17 декабря в Москве пройдет презентация общественной инициативы по восстановлению храма Успения на Покровке, одного из шедевров отечественного зодчества, погибшего в 1930-е годы. Об этом начинании наш сайт . А сегодня – слово экспертам и реставраторам, которым «Хранители Наследия» задавали только два вопроса: нужно ли это делать? и можно ли это сделать?
«Силуэт и образ обогатят нынешнюю Москву»
Владимир Козлов, историк, председатель Союза краеведов России:
Даже и не знал, что есть такая инициатива… Лично я – за. Я всегда за возвращение из небытия погибших шедевров. И пусть даже это будет пресловутый «новодел», если он сделан качественно и хорошо. Смогут ли современные реставраторы и строители справиться с такой задачей? Честно говоря, уверенности нет. Но в любом случае – силуэт и сам образ погибшего храма обогатят современный город. 
«Шедевры XVI-XVII веков принципиально невосстановимы»
Владимир Киприн, исследователь исторической Москвы:
Этого ни в коем случае не нужно делать. Шедевры XVI-XVII веков принципиально невосстановимы. Там совершено другая, нежели в последующие времена, пластика стен, декора. Их нельзя воссоздать «по линейке» – получится в лучшем случае макет. Уж лучше построить новый храм – в память о прежнем. Тем более что по церкви Успения нет ни обмеров, ни фиксационных чертежей. Лучшее, что можно там сделать – это показать на местности план храма, открыть его археологические остатки, если они сохранились. А где-то по соседству устроить музей, рассказывающий о его истории. Так же я поступил бы и с церковью Николая Чудотворца «Большой Крест» на Ильинке.
Конечно, можно вспомнить о дворцах под Петербургом – но это уже XVIII век, это принципиально другая архитектура, ее можно восстановить «по линейке». К тому же там была подробная архитектурная документация, а также фотофиксация интерьеров. Можно вспомнить новгородскую церковь Спаса на Нередице - но там были хотя бы стены, сохранившиеся на треть высоты. И потом, военные жертвы – это все-таки было уже на нашей памяти, на памяти наших отцов. 
«Реставраторы должны безвылазно сидеть на таком объекте»
Елена Одинец, реставратор, главный архитектор проектов ЦНРПМ:
Нужно ли воссоздавать? Если бы речь шла о типичном памятнике XVII века, у которого сохранилось много аналогов, близких по композиции и времени строительства, ответ был бы отрицательным. Но Успение на Покровке – совершенно уникальная церковь, которая выделяется из любого ряда. Это памятник, создававший переход к стилю Нового времени, важный для понимания самой истории развития отечественной архитектуры. Может быть, ради этого и стоит попробовать.
В принципе, это воссоздание возможно, но только если его будут осуществлять очень хорошие мастера, которые могут квалифицированно выполнить и кладку, и декоративное убранство. А рядом с ними на таком объекте должны просто безвылазно сидеть специалисты-реставраторы. Вот тогда что-то может получиться. Уж больно этот храм был изысканный, столько там было тонких деталей…
Проекты восстановления разрабатывались и ранее, конечно, многие мечтают увидеть этот храм не только на фотографиях. Собственно, элементы воссоздания присутствуют при любой реставрации. Мы восстанавливали, например, главу и декор на церкви Знамения на Шереметевом дворе
, но там было проще, там были стены. А на Покровке – неизвестно, сохранились ли даже фундаменты. Не знаю, обмеряли ли храм Успения перед сносом, а для воссоздания памятника такого класса нужны очень полные и точные обмеры.
«Проблема подлинности важнее задачи воссоздания»
Владимир Седов, доктор искусствоведения, археолог:
Я эту идею не поддерживаю, никакого вопроса даже не может быть о нормальном воссоздании того, чего нет. И то, что было уничтожено так, что восстановить невозможно. Получится муляж. Идеальным в таком случае было бы обозначение храма на местности, музеефицирование основания, открытого археологами, привлечение внимания к тем деталям, которые остались и сохранились в интерьере кафе (Покровка, д.5). Для Москвы большее значение имеет проблема подлинности, чем задача воссоздания каких бы то ни было исторических зданий. 
«Уникальность воссозданию не подлежит»
Виктор Шередега, гендиректор Центра историко-градостроительных исследований (ЦИГИ):
Мое мнение на тему возможного воссоздания церкви Успения на Покровке – негативное. Во-первых, я не понимаю, зачем это в принципе нужно. Историю вспять не повернуть. Имеющиеся в нашей практике примеры воссозданий вряд ли могут считаться удачными. Во-вторых, считаю, что прямо вот так взять и воссоздать, по-простому, конечно, не получится. Это объект высочайших художественных достоинств, с уникальной белокаменной резьбой, которую невозможно воспроизвести хотя бы уже потому, что она была именно уникальна. Уникальность не подлежит воссозданию. Затем - нет никаких технических и методических возможностей, нет специалистов и мастеров, которые могли бы повторить уровень работы мастеров рубежа XVII-XVIII вв. Их нет не только у нас, но и за рубежом. Я считаю, что даже в советские времена, когда наша реставрационная школа была на пике своего развития, такое воссоздание было бы крайне сомнительным.
То, что сейчас возник новый виток интереса к этой замечательной исторической постройке – хорошо. Но что бы я предложил? Сохранились фундаменты храма и некоторые его фрагменты. Можно было бы раскрыть фундаменты, создать над ними навес или некую легкую архитектурную форму. Я имею в виду не новое строительство, а именно создание некоего выставочного пространства на месте церкви. И там можно экспонировать фотографии, находки, документы – все, что связано с храмом Успения, с его историей и памятью о замечательной церкви. 
«Место снесенного храма нужно расколдовать»
Борис Пастернак, архитектор, эксперт в области культурного наследия:
Мне кажется, что восстановление храма Успения на Покровке возможно. Именно из-за того, что снос этой церкви был знаковой утратой для московской архитектуры, одним из самых одиозных эпизодов сноса церквей 30-х годов. Поэтому и восстановление этой церкви приобретает определенное символическое значение. Тем более, что сохранился первый ярус колокольни и фрагмент лестницы на гульбище. Мы его отреставрировали в 2006 году внутри здания бывшей богадельни. Там сейчас ресторанчик, а внутри него подлинные части колокольни и парапета лестницы на гульбище
с фантастической белокаменной резьбой. Я слышал, что и фундаменты целы, значит, можно воссоздать точно на прежнем месте. Конечно, это возможно только при условии, что были обмерные материалы, что это будет не подобие или стилизация, а научное воссоздание. Эффект будет определяться тем, насколько такое масштабное и сложное воссоздание будет научно и методически аргументировано.
Интересно, что, казалось бы, прошло уже столько лет, но место, где раньше стоял храм, так и не зажило новой жизнью. Кажется, что над ним до сих пор витает эхо драматических событий 1930-х годов. На месте снесенной церкви какой-то несуразный чахлый скверик. Люди через него ходят мало, все больше по тротуару, мамы с колясками не гуляют. Его надо как-то расколдовать. Есть два адреса, которые мы, специалисты по московской архитектуре, всегда держим в голове как невосполнимые утраты, во многом исказившие облик центра города - это храм Николы Большой Крест на Ильинке и церковь Успения на Покровке. Ну еще Сухарева башня, но это гражданская, а не церковная постройка. Также необходимо учитывать и градостроительный аспект такого воссоздания. Покровка сохранилась малоэтажной, поэтому воссоздание Успенской церкви, восстановление колоколен церквей Троицы на Грязях и Восресения в Барашах обогатит перспективы улицы, восстановит визуальный диалог градостроительных доминант. 
«О храме Успения мы практически ничего точно не знаем»
Лидия Шитова, архитектор-реставратор:
Я несколько раз бывала в том здании, в котором сохранился фрагмент церкви Успения. И даже по этому крошечному остатку можно судить, насколько исторический храм был уникальным, сложным, с неповторимыми деталями. У нас нет всей необходимой полноты материалов для воссоздания столь сложного объекта. Имеющиеся чертежи и рисунки не дают исчерпывающего представления о нем. Кроме того, в основном это изображения фасадов, но ведь фасадами здание не ограничивается. В нем каждый ярус был особенным. Таким образом, источники условны, неточны и сомнительны. Я считаю, что воссоздавать столь роскошный и неповторимый храм, о котором мы практически ничего точно не знаем – это просто безобразие. Я убеждена, что такой сложности постройку сделать достоверно невозможно. Подлинные руины будут утрачены, а ничего сколь-нибудь достоверного, ценного мы не получим. Я считаю, что на месте храма должны быть проведены серьезные археологические работы. Нужно создать там некую экспозиционную площадку, включив в нее то здание, где сохраняются фрагменты подлинника. Нужно законсервировать, обработать и демонстрировать людям подлинные руины, а не сомнительное воспроизведение.
"Воссоздание храма - благородная задача. При условии целевого финансирования"
Александр Берташ, священник :
Успенская церковь - знаковое сооружение, как известно, восхитившее даже Наполеона. При условии целевого финансирования ее воссоздание - благородная задача. Если же, конечно, гипотетически представить себе выбор между тем, потратить ли имеющиеся средства на консервацию разрушающихся сельских церквей или усадеб (на мой взгляд, самая актуальная задача в вопросах охраны наследия) или построить заново храм в центре Москвы - конечно, я выбрал бы первое. Но вопрос так обычно не ставится - деньги, выделенные и потраченные, например, на воссоздание храма Христа Спасителя невозможно было бы перераспределить на реставрационные нужды. Что касается критериев, то, в первую очередь, это достоверность воспроизведения внешних форм на период перед уничтожением здания. При ограниченной иконографии, особенно интерьеров, требовать чего-то большего невозможно.
Общественные деятели выступили за воссоздание
Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке
27 ноября 2014 года дан официальный старт общественной инициативе по воссозданию утраченного памятника культурного наследия - Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке. Инициативу уже поддержал ряд общественных деятелей, политиков и ученых.
Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке, одна из самых знаменитых приходских церквей старой Москвы, прозванная современниками «Восьмым Чудом света». Церковь была построена в 1696-1699 годах. Разрушена в 1936 году, под предлогом расширения проезжей части на улице Покровке, чего в последствии не произошло.
Начиная с 90-х годов ни раз возникала дискуссия о необходимости воссоздания утраченного памятника. Однако до реализации проекта дело не доходило. Очередные обсуждения появились после обустройства пешеходной зоны на Покровке, главной достопримечательностью которой в свое время была церковь. 14 октября 2014 года, на праздновании Дня Басманного района, Председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству, депутат Евгений Будник
предложил объединить всех, кто поддерживает инициативу по воссозданию Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке на одной площадке и совместными усилиями реализовать амбициозный проект. Уже заработал сайт инициативы
http://www.hramnapokrovke.info/
. 17 декабря 2014 года состоится публичная презентация инициативы с приглашением представителей общественности, исполнительных и законодательных органов власти, а также экспертов, историков, архитекторов.
Также сформирована рабочая группа по продвижению инициативы. В нее вошли:
1. Рудов Сергей
, член Общественной палаты Российской Федерации;
2. Аничкин Геннадий
, Глава муниципального округа Басманный;
3. Дионисий
, архимандрит, благочинный храмов Богоявленского округа города Москвы;
4. Гришунин Александр
, Исполнительный директор Благотворительного фонда Святителя Василия Великого;
3. Будник Евгений
, Депутат муниципального округа Басманный, Председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству;
4. Абрикосов Андрей
, кандидат технических наук;
5. Хутарев-Гарнишевский Владимир
, Председатель совета Московского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников искусства и культуры, кандидат исторических наук;
6. Кондрашов Андрей
, Заместитель председателя совета Московского городского отделения Всероссийского общества охраны памятников искусства и культуры.
Комментарии членов рабочей группы:
Рудов Сергей Юрьевич,
член Общественной палаты Российской Федерации
«
Для нас, жителей Москвы, восстановление Церкви Успения Богородицы на Покровке - это не просто один из этапов восстановления ценных архитектурных объектов. Для нас это, прежде всего, воссоздание исторического облика любимого города, который являлся отражением побед нашего народа, его духовности. Все это вплетено в прекрасные архитектурные формы храма - поистине Восьмого чуда света, восхищавшего современников. Считаю, что пришло время собирать камни, и необходимо объединить усилия москвичей в деле воссоздания значимых для города и его истории памятников, таких как Чудов Монастырь в Кремле, Церковь Успения Богородицы на Покровке, Красные Ворота».
Хутарев-Гарнишевский Владимир Владимирович, к.и.н., председатель Совета Московского городского отделения ВООПИиК
«У каждого города есть свои архитектурные, духовные и высотные доминанты, собирающие рыхлое городское пространство смешанной застройки в единую организованную, наполненную смыслами гармоничную систему. Одной из таких доминант Москвы являлась церковь Успения Персвятой Богородицы на Покровке. Большая часть отечественной архитектуры имперского периода была в той или иной степени заимствованием или подражанием западноевропейским направлениям в архитектуре. Церковь Успения относилась к чисто русскому московскому стилю нарышкинского барокко - не имеющему аналогов самобытному явлению именно нашей культуры. Это был не только шедевр зодческого искусства, но и часть уникального историко-культурного кода столицы.
Московское отделение Всероссийского общества охраны памятников инициировало и организовало воссоздание храма Казанской иконы Божией Матери на Красной площади в начале 1990-х. Это был первый восстановленный в России храм. Мы очень осторожно относимся к любым новодельным постройкам. Однако кроме подлинности конкретного здания большое значение имеет восстановление исторической городской среды. Тем более, что сохранились подлинные фундаменты храма Успения на Покровке. Логика преемственности с исторической Россией требует от нас возрождения её наиболее значимых символов. Мы полностью поддерживаем инициативу восстановления храма
храма».
Аничкин Геннадий Викторович,
глава муниципального округа Басманный
«
14 октября 2014 года, в День Покрова Пресвятой Богородицы, мы впервые отметили День Басманного района. Инициатива об его учреждении была вынесена жителями района на рассмотрение Совета депутатов муниципального округа Басманный. Вопрос о том, когда отмечать этот праздник, был задан самым разным людям, тема стала поводом для широкой общественной дискуссии, результаты которой и были обобщены на прошедшей 9 сентября в Московском доме национальностей научно-практической конференции «День района Басманного района. Актуальность. Содержание. Дата».
В разговоре приняли участие ученые, краеведы и искусствоведы, руководители высших и средних учебных заведений, библиотек и музеев, представители общественных организаций, а также писатели, художники и рядовые жители района.
В ряду главных исторических ценностей района упоминалась и утраченная на сегодняшний день Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке.
В итоге всех обсуждений выбор пал на 14 октября, когда отмечается великий и любимый в народе праздник Покрова Пресвятой Богородицы, наложивший особый отпечаток на историю и современность района. Одной из целей учреждения Дня района, как было отмечено в резолюции научно-практической конференции, является сохранение богатейшего исторического и культурного наследия нашего Басманного района. Восстановление Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке как нельзя более соответствует и этой задаче, и самой идее отмечать День Басманного района в праздник Покрова. Данное начинание потребует, безусловно, длительной и кропотливой работы многих людей, наших совместных действий и усилий, но дело того стоит!»
Абрикосов Андрей Ильич, Кандидат технических наук
«
Еще в далеком детстве и юношестве, рассматривая старые почтовые открытки из семейного архива с изображением старой Москвы, меня охватывало чувство невосполнимой утраты по ушедшему прошлому, по разрушенным памятникам архитектуры любимой моей Москвы. Помню, что более всего тогда "расстраивало" отсутствие в Москве Храма Христа Спасителя и храма Успения на Покровке. Мой отец рассказал мне старую московскую легенду о том, что Наполеон, увидев храм на Покровке был так поражен его величаем и красотой, что даже поставил охрану, чтобы уберечь храм от разрушения и разграбления. А вот в 36 году его взяли и уничтожили ничтоже не сумляше.
Сегодня, с технической точки зрения, - восстановить любой ранее разрушенным храм, даже памятник архитектуры - это не проблема. Была бы воля и желание людей. Восстановленный Храм Христа Спасителя, восстановленный Храм Казанской Иконы Божией Матери на Красной площади - яркие тому примеры.
Мой прапрадед Алексей Иванович Абрикосов, - основатель крупнейшей российской кондитерской компании "Товарищество А.И. Абрикосова Сыновей" (после революции фабрика им. Бабаева) был 27 лет до самой своей кончины в 1904 году бессменным церковным старостой храма Успения на Покровке.
Мой прадед Николай Алексеевич, - основатель и издатель популярного до революции журнала "Вопросы философии и психологии" и мой дед Хрисанф Николаевич, секретарь Л.Н. Толстого, а в последствия известный пчеловод, молились в этом храме. Возможно молился в детстве в нем и мой отец.
Очень хотелось бы верить, что и я, и мой сын и мои внуки тоже будем молиться в храме Успения на Покровке. Восстановить храм с технической точки зрения - не проблема. Была бы воля людей».
Будник Евгений Александрович, депутат, председатель Комиссии по строительству, реконструкции и благоустройству
«
Я с рождения живу у Покровских ворот, но о том, что на улице Покровка стояла Церковь Успения Пресвятой Богородицы, узнал только в конце девяностых, когда увидел её на старой фотографии. Меня так поразил её облик, что я сразу начал собирать всю информацию о ней.
История Церкви Успения на Покровке подтверждает то, что это особенная утрата для нас и нашего города, но есть надежда, что мы снова увидим её на своем месте.
Во-первых, удивительно то, что место, где размещалась Церковь, не застроили в Советские времена и даже в лихие девяностые. Во-вторых, в 2014 году были проведены дорожные работы на Покровке, скорректированы границы проезжей части и тротуара. Это позволит без проблем возвести её на прежнем месте. Ну и в-третьих, слова «Дело рук человеческих», оставленные зодчим Петрушкой Потаповым на колонне при входе в Храм, возможно, были посланием тем, кто должен его восстановить. Просто пришло время объединиться всем, кто ратует за воссоздание Церкви и тогда у нас всё получится. Как говорится «Дорогу осилит идущий!»
Сайт инициативы
В Московской патриархии формируется список церквей, находившихся в центре города и снесенных в 1930-х годах, «которые возможно и целесообразно восстановить». Об этом стало известно после публикации на сайте благочиния Богоявленского округа Москвы циркулярного письма , разосланного благочинным Центрального викариатства.
В письме, подписанном заведующим канцелярией секретариата Центрального викариатства г. Москвы протоиереем Алексеем Муравейником, говорится, что распоряжение о подготовке этого списка отдал первый викарий Святейшего патриарха Московского и всея Руси, управляющий Центральным викариатством г. Москвы митрополит Истринский Арсений.
«Настоящим сообщаю Вам, что Высокопреосвященнейший Арсений, митрополит Истринский, первый викарий Святейшего патриарха Московского и всея Руси, управляющий Центральным викариатством г. Москвы, благословил подготовить предложения по восстановлению разрушенных храмов, которые возможно и целесообразно восстановить на территории вверенного Вашему попечению церковного округа» , - говорится в письме.
Документ также содержит сроки исполнения поручения: «Необходимые сведения следует направить рапортом на электронный адрес управления викариатства не позднее 20 июня с. г.»
Сайт «Хранители наследия» со ссылкой на неназванные источники в церковных кругах сообщает , что, возможно, о начале реализации программы восстановления утраченных храмов в центре Москвы может быть объявлено уже осенью этого года, например, в День народного единства 4 ноября - при условии согласования необходимых формальностей со всеми заинтересованными сторонами.
В сообщении отмечается, что приоритет будут иметь те храмы, которые располагались на незастроенных участках. Кроме того, проекты восстановления должны быть реалистичными с технической точки зрения. Важное значение также будет иметь фактор отсутствия городских строительных обязательств на том или ином конкретном участке.
Возвращения из небытия. Какие московские храмы могут быть восстановлены?
В феврале 2017 года сообщалось, что в Министерстве культуры обсуждался вопрос воссоздания в Москве пяти старинных храмов, полностью разрушенных в прошлом столетии.
В числе этих храмов были названы Успенский собор на Покровке, на месте которого сейчас находится сквер, храм Николы на Ильинке, церковь Фрола и Лавра на Мясницкой, церковь Похвалы Богородицы рядом с Храмом Христа Спасителя и церковь Воскресения Словущего на Остоженке.
Больше всего шансов на воссоздание у Воскресенской церкви на Остоженке . Проект его возрождения был разработан уже несколько лет назад и получил поддержку патриарха Кирилла. В этом процессе активно участвует Зачатьевский монастырь, поскольку церковь Воскресения Словущего была приписным требным храмом обители.
Церковь закрыли в 1933 году. Решение о ее сносе приняли в связи со строительством первой линии метро. На Остоженке прокладка велась открытым способом, и это стало поводом для сноса церковного здания, которое, как тогда говорили, было «тяжелым», и туннель метро мог не выдержать нагрузки. Церковь снесли в январе-феврале 1935 года.
В Музее архитектуры имени А.В. Щусева хранятся фотоснимки, на которых можно видеть церковь Воскресения Словущего в последние дни своего существования.
Фото: Котов А.Б. (CC by-sa 3.0) Наиболее значимым событием с точки зрения воссоздания архитектурного облика столицы может стать восстановление Успенского собора на Покровке .
Собор Успения Пресвятой Богородицы на Покровке называли восьмым чудом света. Эта церковь являлась символом Москвы, была любимой церковью Ф.М. Достоевского. По преданию, знаменитый советский архитектор А.В. Щусев решил выбрать эту профессию после того как увидел храм на Покровке.
В истории сохранился известный факт: когда Наполеон распорядился поджечь Москву, он приказал охранять от огня церковь на Покровке, назвав ее русским Нотр-Дамом.
Успенский собор был последним из тех, что построили в XVII веке и самым высоким сооружением на улице.
Храм разобрали в 1936 году. Спустя много лет после сноса выяснилось, что у храма и дома, который был пристроен к собору в XIX веке, одна общая стена. Сегодня в строении находится ресторан. Во время реконструкции здесь обнаружили кирпичную кладку и фрагменты резного белокаменного декора снесенной колокольни.
Храм Николы на Ильинке , также известный как «Никола Большой Крест» , был построен в конце XVII века и снесен в 1934 году. Его главный престол был освящен во имя Успения Пресвятой Богородицы, придел - во имя Николая Чудотворца. Храм являлся шедевром строгановского барокко, одним из красивейших храмов Москвы.
Эта московская церковь служила своего рода патрональным храмом для работников приказов, а позднее - судов. В храме приводили к «крестному целованию» - присяге - людей, ведущих судебные тяжбы.
Церковь Похвалы Пресвятой Богородицы в Башмаках впервые упоминается в 1475 г. Она находилась на Волхонке, на Алексеевском холме, и примечательна тем, что была единственным московским храмом в честь праздника Похвалы Богородицы.
По соседству с церковью позднее был построен храм Христа Спасителя. Церковь была разрушена в 1932 году во время расчистки строительной площадки для возведения Дворца Советов.
Ситуацию с воссозданием этого храма осложняет его расположение в одном из самых привлекательных для застройки районов Москвы. Сейчас в непосредственной близости от места, где раньше располагалась Похвальская церковь, ведется строительство элитной гостиницы площадью около 19 тыс. кв. метров.
До недавнего времени наиболее реальным казалось восстановление храма св. мучеников Флора и Лавра у Мясницких ворот . Церковь была построена не позднее XV века и находилась на Мясницкой улице напротив современного здания Почтамта - там, где сейчас асфальтированная стоянка для автомобилей близ Юшкова переулка (ныне Бобров переулок).
Воссозданию храма Флора и Лавра был посвящен целый ряд документов: постановление правительства Москвы, решение Научно-методического совета Москомнаследия, резолюция Общественного градостроительного совета при мэре Москвы, протокол Регламентного совета Москомархитектуры. Проект воссоздания получил благословение патриарха Алексия II (1921-2008).
Однако после обращения к мэру Москвы Юрию Лужкову художественного руководителя московского театра “Et cetera” Александра Калягина ситуация поменялась. А. Калягин выступил против воссоздания храма.
«Идея воссоздания храма святых мучеников Флора и Лавра в его исторических границах абсурдна»; «полнейшая нелепица, когда театр, торговый дом и церковь стоят на одном пятачке»; «в этом есть элемент богохульства: в церкви отпевают покойника, а в это время совсем рядом в театре играют комедию. С другой стороны, звон колоколов церкви, находящейся в двух метрах от театра, непременно будет мешать зрителям», - такую аргументацию использовал руководитель театра.
В результате от воссоздания храма отказались, а на его месте началось строительство новых зданий театра “Et cetera”.
Всего в XX веке в Москве, по оценкам историков, были полностью разрушены 369 храмов.
одно из наиболее ярких строений императорской России.
На этом месте, на углу Потаповского переулка и Покровки, сейчас скромный пустырь, но буквально сто лет назад невозможно было пройти здесь, не замерев на мгновение от восторга, настолько была хороша церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке!
Строительство церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке осуществлялось с 1695 по 1699 гг. Имеются основания полагать, что более ранние храмовые здания были здесь ещё с начала 16 в. Петров чертёж 1600 г. демонстрирует на этом месте две отдельные церкви, более поздний план Мейерберга - одну, довольно крупную. В 1695 году за возведение новой церкви взялся гость (купец) Иван Матвеевич Сверчков, палаты которого до сих пор находятся неподалёку (Сверчков пер., д.8 стр.3).
Нарышкинский стиль, выбранный при её постройке, отражает самые яркие тенденции того времени: стремление к отказу от чрезмерной средневековой строгости в пользу светской нарядности. Здесь чувствуется внимание к европейской архитектуре при сохранении национальных традиций и тонкое, едва уловимое сочетание приёмов маньеризма, барокко и ренессанса. В облике церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке нарышкинское барокко” обрело новое звучание: строительство велось в городской черте, на довольно узкой улице, в то время, как более ранние храмы этого стиля были возведены на открытой местности, что меняло их пространственное восприятие.
Новая церковь Пресвятой Богородицы на Покровке поражала своим величием, её хорошо можно было рассмотреть с обоих концов улицы. На расстоянии наибольшее впечатление производила мощная вертикальная направленность её композиции, при приближении, напротив, обращали на себя внимание развитые вдоль улицы галерея, гульбище и плоскость основного фасада. С любой точки осмотра эффектно выглядел контраст строгих плоскостей четвериков колокольни и церкви с нарядной пластикой двух поставленных по продольной оси восьмериков.
Постройка включала в себя верхний и нижний храмы, а также трёхъярусную колокольню, увенчанную пятью шатрами. На уровне второго яруса церковь окружало гульбище на аркадах, подняться на которое можно было с двух сторон - северной и южной. Особенную роль в создании образа церкви играло излюбленно сочетание “нарышкинского” стиля: изысканное белокаменное резное кружево на фоне темно- красной глади кирпичных стен.
Имя архитектора 8-го чуда света, как называли церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке, к сожалению, до сих пор не установлено точно. Согласно наиболее распространённой версии, им стал Пётр Потапов, зодчий-самоучка, о чем гласила надпись, вырезанная на капители колонны портала: "Лета 7514 (1695) октября 25 дня, дела рук человеческих, делал именем Петрушка Потапов”, однако бытует мнение, что он был лишь автором белокаменной резьбы.
Удивительно гарм онично были выполнены интерьеры внутренних храмов, в особенности - верхнего. По стенам четверика и восьмериков располагались прекрасные балконы. Особенного внимания заслуживал барочный иконостас 1706 года: часть его икон была поновлена в 1855 году, однако оставались и старинные образа 17 столетия.
Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке приводила в восторг многие поколения: Василий Баженов отмечал её яркое национальное своеобразие, ставя в один ряд со знаменитым храмом Василия Блаженного (Покрова на рву). Франческо Бартоломео Растрелли, автор знаменитого Смольного собора в Петербурге, старательно зарисовывал церковь Успения в Котельниках, чтобы затем использовать её образ при строительстве Андреевской церкви в Киеве.
Сумел оценить великолепие церкви и Наполеон Бонапарт. После отступления французских войск из Москвы в 1812 году остались изуродованными многие кремлёвские храмы, городские монастыри, однако Успение на Покровке император распорядился не только не трогать, но и оберегать от пожара.
Для Фёдора Михайловича Достоевского церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке была любимейшей в Москве. Он старался посетить её при каждом визите в древнюю столицу, заранее останавливая извозчика, чтобы проделать путь по Покровке пешком и вновь насладиться красотой церкви. Знаменитого русского учёного Дмитрия Сергеевича Лихачёва, по его же воспоминаниям, красота Успения в Котельниках побудила в дальнейшем заняться древнерусской культурой.
Одну из лучших московских построек допетровского периода, источник вдохновения для многих русских архитекторов и живописцев, церковь Успения на Покровке снесли летом 1936 года. Она была разобрана рабочими-каменщиками, в результате чего на её месте образовался пустырь. Причиной уничтожения формально стала потребность в расширении проезжей части на Покровке: галерея церкви выдавалась за красную линию улицы. На месте церкви предполагалось со временем возвести другие здания: к примеру, в 1960-х здесь проектировался кинотеатр, однако он так и не был построен.
Сегодня об Успении на Покровке напоминают не только многочисленные фотографии, зарисовки и восторженные слова современников. Ещё в 1922 году было принято решение о переименовании Большого и Малого Успенского (по названию церкви) переулков. Благодаря деятельности московских историков Михаила Ивановича Александровского, Петра Васильевича Сытина, вместо фамилий революционеров здесь были увековечены имена храмосоздателя Ивана Сверчкова (Сверчков переулок, бывший Малый Успенский) и зодчего Петра Потапова (Потаповский переулок, бывший Большой Успенский).
Кроме того, частично сохранились некоторые постройки, в разное время возведённые на церковной территории: в основе современного дома 5/16 стр. 6 по Покровке лежит более раннее здание - церковная богадельня 178
1 года. Существующее ныне строение 5/16 стр.1- не что иное, как бывший жилой дом, возведённый в 1874 году на месте церковных палаток. В 1930-х года здесь размесилось районное отделение милиции. По адресу Покровка 5/16 стр.3- располагается бывший приходской дом.
Увидеть белокаменную резьбу церкви Успения на Покровке сегодня возможно в Донском монастыре: в его северную стену вмурованы два наличника и портал разрушенной церкви. Сохранившийся иконостас 1706 года находится в Успенской церкви Новодевичьего монастыря.
В 2004 году в доме 5/16 стр.5-6 были обнаружена сохранившаяся стена нижнего яруса церковной колокольни, которой сейчас, благодаря стараниям реставраторов, можно полюбоваться, зайдя в само здание. Помимо восстановления стены колокольни в дальнейшем существует возможность воссоздания и самой Церкви Успения Пресвятой Богородицы на Покровке - жемчужины архитектуры старой Москвы.
Самая знаменитая приходская церковь старой Москвы, освященная в честь Успения Божией Матери, стояла до революции на Покровке. Прозванная «восьмым чудом света», она была таким же национальным символом Москвы, как Андреевская церковь для Киева или храм Илии Пророка для Ярославля. Разрушение этой церкви стало одним из самых страшных преступлений в русской истории.
Дорога к храму
Древняя Покровская церковь, оставившая имя улице, именовалась, «что в Садех», – здесь был загородный государев двор Ивана III с роскошными фруктовыми садами, куда он переселился из Кремля после страшного пожара 1491 года. С великокняжеской резиденции и началось освоение этой местности. Парадокс кроется в том, что москвичи селиться здесь особо не жаждали, потому что речка Рачка, образовавшая Чистые пруды, сильно подтопляла и размывала эту местность, что и запечатлелось в прозвище местной церкви Троицы на Грязех. Оттого-то в те времена, когда здесь появилась первая, еще деревянная, Успенская церковь (самое начало XVI века), Покровка была ремесленной окраиной Москвы. Еще не существовала стены Китай-города, но расширялся посад у восточной стены Кремля, где селились торговцы и ремесленники, и за посадом на Покровке простирались многочисленные дворцовые слободы, протянувшиеся до самого Земляного вала – Казенная, Барашевская, Садовая, Котельная…
Дворцовая слобода московских котельников образовалась в районе современного Потаповского переулка, ее надо не путать с Таганкой, где была другая котельническая слобода. Мастера Покровской котельной слободы делали кухонные котлы всех фасонов и размеров, горшки, чугунки и прочую металлическую посуду для бесчисленных нужд огромного государева двора. Продукция пользовалась огромным спросом, поскольку потребность в ней испытывали все: в этих котлах готовили пищу и для государева стола, и для придворных, и в богатых боярских дворах, и для армии, такие котлы брали в каждый поход. Впрочем, некоторые ученые полагают, что это была не дворцовая, а обыкновенная городская слобода, обслуживавшая нужды москвичей. Так или иначе, котельники, жившие слободой по левой стороне Покровки, и построили себе приходскую Успенскую церковь. Деревянная церковь известна с 1511 года. По ней прилегающие переулки были названы Большим и Малым Успенским (в наше время соответственно Потаповский и Сверчков). И только в 1656 году котельники выстроили себе каменную Успенскую церковь, что свидетельствовало об их большом материальном достатке, так как иметь каменную церковь было не только очень престижно, но и очень дорого.
При первых Романовых характер Покровки несколько изменился, поскольку она стала главной государевой дорогой в царские загородные резиденции – Измайлово и Рубцово. Теперь наряду с ремесленниками здесь селилась знать и зажиточные купцы, так появлялись новые прихожане Успенской церкви. Одним из них был купец-гость Иван Сверчков, имевший собственные палаты в М. Успенском переулке, теперь носящем его имя. Прозвище «гость» имело очень древние московские корни: так называли верхушку торгового сословия – богатейших купцов, занимавшихся иностранной и крупной оптовой торговлей. Сверчков и построил своим иждивением в 1696–1699 годы новую каменную Успенскую церковь, которая получила прозвище восьмого чуда света.
«О, русский Нотр-Дам!»
 |
Одна из «самых московских церквей», ставшая жемчужиной московского барокко и высшим образцом этого архитектурного стиля, имела очень сложное устройство. На первом ярусе была освящена нижняя церковь во имя святителя Петра Московского с приделом Рождества Иоанна Предтечи, по именинам храмоздателя Ивана Сверчкова. В 1699 году выстроили верхнюю, собственно Успенскую церковь. У этого храма было 13 глав, символизировавших Господа Иисуса Христа и Его 12 апостолов. Роскошная колокольня, которая соединялась с церковью папертью, была столь величественной, что ее можно было принять за самостоятельную шатровую церковь, «иже под колоколы». Гениальной была и игра белопенного, снежного кружева декора с пламенеющим огненно-красным храмом. Современникам Успенский храм представал громадой составленных церквей, летящих в небеса, но вместе с тем стройным, как архитектурная поэма. Это чудо имело вырезанную на портале символическую надпись «Дело рук человеческих».
Церковь осталась обыкновенной приходской, но в то же время почетно «домовой» для купца Ивана Сверчкова: второе крыльцо храма с парадной лестницей вело в сад, окружавший дом Сверчкова, и таким образом у хозяина имелся собственный отдельный вход. У церкви была очень высокая лестница и высокое гульбище – открытая площадка-галерея перед входом в храм. Каждый молящийся поднимался по лестнице на гульбище и, прежде чем переступить порог храма Божия, обозревал открывавшуюся с этой высоты панораму: так создавалось чувство вознесенности, оторванности от земли, располагающее к молитвенному настроению. Возвысить душу и мысль человеческую от мира сего, устремить ее к небесам – к тому же призывала причудливая, неземная красота Успенской церкви, символизировавшая красоту Божественного творения. Академик Д. С. Лихачев заметил, что ее надо было видеть именно в окружении «низких обыденных зданий».
Более того, по версии ученых эта гигантская церковь знаменовала собой один из семи священных холмов Москвы, подобно тому, как колокольня Ивана Великого венчала главный – Боровицкий холм. Довольно близкая к Кремлю, Успенская церковь почти сразу же после возведения, в первой половине XVIII века, была в числе других определена к слушанию соборного благовеста. Тогда действовало еще патриаршее постановление: в городских церквях не начинать благовеста прежде соборного, чтобы в звоне колоколов не было разнобоя и неблагочестия. В Москве соборный благовест был в Успенской звоннице в Кремле с колокольней Ивана Великого, и следовало не начинать благовест прежде или позже, чем зазвонит кремлевская звонница. (В случае престольного праздника храма его духовенству следовало получать благословение митрополита на ранний благовест с записью в приказе церковных дел.) Для лучшего соблюдения этого правила, поскольку многие храмы Москвы были отдалены от Кремля и не слышали соборный благовест, создали своеобразный церковный «телеграф». Велено было «слушать звон» при определенных, назначенных к тому центральных церквях, в которых слышали благовест из Кремля и начинали звонить вместе с ним, и уже по их звону начинали звонить остальные церкви. Наряду со Сретенским монастырем и храмом Николы Явленного на Арбате в обширный список «благовестных» церквей Москвы попала и Успенская церковь на Покровке. Ответственность была колоссальной, а оплошавших священников, пропустивших соборный благовест, не только штрафовали, но и лишали сана.
Церковь ошеломила современников и потомков, став как блистательным итогом развития русской архитектуры, так и предтечей грядущих архитектурных эпох. Она скоро вошла в загадочную параллель с храмом Покрова на Рву, что на Красной площади, которая протянется до самого конца ее дней – слишком много схожего, перекликающегося было в легендах об этих храмах, начиная с того, что оба они именовались восьмым чудом света. Ведь только очень редкая, уникальная, если не единственная церковь могла сравниваться с Покровским собором. В один ряд с ним Успенскую церковь изначально поставил Василий Баженов, считавший ее не только одним из красивейших зданий в Москве, но и творением «ярко национальным». Архитектор сравнивал ее и с замосквореченским храмом Климента Римского, говоря, что она даже «больше обольстит имущего вкус, ибо созиждена по единому благоволению строителя», то есть представляет собой целостное архитектурное творение, подобно скульптуре, вытесанной из единой глыбы мрамора.
Успенская церковь восхищала и иностранцев, побывавших в Москве. Для архитектора В. В. Растрелли, величайшего мастера барокко, она стала целым творческим вдохновением: именно ее он взял за образец для своего Смольного собора в Петербурге, «наиболее русского» из всех произведений Растрелли, по выражению И. Э. Грабаря. Вспоминается и образное выражение писателя Вадима Кожинова, что уроженец Парижа архитектор Растрелли был рожден в Москве. И это был не единственный пример петербургского подражания московской жемчужине. В северной столице есть еще один храм, созданный по мотивам образа Успенской церкви – это Воскресенский храм на Смоленском кладбище, где отпевали Александра Блока.
Даже Наполеон был потрясен этой церковью и, по легенде, поставил особый караул охранять ее от пожара и мародеров. Впрочем, другая легенда гласит, что он приказал разобрать ее по кирпичику и перенести в Париж. Нетрудно заметить здесь еще одну параллель с храмом Покрова на Рву: ведь именно его Наполеон якобы хотел перенести в Париж и приказал взорвать его, когда эта задумка технически не удалась. Есть еще сказание, будто наполеоновский маршал (вероятно Мортье, что занял дом графини Разумовской в начале Маросейки), увидев церковь, воскликнул: «О! русский Нотр-Дам!» Другое предание приписывает это высокопарное восклицание самому Наполеону. Так или иначе, храм от пожара 1812 года поистине чудом не пострадал. Но была ли в этом заслуга Наполеона? Ведь есть свидетельства, и вполне правдоподобные, что на самом деле церковь спасли от огня не мифические караульные, а крепостные Тютчевых, жившие рядом; дом отца поэта и сейчас стоит в Армянском переулке.
Это была и любимая московская церковь Ф. М. Достоевского. Его жена вспоминала, что, бывая в Москве, он возил ее, «коренную петербуржку», посмотреть на эту церковь, потому что чрезвычайно ценил ее архитектуру. И бывая в Москве один, Достоевский всегда ехал на Покровку помолиться в Успенской церкви и полюбоваться на нее. Он заранее останавливал извозчика и шел к ней пешком, чтобы по пути рассмотреть храм во всей красе. А бывал он в этих краях и потому, что в Старосадском переулке жила его любимая тетка и крестная А. Куманина, которую он часто навещал. Отношения с Москвой у Достоевского были глубокие и личные: величайший гений России родился в ней, впитал здесь «русский дух» и отсюда переносил церковное и национальное начало в свои произведения. Москва для него была городом церквей и колокольного звона. А Успенская церковь была истинным, национальным символом Москвы.
И прихожане у церкви были замечательные. Особенности прихода определились, во-первых, ее центральным расположением, и, во-вторых, изменением характера Покровки, где стала селиться знать, богачи, фабриканты. Первыми ее прихожанами стали Сверчковы, домочадцы храмоздателя Ивана Сверчкова, который сам с членами семьи упокоился в нижней церкви. Их дом – роскошные белокаменные палаты – и теперь находится в одноименном переулке (дом № 8). При палатах Сверчков основал еще одно богоугодное заведение – странноприимный дом.
Вскоре после возведения Успенской церкви, в 1705 году, владельцем Сверчковых палат и новым прихожанином этого храма стал казначей И. Д. Алмазов – стольник царицы Прасковьи Федоровны, жены государя Федора Алексеевича. Считается, что палаты официально пробыли в его владении до 1765 года, пока не перешли к новому владельцу – тайному советнику А. Г. Жеребцову. Однако в Москве ходила легенда, будто в подвалах этих палат томился в заточении сам Ванька Каин, разбойник и сыщик (точнее, доноситель) в одном лице. Знаменитый вор, Иван Осипов Каин, долго грабивший на Волге, вдруг в конце 1741 года сам явился в Москву, в сыскной приказ, и записался в доносители, после чего устроил целую авантюру, укрывая крупных воров и ловя мелких, открывая подпольные игорные дома и поощряя грабежи. «На откупе» у него была большая часть московских полицейских, и они его не трогали. Лишь когда безобразия достигли предела и москвичи уже предпочитали ночевать в поле, только бы не оставаться в своих домах, из Петербурга приехал с военной командой генерал Ушаков, который в 1749 году учредил самостоятельную комиссию по делу Каина. Разбойник вскоре был арестован и в 1755 году сослан на каторгу в Сибирь. Только в этом промежутке Каин и мог содержаться в бывшем доме Сверчковых.
Но если история о пленнике Ваньке Каине – легенда, то славная архитектурная летопись Москвы, явленная из этих стен, – достоверный факт. В 1779 году палаты были проданы Каменному приказу, и здесь учредили школу чертежников, где преподавали Баженов и Легран, и здесь же делали детали для огромной деревянной модели Большого Кремлевского дворца, которую на подводах возили в Петербург для одобрения императрицы. А с 1813 года в Сверчковых палатах работала знаменитая Комиссия для строений, созданная по приказу Александра I, для того чтобы восстановить Москву после наполеоновского пожара. И не просто восстановить на пепелище, а восстановить в едином историко-архитектурном стиле, не допустить массовой стихийной застройки и сохранить лицо города. Председателем комиссии был назначен сам градоначальник Федор Растопчин, а членами стали И. Бове, В. П. Стасов, Д. И. Жилярди, А. Г. Григорьев. Первой задачей поставили вернуть к жизни пострадавший от взрыва Кремль, как дело чести, а затем комиссия разработала образцовые типы домов и фасадов, «надлежащие к копированию», и опубликовала их в специальных альбомах. Каждый новый дом, возводимый в Москве, должен был строиться строго по типовому, утвержденному комиссией образцу, за счет чего создавался единый стиль городской застройки. Разница была только в статусе домовладельцев: для каждой социальной категории был разработан свой образцовый тип. Так появился и знаменитый московский ампир миниатюрных особнячков, и типичный московский дом с мезонином, а у жильцов побогаче – с «неизбежными» алебастровыми львами. Комиссия работала в Сверчковых палатах до 1843 года, потом они снова стали частным владением, и следующая интересная страница их истории была еще впереди.
У Успенской церкви были и другие, более известные прихожане. Первыми в их числе следует назвать знаменитых Пашковых, живших на Покровке, – тех самых, чьи родственники имели роскошный замок на Моховой. Их предок, выходец из Польши, Григорий Пашкевич приехал в Россию на службу к Ивану Грозному, и с тех пор их фамилия значилась как Пашковы. Один из них, Истома Пашков, был участником тульского дворянского ополчения в войске бунтаря Ивана Болотникова и потом перешел на сторону царя Василия Шуйского. Другой Пашков, Егор Иванович, был денщиком Петра Великого, и его сын П. Е. Пашков построил легендарный дворец на Моховой, известный как дом Пашкова.
Владельцам же усадьбы на Покровке, Александру Ильичу и Дарье Ивановне Пашковым, принадлежал другой знаменитый дом Пашковых, тоже стоявший на Моховой: в самом конце XVIII века Василий Баженов выстроил для них усадьбу с театральным флигелем для балов и Пашковского театра, что было очень престижным – иметь собственный домашний театр. Потом, когда в 1806 году флигель сдали в аренду Московскому императорскому театру, на его сцене дебютировали Щепкин и Мочалов. Одна из самых роскошных в Москве, эта усадьба с флигелем в 1832 году была куплена для Московского университета. В главном доме разместился Аудиторный корпус (ныне факультет журналистики), а во флигеле архитектор Евграф Тюрин устроил домовую университетскую Татьянинскую церковь.
Главное владение этих Пашковых находилось на Покровке, в Большом Успенском переулке (во дворе дома № 7). В 1811 году здесь родилась Евдокия Петровна Ростопчина, будущая поэтесса и невестка градоначальника графа Ф. А. Ростопчина, которая вышла за его младшего сына Андрея. В этом доме у Пашковых бывал и Пушкин: на масленицу в 1831 году преисполненный счастья он приехал сюда с молодой женой кататься в санях на гулянии, устроенном хозяевами дома. А всего через девять лет после этого, в 1840 году, огромное состояние Пашковых было проиграно в карты. Усадьбу в Большом Успенском казна выкупила для Аптеки, под склады для хранения лекарств, и под конторы. Одно время этим медицинским заведением руководил неподкупный доктор Гааз, который сумел не только обезопасить ценные медикаменты от мышей и крыс (были официально заведены штатные… кошки), но и прекратить расхищение лекарств, после чего у него появилось немало недругов, прежде списывавших ворованное на мышей.
Кроме Пашковых, именитыми прихожанами Успенской церкви были князья Щербатовы, владевшие усадьбой в Сверчковом переулке, дом № 4. Князь Осип Иванович приходился прадедушкой Елизавете Петровне Яньковой, оставившей самые известные воспоминания о старой аристократической Москве – «Рассказы бабушки», записанные ее внуком Д. Благово. Дух московской архитектуры как-то особо витает над этими местами: в начале XIX века часть владения купила Варвара Алексеевна Казакова, невестка Матвея Казакова, вышедшая замуж за его среднего сына Матвея Матвеевича, тоже архитектора.
Не отставала и торговля. В 1890-х годах прихожанами Успенской церкви стали братья Елисеевы, будущие создатели московского гастронома на Тверской, поселившиеся в доме № 10 в Сверчковом переулке. Главными же из местных православных купцов были шоколадные короли Абрикосовы, создавшие в Москве ее старейшую и крупнейшую отечественную кондитерскую фирму (ныне концерн «Бабаевский») – их фамильное дело у самых его истоков благословил иконой игумен Новоспасского монастыря. Глава фирмы Алексей Иванович Абрикосов, приходившийся внуком ее основателю, был не только усердным прихожанином, но и заботливым старостой Успенской церкви на протяжении долгих лет. С 1865 года он жил с очень многочисленной семьей в тех самых бывших Сверчковых палатах, проданных Абрикосовым их прежними владельцами. А позднее купил и соседний дом № 5, записав его за женой, Агриппиной Александровной, которая, кстати, будучи матерью 22 детей, основала на Миуссах родильный дом, ныне вновь носящий ее имя.
Абрикосовых называли и королями русской рекламы, у них есть чему поучиться нашим современникам. Например, в свою фирменную упаковку, в коробочки и шкатулочки, они вкладывали миниатюрные книжечки русских писателей – Пушкина, Крылова. И сладости у них были чрезвычайно высокого качества. Кондитер Абрикосов, постигший истину, что Москва – это чайная столица, обеспечил чайный стол москвичей самой разнообразной снедью: от фирменной пастилы, варенья и карамели (те самые «Гусиные лапки» и «Раковые шейки») до особо изысканного десерта – свежих ягод, глазированных в шоколаде. В 1900 году, еще при жизни главы, фирма удостоилась высшего в России коммерческого звания «Поставщик двора Его Императорского Величества». Это значило, что его продукция действительно подавалась к столу государя и на дипломатические приемы при дворе. Поставщики имели право размещать на своих фирменных этикетках, вывесках и рекламных плакатах Государственный герб и подпись о звании – это было не только высшим «знаком качества» в дореволюционной России, но и высшей формой рекламы.
Другими не менее знаменитыми прихожанами Успенской церкви были чаеторговцы Боткины, тоже успешно постигшие «чайную истину» Москвы – их фамильный дом находился в Петроверигском переулке, дом № 4. Фирма, основанная купцом Петром Кононовичем Боткиным, еще в екатерининские времена, была самым известным поставщиком китайского чая, особенно любимого в старой Москве. В середине XIX века Боткины одними из первых стали завозить диковинный индийский и цейлонский чай, который тогда только осваивали на своих плантациях англичане. Чаеторговля была главным фамильным делом Боткиных, но из их рода происходили и меценаты, и художники, и врачи. Одним из сыновей основателя фирмы был знаменитый Сергей Петрович Боткин, чье имя носит теперь известная московская больница. Долгие годы он успешно лечил в Петербурге больного М. Е. Салтыкова-Щедрина и продлил ему жизнь. А его сын, Евгений Сергеевич Боткин, последний русский лейб-медик, до конца остался верным государю Николаю II и вместе с ним принял мученическую смерть в Ипатьевском доме.
Другой известный сын чаеторговца, Петр Петрович Боткин, принявший после смерти отца фамильное дело, также был старостой Успенской церкви на Покровке и одновременно старостой кремлевского Архангельского собора, а потом и храма Христа Спасителя. Он был очень набожным, и необычным, хотя прирожденным купцом, целыми днями просиживавшим в Гостином дворе, где вел очень серьезные торговые операции. При этом богомольный купец не носил усы и бороду, что было большой редкостью в среде православного купечества. Одна из его дочерей – Надежда вышла замуж за известного художника Илью Остроухова (в чьем доме в Трубниковском переулке был устроен смотр проектов памятника Гоголю и чья художественная коллекция составила основу нынешнего иконописного отдела Государственной Третьяковской галереи). Вторая дочь – Вера стала женой Н. И. Гучкова, московского городского головы, который способствовал открытию Народного университета имени А. Л. Шанявского – эту идею многие встретили в штыки. Он был родным братом знаменитого А. И. Гучкова, лидера партии «октябристов» и военного министра Временного правительства, который в трагическом марте 1917 года вместе с В. В. Шульгиным принимал в Ставке у Николая II акт об отречении от престола.
Успенский храм на Покровке имел удивительный дар влиять на человеческие души и даже на судьбы. Говорят, что, однажды увидев его, А. В. Щусев решил стать архитектором. Имел он и судьбоносное значение для юного Д. С. Лихачева, когда он впервые приехал в Москву и случайно набрел на эту церковь. Будущий академик вспоминал позднее: «Встреча с ней меня ошеломила. Передо мной вздымалось застывшее облако бело-красных кружев… Ее легкость была такова, что вся она казалась воплощением неведомой идеи, мечтой о чем-то неслыханно прекрасном. Я жил под впечатлением этой встречи». Именно свидание с Успенской церковь подвигло его посвятить жизнь изучению древнерусской культуры. Однако трагические слова Лихачева: «Если человек равнодушен к памятникам истории своей страны – он, как правило, равнодушен и к своей стране», имели под собой историческую почву.
Трагедия века
После революции Успенская церковь действовала очень долго по московским меркам – до 1935 года. Нарком-богоборец Луначарский сам был в числе ее поклонников: именно по его инициативе в 1922 году Большой Успенский переулок был назван Потаповским в честь крепостного мастера, и вообще он хлопотал о церкви, сколько мог. Авторитет и власть Луначарского пошатнулись еще при его жизни, и маловероятно, что в дальнейшем его слово могло бы спасти этот храм, если бы он дожил до времени его уничтожения.
В ноябре 1935 года Моссовет под председательством Н. А. Булганина постановил закрыть и снести Успенскую церковь, «имея в виду острую необходимость в расширении проезда по ул. Покровке». А дальше московское предание снова, уже в последний раз, перекликается, как эхо, с Покровским собором на Красной площади: будто бы архитектор П. Д. Барановский заперся в Успенской церкви, чтобы либо уберечь ее от сноса, либо погибнуть вместе с ней, сказав: «Взрывайте со мной!» Точно такая же легенда о храме Покрова на Рву относится к 1936 году, когда Успенская церковь уже погибла. Цинизм властей не имел предела. Позорно было переименовать улицу в честь великого крепостного архитектора и снести дотла его творение, прославившее мастера.
Перед сносом провели необходимые научные работы и обмеры. Два резных наличника и фрагменты фасада передали в музей при Донском монастыре, верхний иконостас 1706 года – в Новодевичий монастырь, где он был поставлен в надвратном Преображенском храме. Зимой 1936 года Успенскую церковь снесли до основания, на ее месте образовался пресловутый скверик с березками на углу Покровки и Потаповского переулка. Долгое время там была пивная, а потом кафе. «Разве не убито в нас что-то? Разве нас не обворовали духовно?» – горько вопрошал по этому поводу академик Д. С. Лихачев. Сколько трагедии в этих строках…
Слишком велика была утрата, слишком вопиющим был факт уничтожения этой церкви – национального достояния, слишком сильна боль от ее гибели. Может быть, поэтому в наше время все чаще раздаются призывы восстановить Успенскую церковь по сохранившимся обмерам, чертежам, зарисовкам, кадрам кинохроники. Тем более что совсем недавно в одном из местных домов были обнаружены фрагменты этой церкви – остатки лестницы, часть нижнего яруса колокольни, элементы наружного декора. Считают, что приблизить восстановление храма поможет создание его общины. А воссоздания этой святыни так жаждет душа Москвы! Чаще всего Успенскую церковь как памятник истории сравнивают с Сухаревой башней или Красными воротами, но представляется, что она больше относится к таким святыням Москвы, как Иверская часовня и Казанский собор, ибо она явила всю силу православной идеи Москвы, всю ее сказочную красоту и национальный гений. Пока же то, что осталось от великой церкви, кроме руин, – лишь имя Потаповского переулка.