метафорично по сути. Всем известно, что Пушкин — не архитектор и не скульптор, и ничего не возводил. Он применил инверсию. Под памятником подразумевается все его литературное творчество, которое и сохранит память о нем в народе. Он говорит, что душа его живет в его произведениях. «Душа в заветной лире». Лира – это древнегреческий музыкальный инструмент, символизирующий поэтическое творчество. Эту же мысль подтверждает Анненков:

«Настоящая, полная жизнь его [Пушкина] заключается в самых его произведениях, порожденных, так сказать, ходом ее. В них читатель может изучать и душу поэта, и обстоятельства его существования, переходя от одного художнического образа к другому. Так писал Пушкин свою биографию… Читатель может иметь наслаждение проследить этот поэтический рассказ о самом себе, начиная с первых подражаний поэта нашего эротическим писателям Франции, до тех пор, пока после ряда могущественных созданий он мог воскликнуть в справедливой гордости:

Я памятник воздвиг себе нерукотворный:
К нему не зарастет народная тропа.