Беседы с батюшкой. Старец Паисий Святогорец

- Как Православная Церковь относится к Паисию Святогорцу (Арсениос Езнепидис), и Иосифу, т.н Исихасту?

- Паисий (т.н. святогорец) Эзнепидис принадлежал к Константинопольскому, антихристианскому и масонскому в 20- веке, лжепатриархату:

Ныне почитаемые в мiровом "православии" Паисий Эзнепидис и Иосиф Исихаст, до своего ухода к еретикам пребывали в Православной Церкви Греции (Синод свт. Матфея) - в Православной Церкви Греции. И тот, и другой позже ушли к новостильникам-экуменистам, в общение церковное . У Паисия не столь ярко описан этот момент, а вот у Иосифа Исихаста это описывается подробно. Ему несколько раз являлись голоса , которые говорили, куда ему надо идти, голос ему вдруг сказал, что надо идти в Константинопольский новостильный патриархат . Т.е. здесь все то, о чем предупреждали св. Отцы (см. хотя бы Игнатия Брянчанинова "О прелести"), что нельзя доверять чудесным явлениям, голосам и проч.

Живой пример обольщений монахов чудесами - житие прп. Исаакия Печерского или же случай из жития св. Никиты (еп. Новгородского) - об одном монахе:

"Предстал пред ним бес в образе ангела. Никита пал на землю и поклонился ему, как ангелу. Бес сказал ему:
- С этого времени ты уже не молись, но читай книги. Этим путем ты будешь беседовать с Богом, и будешь подавать полезные наставления приходящим к тебе, а я всегда буду молить Творца всех о твоем спасении . Затворник поверил этим словам и, обольщенный, уже более не молился, но стал ревностно читать книги. При сем, он видел беса постоянно молящимся о нем и радовался, думая, что это ангел творит за него молитву. С приходящими же к нему он много беседовал на основании Священного Писания о пользе души; он начал даже пророчествовать. О нем повсеместно распространилась слава, и все удивлялись исполнению его предсказаний... "

Т.е. доверять мы должны не чудесам и знамениям (и даже не подвижнической жизни, т.к. сам Апостол сказал, что если даже Ангел с небес будет благовествовать противное христианству, то да будет анафема), а правой вере человека и ее плодам.

Интересное и важное свидетельство о Паисии Афонском приводит : "Фанар обещал делегации из трех святогорских игуменов, что отзовет и исправит заявление патриарха Димитрия агентству "Юнайтед Пресс" о возможности для православных причащаться у латинян, что заменят Стилиана (Харкианакиса) на должности председателя Комиссии по богословскому диалогу и т. д. А исполнили ли что-то из сих обещаний до этого времени? Или вы верите, что мы не несем ответственности, и нет у нас вины, и мы можем остаться в общении с ними только потому, что старец Паисий бесстыдно утверждает, что заявления и действия Димитрия не противоречат нашему учению и не попирают истину?

История повторяется. Св. Феодор Студит, св. Максим Исповедник и многие другие христиане, которые не следовали за иерархией, когда последняя в разные времена проповедовала ересь, все они были названы раскольниками этой же иерархией. Хотя св. Герасиму Иорданскому служил лев, хотя он был чудотворцем, но и он тоже был в заблуждении, ибо не принимал IV Вселенского собора и увлек за собой тысячи палестинских монахов, доколе не был вразумлен св. Евфимием Великим и не покаялся.
Ты спрашиваешь меня: «Возможно ли, чтобы старец Паисий и семьдесят епископов государственной Элладской Церкви были в заблуждении? »
Разве ты хочешь, чтобы Бог насилу привел их к Его исповеданию? В протоколах иконоборческаго собора 754 г., в царствование Копронима, читаем ужасающее восклицание 338 епископов, присутствовавших на соборе: "Да живет император! Иконы есть идолы, и следует либо уничтожить их, либо повесить настолько высоко, дабы никто не мог им поклоняться!". Трудно ли тебе поверить, что семьдесят епископов могут заблуждаться сегодня, когда, как видишь, намного больше заблудились тогда? В нынешнее время монахи ищут приобретения митр, игуменских жезлов, при этом только фиктивно исповедуя веру — т. е. показывают известное негодование, но не перестают поминать патриарха, продолжают терпеть всяческие нововведения вопреки Евангелию, внесенные Димитрием, Иаковом, Парфением и подобными им. Св. Феодор Студит однако пишет, что монашеским деланием является нетерпение и малейшего нововведения в Христово Евангелие.

Во время богослужения в Риме Димитрий не получил от папы облатки (8), дабы избежать враждебной реакции со стороны "консерваторов". Но там, в Риме, он исповедал учение, что латиняне имеют церковные таинства и все еще исповедует его. Этого ли недостаточно? В какой век, когда была широко проповедана ересь, святые и христиане поступали как вы, те, которые продолжают поминать Димитрия? На какой прецедент в истории Церкви мы можете указать, дабы вы могли сказать, что следуете его примеру? Если бы вы были сынами святых (сиречь их подражателями и последователями), «то дела Аврамовы делали бы», как сказал евангелист (Иоан. 8, 39). Во времена патриарха Иоанна Века (9) святогорские отцы перестали поминать его, хотя он еще не был низвергнут соборно. И так как они оставались тверды в отстаивании святоотеческих постановлений (т. е. не вошли в общение с отступниками от православной веры), Христос им даровал мученические венцы. Что касается тех, кто сослужил с поминающими латинствующего "официального" патриарха Иоанна Векка — известно, что до сего дня тела их остаются опухшими, смердящими и неразлагающимися в назидание всем.
Вы говорите нам, что если Димитрий не исповедует все грехи, которые он сотворил, тогда он будет осужден. Таким образом вы признаете, что следуете одному человеку, который самоосуждается от своих действий. То, что он попадает под собственное проклятие (и сие в вопросах веры, а не личных грехов), означает, что он творит дела диавола. В таком случае вы сами признаете, что имеете диавола своим спутником."

Поэтому и отношение к Паисию Эзнепидису у нас как к человеку, который пребывал в заблуждении, вне Церкви и, к сожалению, вне Ее и скончался.

Путь на Афон открыт только мужчинам. Но в Греции есть и женский монастырь, где живут по строгим афонским правилам и служат без электричества при свечах. Этот монастырь в селении Суроти основал афонский старец Паисий Святогорец, книги которого так полюбили в последние годы в России. Корреспондент «НС» отправилась в Суроти, чтобы встретиться с людьми, которые помнят старца Паисия.

Старец Паисий Святогорец, в миру Арсений Езнепидис, родился в Фарасах Каппадокийских (в Турции) в 1924 году. Кроме маленького Арсения в семье было еще девять детей. Через две недели после рождения Арсения фарасийские греки бежали из Турции в Грецию. Перед отъездом святой Арсений Каппадокийский (1841-1924), бывший тогда приходским священником в селе, окрестил мальчика и дал ребенку свое имя, пророчески сказав: «Хочу оставить после себя монаха».

Больше всего маленький Арсений любил читать жития святых, так что его старший брат даже отбирал и прятал от него книги. Юность Арсения прошла в городе Коница, где он выучился в школе и получил профессию плотника. Но с началом Гражданской войны в Греции (1944-1948) был призван в действующую армию. Отслужив, Арсений ушел на Афон, в 1954 году принял рясофор с именем Аверкий. А через два года был пострижен в малую схиму с именем Паисий. С 1958-го по 1962 год он прожил в Коницком монастыре в селении Стомио, после чего отправился на Синай. Два года провел в скиту святых мучеников Галактиона и Епистимии на Синайской горе, где и сейчас сохранилась его келья, но потом из-за болезни легких вернулся на Афон и поселился в Иверском скиту.

В 1966 году болезнь развилась так сильно, что отцу Паисию отняли большую часть легких. Когда старец лежал в больнице, к нему обратились несколько женщин, желающих строгой иноческой жизни, с просьбой помочь им основать монастырь с афонским уставом. Старец получил благословение архиерея на открытие женского монастыря, нашел хорошее место для строительства, и уже в 1967 году в Суроти поселились первые сестры. Отец Паисий специально приехал с Афона и два месяца прожил в общине -- помог наладить строй обители. «Он вникал во все стороны жизни -- начиная от самых простых, житейских, вплоть до самых серьезных и духовных, -- пишет в одной из первых книг о старце, изданных в Суроти, игуменья Филофея. -- Ему было всего 43 года, но уже тогда отец Паисий обладал поистине старческой мудростью. Старец помогал нам и своею молитвой, а также письмами, которые присылал с Афона разным сестрам лично или же всем вместе». Навещая «своих сестер» дважды в год, он опекал монастырь до самой своей смерти 12 июля 1994 года. Старец умер и похоронен не на Афоне, где он прожил большую часть своей жизни, а в основанном им монастыре, в Суроти. «Это было промыслительно, -- считают монахини, -- если бы геронда был похоронен на Афоне, женщины не могли бы приходить к нему!»

«Я был атеистом» «Когда старец Паисий навещал сестер в монастыре Иоанна Богослова, к нему приезжали тысячи людей. А я пришел специально, чтобы посмотреть, как их всех “обманывает мошенник”. Я был атеистом. Это было в 1988 году. Шла служба. Храм был разделен на две части: для мирян и для монахинь. Между помещениями была натянута веревочка, я не знал, что мне нельзя внутрь, и перешагнул. Среди монахинь сидел старец, лицо которого излучало свет... Увидев это, я вышел, а через два дня пришел снова, за благословением. Потом я поехал на Афон и так остался со старцем на всю жизнь», -- вспоминает Николаос Ментесидис -- ювелир, близко знавший старца.

Таких историй, когда первая, а иногда единственная встреча со старцем Паисием меняла жизнь людей, много. Особенно часто их рассказывают в Суроти, тихой деревеньке в окрестностях Салоник. «Многие, кто знал старца, перебрались сюда -- поближе к монастырю, -- утверждает местный почтальон Поликлетос Каракацанис. -- Вы зря думаете, что в Греции все верующие -- статистика говорит об обратном: только 2 процента “православных” регулярно причащаются. Мы стараемся жить рядом, держаться Бога и друг друга».

По дороге в Суроти продаются небольшие, в человеческий рост, церквушки-часовенки (как у нас срубы или бани), такую часовню можно купить и поставить около своего дома или в оливковой роще. Судя по их количеству, в окрестных селениях действительно много верующих. «Отец Паисий говорил мне, -- вспоминает Афанасий Раковалис, автор книг о старце, -- чтобы избежать греха в наше сложное время, надо очень крепко держаться Церкви. Чем дальше, тем меньше будет людей теплохладных: народ разделится, кто отойдет от Церкви -- отойдут далеко, а кто останется с Богом -- будут усердны».

Усердные
Для жителей Суроти образцом усердия служат монахини монастыря св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Больше половины сестер, а всего их 67, хорошо помнят старца Паисия. Он помог им написать устав и духовно руководил обителью. Ответы на вопросы, опубликованные в книгах «Слов старца Паисия» (на русский переведены издательством «Святая гора»), были обращены именно к этим монахиням.

Монахини избегают общения с внешними, не дают интервью. Это не случайно. Популярность старца Паисия в Греции очень велика, и некоторые недобросовестные политики и журналисты пользуются его авторитетом -- искажают слова старца в свою пользу, чтобы добавить своим идеям веса. «Кроме того, геронда (“старец” по-гречески. -- Е. С. ) считал, -- рассказывает одна из старших монахинь, -- что любое наше участие в светской жизни, в том числе и общение с журналистами, может навредить нам самим». Старец писал: «Если монах будет постоянно занят внешним, то неизбежно духовно одичает и не сможет усидеть у себя в келье, даже если его свяжут, ему всегда будет нравиться общаться с людьми, проводить с ними экскурсии, говорить о куполах и об археологии, показывать им горшки с разными цветами, устраивать для них обеды». «Мы ведь делимся нашим богатством, -- оправдывается монахиня, -- издаем записи бесед со старцем и его письма!»

Любознательным паломникам в монастыре выдают почитать книги о старце, изданные в разных странах, на разных языках. Библиотека расположена в архондарике -- особом помещении для встречи гостей. Там, устроившись с книгой на лавочке, можно выпить чашку кофе и попробовать сладкого рахат-лукума. Угощать паломников лукумом -- древняя афонская традиция, которая соблюдается и в Суроти. Говорят, что в менее населенных монастырях монахи, быстро разложив при входе баночки со сладостями, прячутся в своих кельях, чтобы исполнить долг гостеприимства, но все-таки не встречаться с туристами.

Грязный лукум
Недалеко от тропинки, ведущей к храму, растет большое оливковое дерево. По воскресным дням и в праздники кто-то из старших монахинь проводит в его тени беседу с приезжими. Обычно все садятся в круг на пенечках-стульчиках и задают матушке свои вопросы или слушают ее рассказ, а иногда -- воспоминания о старце.

Точно так же, на пенечках, часто беседовал с паломниками и отец Паисий. Когда старец бывал в Суроти, хотя он и старался скрыть время своего приезда, людей приезжало очень много -- машины парковали уже в соседней деревне святой Параскевы, за два километра. «После беседы со старцем люди ощущали в душе мир и утешение, -- говорит Афанасий Раковалис, -- многие чувствовали во время таких встреч благоухание, многие, и даже я сам, видели его сияющее лицо. Но не люди прославили старца, а Сам Господь». Рассказывает, например, жительница Суроти Калеопа: «Мы с подругой приехали к старцу. Когда наконец подошла наша очередь, он так сильно устал, что даже не мог говорить. Тогда мы молча подошли, и старец благословил нас крестиками: мне дал пять штук -- у меня в семье было пятеро человек, а подруге четыре -- у нее в семье четверо. А ведь мы ни слова не сказали!»

«Однажды я заметил, что задаю старцу вопрос, который уже когда-то задавал, потому что не помню ответа, -- вспоминает Афанасий Раковалис. -- Тогда я начал записывать беседы в тетрадь. Люди узнали, что я собираю воспоминания, чтобы их издать, и стали рассказывать мне свои истории. Например, один человек снимал аморальное кино и жил в роскоши. Кто-то рассказал ему о старце, и он, решив, что старец -- обманщик, поехал на Афон его обличать. Когда он вошел в каливу, старец угощал приезжих лукумом. Всем раздал по кусочку, а перед этим человеком бросил лукум на землю и сказал: “Упало, подними и съешь”. Тот, конечно, обиделся: “Как это я буду есть с земли -- лукум же грязный!” Тогда старец ответил: “Ты же сам кормишь людей грязью?” Тот мужчина был так шокирован, что тут же убежал из каливы. Но на следующий день вернулся снова и поговорил со старцем наедине, старец сказал ему бросать свое грязное дело. Так он и поступил -- теперь этот мужчина благочестивый христианин.

Старец никогда не злился и не раздражался. Если его пытались разозлить, он ссылался на головную боль или на дела и уходил так, чтобы не обидеть никого. Но однажды он очень рассердился на меня. Я приехал с другом, и нам хотелось остаться спать у старца во дворе. Начинался дождик, и я дерзнул попросить старца помолиться, чтобы дождь прошел стороной. Старец выгнал нас обоих из своей каливы со словами: “Кто вы такие, чтобы знать план Бога? Если Бог устраивает дождь сейчас, значит, дождь нужен сейчас -- какая это большая ответственность заботиться о всей земле и устраивать дождь в нужное время! А у вас какой план? Как «я хочу» делать и ни о ком больше не думать?” Правда, когда мы отошли от каливы, я обернулся и увидел, что старец нас благословил и перекрестил».

Способ не спать
В гостевом корпусе, куда меня поселили, жили еще пять молодых девушек (мужчинам останавливаться на территории монастыря нельзя). Три веселые подружки, студентки педагогического университета в Салониках, Евангелия, Варвара и Анна, часто приезжают в монастырь на выходные «помолиться и отдохнуть от большого города». Все три собираются со временем выходить замуж, но монастырскую жизнь любят: ходят на службы и ищут себе послушания, «чтобы помочь сестрам». Другие две девушки, Елена и Христина, приехали по одной, они ведут себя потише, подолгу молятся в своих комнатах -- видно, что склоняются к иноческой жизни.

«Я засыпаю на длинной службе, -- честно призналась Варвара, -- но если совсем не ходить в храм, какой смысл сюда приезжать? Хотя способ не спать я знаю -- надо всю службу стоять на ногах. Это трудно. Поэтому я сажусь в стасидию и... засыпаю». В монастыре служат по новому стилю, как и везде в Греции, но по афонскому уставу, без электричества, при свечах и полным чином. Утром служба начинается в четыре и заканчивается в десять. Правда, литургия бывает не всегда. Ее служит приглашенный с Афона священник только по воскресеньям и праздникам. Причащаются на литургии многие, хотя, как это принято в Греции, без исповеди. Исповедь в монастыре совершается в отдельное время. За духовной жизнью общины следит герондисса (игуменья), она принимает у сестер откровение помыслов и определяет, с какой частотой им следует причащаться.

Вечерняя служба короткая, исключая случаи, когда совершается всенощная, которая в прямом смысле слова длится всю ночь. Но чаще богослужение продолжается с пяти до восьми вечера и включает в себя часовой перерыв на ужин -- как на Афоне.

Монастырский храм и правда разделен веревочкой. Когда прихожан становится слишком много, монахини, нисколько не смущаясь, уплотняются и передвигают веревочку ближе к алтарю, чтобы вновь пришедшим было не тесно. Слева стоят женщины, справа -- мужчины. Женщины без платков, но обязательно в юбках, кто пришел в брюках, получает юбку при входе в монастырь -- это правило, заповеданное старцем Паисием.

По стенам храма расположены стасидии, а рядов мягких стульев, как это обычно бывает в греческих храмах, нет (только складные стульчики для немощных). «Для грека храм -- как одна из комнат его дома, -- рассказывает наблюдательный паломник из России. -- С одной стороны, он чувствует свою потребность в ней и свою ответственность за нее, с другой стороны, “у себя дома” он обычно хочет, чтобы ему было удобно и легко: брюки, стулья, короткие службы». Но старец Паисий строго обличал всякого рода «церковный комфорт»: «Если бы у каждого монаха была рядом мама, которая ухаживала бы за ним, то, конечно, это было бы удобством, -- писал он сестрам. -- И если бы в церкви ставили магнитофон, чтобы он воспроизводил звуки (молитвы), то, конечно, это было бы отдыхом, и еще большим отдыхом было бы, если бы стасидию переделали в кровать. Нет сомнений, что для аскета было бы удобно, если бы у него была маленькая машинка специально для того, чтобы перебирать четки, и кукла-аскет, которая падала бы и вставала, творя за него поклоны, а сам он купил бы себе мягкий матрац, чтобы лежать и давать отдых своей исстрадавшейся плоти. Конечно, все это приносит облегчение плоти, но душу опустошает и делает несчастной, оставляя ей только женские эмоции и беспокойство».

Трапеза -- часть службы
Монахини едят только два раза в день. У паломников жизнь полегче: им предлагается дополнительный легкий завтрак после службы, потом еще молоко с печеньем на полдник, а такие мелочи, как кофе и рахат-лукум, и вовсе можно брать без ограничения в течение всего дня. Монастырская трапезная, расписанная фресками, как храм, находится в сестринском корпусе. Сначала заходят монахини, а уже потом на указанные места рассаживаются паломники.

Трапеза состоит из одного основного блюда (вареные бобы, каша или макароны) и закусок (оливки, салат из капусты, сыр фета). Посуда металлическая. У каждого есть дополнительная маленькая тарелочка -- туда можно отложить лишнюю еду, если порция для вас оказалась слишком большой. Из напитков -- кувшин с водой; ни чая, ни кофе не бывает никогда. Чай греки вообще не пьют, разве что когда заболевают простудой, поэтому обычно он даже продается в аптеках. На десерт фрукты, мед, восточные сладости -- все разделено на порции.

Местные кондитеры готовят очень искусно -- греки любят сладкое. Коробка сладостей из хорошей кондитерской воспринимается как дорогой и желанный подарок. «Однажды, когда я был у старца, пришли к нему в каливу молодые люди, 15 человек, -- рассказывает Николаос Ментесидис. -- Они принесли с собой восточные сладости ему в подарок, каждый по большой коробке. Старец, как только их увидел, не пуская во двор, сказал, чтобы они обменялись коробками и приняли бы их как благословение от него: «Йоргос, отдай Димитрису, Димитрис -- Костасу...» -- распорядился он. Потом проследил, чтобы они все до последней конфетки доели, и сказал: «Зачем вы все приносите мне то, что мне не нужно, и заставляете заботиться об этом?»

Во время трапезы одна из сестер читает со специальной высокой кафедры, которую здесь называют амвоном, жития или поучения святых. «Чтение зависит от ситуации в монастыре, мы читаем то, что на данный момент актуально для общины», -- рассказала одна из старших монахинь. По звонку колокольчика чтение заканчивается, все встают, молятся, первыми выходят паломники. «Во время трапезы все держат в голове, что служба еще не окончена, -- объясняет одна монахиня, -- поэтому общий настрой не расслабленный. Трапеза -- не отдых после службы, а ее часть».

Самое большое чудо
Возле могилы старца, слева от алтаря храма прп. Арсения Каппадокийского, всегда толпится народ, особенно в воскресный день. Обычная картина: муж и жена, вдвоем преклонив колени, молятся вместе о чем-то общем. «Как и Иоанн Златоуст, будучи монахом, старец Паисий знал о семейной жизни больше, чем те женатые люди, которые к нему приходили, -- рассказывает Василевс Саррис, бывший преподаватель Афонской школы для мальчиков. -- Старца просвещала Божественная Любовь. Однажды я пришел к нему пожаловаться на своего тестя, что он задерживает мою свадьбу и это, дескать, может вынудить меня совершить плотской грех! Старец мою злобу выслушал, но на шантаж не поддался, наоборот, пожалел тестя, предположив, что у него финансовые трудности! Так и оказалось. Немного погодя, когда тесть рассчитался с долгами, мы сыграли замечательную свадьбу».

«Самое большое чудо, которое произошло со мной по молитвам старца Паисия, связано с моей семьей, -- рассказывает Николаос Ментесидис. -- За шесть месяцев до его смерти я посетовал старцу, что хочу еще детей, но у моей жены, которой исполнилось 40 лет, больное сердце. Старец утешил меня и обнадежил. Вернувшись, я узнал, что жена беременна, но врачи сказали, что рожать ей нельзя: “Делайте аборт, иначе умрет она или ребенок”. Я снова поехал к старцу, и он сказал: “Давай так, вы оставляете ребенка, а я буду молиться. Сердце твоей жены будет сильным, а сердце твоего ребенка будет добрым!” Так и вышло. Через три месяца после смерти старца у нас родился мальчик. Мы назвали его Паисием».

Люди продолжают приезжать к старцу и после его кончины. Кто-то попросить о чем-то, кто-то -- благодарить за заступничество перед Богом. Людмила и Юдифь приехали в Грецию из Аризоны, в иконоведческий тур. Обе они учатся писать иконы, хотя Юдифь -- буддистка, но она заинтересовалась Православием после того, как прочитала книгу «Слов» старца Паисия. «Я так полюбила его, что сейчас мы отбились от группы и приехали сюда», -- широко улыбаясь, говорит Юдифь. А Людмила комментирует: «Она еще некрещеная, но она ищет сейчас свою веру -- думаю, что через книги старца и по его молитвам она придет к Богу».

Весь день на могилке у старца дежурит монахиня. Она протирает крест, следит за свечами, дарит паломникам масло от лампадки и фотографии старца. Вечером, когда монастырь закрывается, укрывает могилку специальным брезентовым тентом, укутывает в чехол деревянный крест и уносит в укрытие лампады и цветы, которые приносят старцу паломники. «Два месяца назад ко мне приезжал священник с Кипра, -- рассказывает отец Григорий, постриженик старца Паисия, духовник женского монастыря в Метаморфоси. -- Он рассказал, что его сын ехал на машине с большой скоростью и навстречу ему вылетел грузовик, водитель которого от усталости уснул. За секунду до столкновения сын увидел на месте водителя грузовика старца Паисия. Произошла страшная авария, но в ней никто не пострадал. Оказалось, что перед отъездом матушка незаметно с молитвой положила в машину сына фотографию старца, которую взяла на его могилке».

Послушания
Для «трехдневных» паломников послушания в монастыре не предусмотрены -- молись Богу, живи, читай, гуляй в свое удовольствие. Но и сами монахини занимаются только церковными послушаниями. «Старец благословил нас больше молиться, заниматься иконописью, паломниками, книгами, -- рассказывает одна из старших монахинь. -- У нас есть оливковый сад, где мы собираем оливки, из которых делаем масло для еды и в лампады. Ничего другого мы не выращиваем, коров, коз и куриц у нас нет. Монахи должны молиться -- это наше дело». Старец писал: «Монахи не оставляют пустыню, чтобы пойти в мир и помочь там какому-нибудь бедняку или посетить какого-нибудь больного в больнице и принести ему апельсин или другое утешение -- то, что обычно делают миряне, дело, которое от них взыщет Бог, но монахи должны за всех молиться».

Тем временем Христина, Варвара и Евангелия выпросили себе послушание и весело отправились на мойку посуды. «Скучно же ничего не делать! В прошлый раз мы заворачивали свечи и фасовали ладан для магазина, -- рассказывали они, намывая одноразовые стаканчики и кофейные чашки после воскресного нашествия туристов. -- Еще нам иногда разрешают пылесосить гостевые комнаты и раскладывать лукум». Сколько лукума уходит в день, никто не считает, но масштаб примерно такой: в выходной приходит около тысячи человек и каждый съедает один-два кусочка. Лукум в монастыре закупают ящиками. А вот кофе паломники привозят сами, в подарок, но сестры тут же варят его и угощают приезжих.

«Старец ничего ни от кого не брал, а если что брал, то только для того, чтобы тут же раздать, -- рассказывает Николаос Ментесидис. -- Когда я хотел что-то старцу привезти, я звонил в Суроти, узнавал, что ему требуется, и привозил как будто от монастыря, иначе он не брал».

Быть рядом со святым
Ювелир Николаос Ментесидис в своей мастерской выбивает изображения старца Паисия на серебряных пластинах -- без нимба, как положено, но святость старца для него, как и для всех остальных, очевидна. «Мы оставили дело канонизации Церкви, -- говорят монахини. -- Вероятно, должно пройти какое-то время, может быть, несколько десятков лет или несколько поколений. Старец Паисий был великим подвижником, и Господь несомненно прославит его в свое время. Хотя никто не мешает нам молиться ему келейно уже сейчас».

«Однажды я спросил у старца, чего мы должны просить у Бога? -- рассказывает Афанасий Раковалис. -- Он ответил мне: покаяния. Чтобы нам увидеть наше повреждение и чтобы мы боролись всеми силами, потому что не все спасутся. В этот мир мы пришли не для того, чтобы сладко жить, а чтобы сдать экзамен, хотя бы на тройку. Потому как возможности пересдать не будет. Тогда я стал думать о том греховном состоянии, в котором пребываю, и очень скорбел, что огорчаю Господа и не делаю ничего доброго. Я сказал об этом старцу. Старец обнял меня и поцеловал: “Христос пришел на землю, чтобы спасти грешников, праведники в этом не нуждаются”».

Как-то раз я переживал, что в мире так мало христиан, из них так мало причащаются, а из них и того меньше тех, кто понимает, что такое Причастие. Старец сказал мне, что сегодня люди не хотят слышать о Христе, отворачиваются от Него. Но скоро произойдут события, которые изменят ситуацию, люди будут желать узнать о Христе больше. Дома наполнятся иконами, улицы -- храмами, а храмы -- верующими. Все, что он говорил лично мне, произошло. Например, я еще не был женат, а старец говорил мне, сколько у меня будет детей. Поэтому я на сто процентов уверен и относительно всего остального, что он говорил. Вот увидите, так и будет.

Быть рядом со святым очень хорошо! Старец был такой смиренный, что мы забывали, кто перед нами. В нем было столько любви, что каждый ощущал, что он ближе, чем родной отец. Это был человек очень живой и открытый. Он обращался к нам как к равным, и мы свободно говорили обо всем. Разве что иногда я задумывался о том, какой он удивительный, и тогда ощущал почтение и страх. Рядом с ним всегда чувствовалось присутствие Божие. Однажды мы вместе поехали в поездку на три дня. Какая же во мне была радость от близости нашего общения! Старец нас подталкивал на небо. Просто находясь с ним рядом, мы духовно преображались благодатью Божией. Это как когда ты находишься рядом с камином -- чувствуешь тепло, хотя с твоей стороны нет никаких действий».

Текст и фото: Екатерина СТЕПАНОВА

«Я был атеистом»

«Когда старец Паисий навещал сестер в монастыре Иоанна Богослова, к нему приезжали тысячи людей. А я пришел специально, чтобы посмотреть, как их всех “обманывает мошенник”. Я был атеистом. Это было в 1988 году. Шла служба. Храм был разделен на две части: для мирян и для монахинь. Между помещениями была натянута веревочка, я не знал, что мне нельзя внутрь, и перешагнул. Среди монахинь сидел старец, лицо которого излучало свет… Увидев это, я вышел, а через два дня пришел снова, за благословением. Потом я поехал на Афон и так остался со старцем на всю жизнь», - вспоминает Николаос Ментесидис - ювелир, близко знавший старца.

Таких историй, когда первая, а иногда единственная встреча со старцем Паисием меняла жизнь людей, много. Особенно часто их рассказывают в Суроти, тихой деревеньке в окрестностях Салоник. «Многие, кто знал старца, перебрались сюда - поближе к монастырю, - утверждает местный почтальон Поликлетос Каракацанис. - Вы зря думаете, что в Греции все верующие - статистика говорит об обратном: только 2 процента “православных” регулярно причащаются. Мы стараемся жить рядом, держаться Бога и друг друга».

По дороге в Суроти продаются небольшие, в человеческий рост, церквушки-часовенки (как у нас срубы или бани), такую часовню можно купить и поставить около своего дома или в оливковой роще. Судя по их количеству, в окрестных селениях действительно много верующих. «Отец Паисий говорил мне, - вспоминает Афанасий Раковалис, автор книг о старце, - чтобы избежать греха в наше сложное время, надо очень крепко держаться Церкви. Чем дальше, тем меньше будет людей теплохладных: народ разделится, кто отойдет от Церкви - отойдут далеко, а кто останется с Богом - будут усердны».

Усердные

Для жителей Суроти образцом усердия служат монахини монастыря св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова. Больше половины сестер, а всего их 67, хорошо помнят старца Паисия. Он помог им написать устав и духовно руководил обителью. Ответы на вопросы, опубликованные в книгах «Слов старца Паисия» (на русский переведены издательством «Святая гора»), были обращены именно к этим монахиням.

Монахини избегают общения с внешними, не дают интервью. Это не случайно. Популярность старца Паисия в Греции очень велика, и некоторые недобросовестные политики и журналисты пользуются его авторитетом - искажают слова старца в свою пользу, чтобы добавить своим идеям веса. «Кроме того, геронда (“старец” по-гречески. - Е. С. ) считал, - рассказывает одна из старших монахинь, - что любое наше участие в светской жизни, в том числе и общение с журналистами, может навредить нам самим». Старец писал: «Если монах будет постоянно занят внешним, то неизбежно духовно одичает и не сможет усидеть у себя в келье, даже если его свяжут, ему всегда будет нравиться общаться с людьми, проводить с ними экскурсии, говорить о куполах и об археологии, показывать им горшки с разными цветами, устраивать для них обеды». «Мы ведь делимся нашим богатством, - оправдывается монахиня, - издаем записи бесед со старцем и его письма!»

Любознательным паломникам в монастыре выдают почитать книги о старце, изданные в разных странах, на разных языках. Библиотека расположена в архондарике - особом помещении для встречи гостей. Там, устроившись с книгой на лавочке, можно выпить чашку кофе и попробовать сладкого рахат-лукума. Угощать паломников лукумом - древняя афонская традиция, которая соблюдается и в Суроти. Говорят, что в менее населенных монастырях монахи, быстро разложив при входе баночки со сладостями, прячутся в своих кельях, чтобы исполнить долг гостеприимства, но все-таки не встречаться с туристами.

Грязный лукум

Недалеко от тропинки, ведущей к храму, растет большое оливковое дерево. По воскресным дням и в праздники кто-то из старших монахинь проводит в его тени беседу с приезжими. Обычно все садятся в круг на пенечках-стульчиках и задают матушке свои вопросы или слушают ее рассказ, а иногда - воспоминания о старце.

Точно так же, на пенечках, часто беседовал с паломниками и отец Паисий. Когда старец бывал в Суроти, хотя он и старался скрыть время своего приезда, людей приезжало очень много - машины парковали уже в соседней деревне святой Параскевы, за два километра. «После беседы со старцем люди ощущали в душе мир и утешение, - говорит Афанасий Раковалис, - многие чувствовали во время таких встреч благоухание, многие, и даже я сам, видели его сияющее лицо. Но не люди прославили старца, а Сам Господь». Рассказывает, например, жительница Суроти Калеопа: «Мы с подругой приехали к старцу. Когда наконец подошла наша очередь, он так сильно устал, что даже не мог говорить. Тогда мы молча подошли, и старец благословил нас крестиками: мне дал пять штук - у меня в семье было пятеро человек, а подруге четыре - у нее в семье четверо. А ведь мы ни слова не сказали!»

«Однажды я заметил, что задаю старцу вопрос, который уже когда-то задавал, потому что не помню ответа, - вспоминает Афанасий Раковалис. - Тогда я начал записывать беседы в тетрадь. Люди узнали, что я собираю воспоминания, чтобы их издать, и стали рассказывать мне свои истории. Например, один человек снимал аморальное кино и жил в роскоши. Кто-то рассказал ему о старце, и он, решив, что старец - обманщик, поехал на Афон его обличать. Когда он вошел в каливу, старец угощал приезжих лукумом. Всем раздал по кусочку, а перед этим человеком бросил лукум на землю и сказал: “Упало, подними и съешь”. Тот, конечно, обиделся: “Как это я буду есть с земли - лукум же грязный!” Тогда старец ответил: “Ты же сам кормишь людей грязью?” Тот мужчина был так шокирован, что тут же убежал из каливы. Но на следующий день вернулся снова и поговорил со старцем наедине, старец сказал ему бросать свое грязное дело. Так он и поступил - теперь этот мужчина благочестивый христианин.

Старец никогда не злился и не раздражался. Если его пытались разозлить, он ссылался на головную боль или на дела и уходил так, чтобы не обидеть никого. Но однажды он очень рассердился на меня. Я приехал с другом, и нам хотелось остаться спать у старца во дворе. Начинался дождик, и я дерзнул попросить старца помолиться, чтобы дождь прошел стороной. Старец выгнал нас обоих из своей каливы со словами: “Кто вы такие, чтобы знать план Бога? Если Бог устраивает дождь сейчас, значит, дождь нужен сейчас - какая это большая ответственность заботиться о всей земле и устраивать дождь в нужное время! А у вас какой план? Как «я хочу» делать и ни о ком больше не думать?” Правда, когда мы отошли от каливы, я обернулся и увидел, что старец нас благословил и перекрестил».

Способ не спать

В гостевом корпусе, куда меня поселили, жили еще пять молодых девушек (мужчинам останавливаться на территории монастыря нельзя). Три веселые подружки, студентки педагогического университета в Салониках, Евангелия, Варвара и Анна, часто приезжают в монастырь на выходные «помолиться и отдохнуть от большого города». Все три собираются со временем выходить замуж, но монастырскую жизнь любят: ходят на службы и ищут себе послушания, «чтобы помочь сестрам». Другие две девушки, Елена и Христина, приехали по одной, они ведут себя потише, подолгу молятся в своих комнатах - видно, что склоняются к иноческой жизни.

«Я засыпаю на длинной службе, - честно призналась Варвара, - но если совсем не ходить в храм, какой смысл сюда приезжать? Хотя способ не спать я знаю - надо всю службу стоять на ногах. Это трудно. Поэтому я сажусь в стасидию и… засыпаю». В монастыре служат по новому стилю, как и везде в Греции, но по афонскому уставу, без электричества, при свечах и полным чином. Утром служба начинается в четыре и заканчивается в десять. Правда, литургия бывает не всегда. Ее служит приглашенный с Афона священник только по воскресеньям и праздникам. Причащаются на литургии многие, хотя, как это принято в Греции, без исповеди. Исповедь в монастыре совершается в отдельное время. За духовной жизнью общины следит герондисса (игуменья), она принимает у сестер откровение помыслов и определяет, с какой частотой им следует причащаться.

Монастырский храм и правда разделен веревочкой. Когда прихожан становится слишком много, монахини, нисколько не смущаясь, уплотняются и передвигают веревочку ближе к алтарю, чтобы вновь пришедшим было не тесно. Слева стоят женщины, справа - мужчины. Женщины без платков, но обязательно в юбках, кто пришел в брюках, получает юбку при входе в монастырь - это правило, заповеданное старцем Паисием.

По стенам храма расположены стасидии, а рядов мягких стульев, как это обычно бывает в греческих храмах, нет (только складные стульчики для немощных). «Для грека храм - как одна из комнат его дома, - рассказывает наблюдательный паломник из России. - С одной стороны, он чувствует свою потребность в ней и свою ответственность за нее, с другой стороны, “у себя дома” он обычно хочет, чтобы ему было удобно и легко: брюки, стулья, короткие службы». Но старец Паисий строго обличал всякого рода «церковный комфорт»: «Если бы у каждого монаха была рядом мама, которая ухаживала бы за ним, то, конечно, это было бы удобством, - писал он сестрам. - И если бы в церкви ставили магнитофон, чтобы он воспроизводил звуки (молитвы), то, конечно, это было бы отдыхом, и еще большим отдыхом было бы, если бы стасидию переделали в кровать. Нет сомнений, что для аскета было бы удобно, если бы у него была маленькая машинка специально для того, чтобы перебирать четки, и кукла-аскет, которая падала бы и вставала, творя за него поклоны, а сам он купил бы себе мягкий матрац, чтобы лежать и давать отдых своей исстрадавшейся плоти. Конечно, все это приносит облегчение плоти, но душу опустошает и делает несчастной, оставляя ей только женские эмоции и беспокойство».

Трапеза - часть службы

Монахини едят только два раза в день. У паломников жизнь полегче: им предлагается дополнительный легкий завтрак после службы, потом еще молоко с печеньем на полдник, а такие мелочи, как кофе и рахат-лукум, и вовсе можно брать без ограничения в течение всего дня. Монастырская трапезная, расписанная фресками, как храм, находится в сестринском корпусе. Сначала заходят монахини, а уже потом на указанные места рассаживаются паломники.

Трапеза состоит из одного основного блюда (вареные бобы, каша или макароны) и закусок (оливки, салат из капусты, сыр фета). Посуда металлическая. У каждого есть дополнительная маленькая тарелочка - туда можно отложить лишнюю еду, если порция для вас оказалась слишком большой. Из напитков - кувшин с водой; ни чая, ни кофе не бывает никогда. Чай греки вообще не пьют, разве что когда заболевают простудой, поэтому обычно он даже продается в аптеках. На десерт фрукты, мед, восточные сладости - все разделено на порции.

Местные кондитеры готовят очень искусно - греки любят сладкое. Коробка сладостей из хорошей кондитерской воспринимается как дорогой и желанный подарок. «Однажды, когда я был у старца, пришли к нему в каливу молодые люди, 15 человек, - рассказывает Николаос Ментесидис. - Они принесли с собой восточные сладости ему в подарок, каждый по большой коробке. Старец, как только их увидел, не пуская во двор, сказал, чтобы они обменялись коробками и приняли бы их как благословение от него: «Йоргос, отдай Димитрису, Димитрис - Костасу…» - распорядился он. Потом проследил, чтобы они все до последней конфетки доели, и сказал: «Зачем вы все приносите мне то, что мне не нужно, и заставляете заботиться об этом?»

Во время трапезы одна из сестер читает со специальной высокой кафедры, которую здесь называют амвоном, жития или поучения святых. «Чтение зависит от ситуации в монастыре, мы читаем то, что на данный момент актуально для общины», - рассказала одна из старших монахинь. По звонку колокольчика чтение заканчивается, все встают, молятся, первыми выходят паломники. «Во время трапезы все держат в голове, что служба еще не окончена, - объясняет одна монахиня, - поэтому общий настрой не расслабленный. Трапеза - не отдых после службы, а ее часть».

Самое большое чудо

Возле могилы старца, слева от алтаря храма прп. Арсения Каппадокийского, всегда толпится народ, особенно в воскресный день. Обычная картина: муж и жена, вдвоем преклонив колени, молятся вместе о чем-то общем. «Как и Иоанн Златоуст, будучи монахом, старец Паисий знал о семейной жизни больше, чем те женатые люди, которые к нему приходили, - рассказывает Василевс Саррис, бывший преподаватель Афонской школы для мальчиков. - Старца просвещала Божественная Любовь. Однажды я пришел к нему пожаловаться на своего тестя, что он задерживает мою свадьбу и это, дескать, может вынудить меня совершить плотской грех! Старец мою злобу выслушал, но на шантаж не поддался, наоборот, пожалел тестя, предположив, что у него финансовые трудности! Так и оказалось. Немного погодя, когда тесть рассчитался с долгами, мы сыграли замечательную свадьбу».

«Самое большое чудо, которое произошло со мной по молитвам старца Паисия, связано с моей семьей, - рассказывает Николаос Ментесидис. - За шесть месяцев до его смерти я посетовал старцу, что хочу еще детей, но у моей жены, которой исполнилось 40 лет, больное сердце. Старец утешил меня и обнадежил. Вернувшись, я узнал, что жена беременна, но врачи сказали, что рожать ей нельзя: “Делайте аборт, иначе умрет она или ребенок”. Я снова поехал к старцу, и он сказал: “Давай так, вы оставляете ребенка, а я буду молиться. Сердце твоей жены будет сильным, а сердце твоего ребенка будет добрым!” Так и вышло. Через три месяца после смерти старца у нас родился мальчик. Мы назвали его Паисием».

Люди продолжают приезжать к старцу и после его кончины. Кто-то попросить о чем-то, кто-то - благодарить за заступничество перед Богом. Людмила и Юдифь приехали в Грецию из Аризоны, в иконоведческий тур. Обе они учатся писать иконы, хотя Юдифь - буддистка, но она заинтересовалась Православием после того, как прочитала книгу «Слов» старца Паисия. «Я так полюбила его, что сейчас мы отбились от группы и приехали сюда», - широко улыбаясь, говорит Юдифь. А Людмила комментирует: «Она еще некрещеная, но она ищет сейчас свою веру - думаю, что через книги старца и по его молитвам она придет к Богу».

Весь день на могилке у старца дежурит монахиня. Она протирает крест, следит за свечами, дарит паломникам масло от лампадки и фотографии старца. Вечером, когда монастырь закрывается, укрывает могилку специальным брезентовым тентом, укутывает в чехол деревянный крест и уносит в укрытие лампады и цветы, которые приносят старцу паломники. «Два месяца назад ко мне приезжал священник с Кипра, - рассказывает отец Григорий, постриженик старца Паисия, духовник женского монастыря в Метаморфоси. - Он рассказал, что его сын ехал на машине с большой скоростью и навстречу ему вылетел грузовик, водитель которого от усталости уснул. За секунду до столкновения сын увидел на месте водителя грузовика старца Паисия. Произошла страшная авария, но в ней никто не пострадал. Оказалось, что перед отъездом матушка незаметно с молитвой положила в машину сына фотографию старца, которую взяла на его могилке».

Послушания

Для «трехдневных» паломников послушания в монастыре не предусмотрены - молись Богу, живи, читай, гуляй в свое удовольствие. Но и сами монахини занимаются только церковными послушаниями. «Старец благословил нас больше молиться, заниматься иконописью, паломниками, книгами, - рассказывает одна из старших монахинь. - У нас есть оливковый сад, где мы собираем оливки, из которых делаем масло для еды и в лампады. Ничего другого мы не выращиваем, коров, коз и куриц у нас нет. Монахи должны молиться - это наше дело». Старец писал: «Монахи не оставляют пустыню, чтобы пойти в мир и помочь там какому-нибудь бедняку или посетить какого-нибудь больного в больнице и принести ему апельсин или другое утешение - то, что обычно делают миряне, дело, которое от них взыщет Бог, но монахи должны за всех молиться».

Тем временем Христина, Варвара и Евангелия выпросили себе послушание и весело отправились на мойку посуды. «Скучно же ничего не делать! В прошлый раз мы заворачивали свечи и фасовали ладан для магазина, - рассказывали они, намывая одноразовые стаканчики и кофейные чашки после воскресного нашествия туристов. - Еще нам иногда разрешают пылесосить гостевые комнаты и раскладывать лукум». Сколько лукума уходит в день, никто не считает, но масштаб примерно такой: в выходной приходит около тысячи человек и каждый съедает один-два кусочка. Лукум в монастыре закупают ящиками. А вот кофе паломники привозят сами, в подарок, но сестры тут же варят его и угощают приезжих.

«Старец ничего ни от кого не брал, а если что брал, то только для того, чтобы тут же раздать, - рассказывает Николаос Ментесидис. - Когда я хотел что-то старцу привезти, я звонил в Суроти, узнавал, что ему требуется, и привозил как будто от монастыря, иначе он не брал».

Быть рядом со святым

Ювелир Николаос Ментесидис в своей мастерской выбивает изображения старца Паисия на серебряных пластинах - без нимба, как положено, но святость старца для него, как и для всех остальных, очевидна. «Мы оставили дело канонизации Церкви, - говорят монахини. - Вероятно, должно пройти какое-то время, может быть, несколько десятков лет или несколько поколений. Старец Паисий был великим подвижником, и Господь несомненно прославит его в свое время. Хотя никто не мешает нам молиться ему келейно уже сейчас».

«Однажды я спросил у старца, чего мы должны просить у Бога? - рассказывает Афанасий Раковалис. - Он ответил мне: покаяния. Чтобы нам увидеть наше повреждение и чтобы мы боролись всеми силами, потому что не все спасутся. В этот мир мы пришли не для того, чтобы сладко жить, а чтобы сдать экзамен, хотя бы на тройку. Потому как возможности пересдать не будет. Тогда я стал думать о том греховном состоянии, в котором пребываю, и очень скорбел, что огорчаю Господа и не делаю ничего доброго. Я сказал об этом старцу. Старец обнял меня и поцеловал: “Христос пришел на землю, чтобы спасти грешников, праведники в этом не нуждаются”«.

Как-то раз я переживал, что в мире так мало христиан, из них так мало причащаются, а из них и того меньше тех, кто понимает, что такое Причастие. Старец сказал мне, что сегодня люди не хотят слышать о Христе, отворачиваются от Него. Но скоро произойдут события, которые изменят ситуацию, люди будут желать узнать о Христе больше. Дома наполнятся иконами, улицы - храмами, а храмы - верующими. Все, что он говорил лично мне, произошло. Например, я еще не был женат, а старец говорил мне, сколько у меня будет детей. Поэтому я на сто процентов уверен и относительно всего остального, что он говорил. Вот увидите, так и будет.

Быть рядом со святым очень хорошо! Старец был такой смиренный, что мы забывали, кто перед нами. В нем было столько любви, что каждый ощущал, что он ближе, чем родной отец. Это был человек очень живой и открытый. Он обращался к нам как к равным, и мы свободно говорили обо всем. Разве что иногда я задумывался о том, какой он удивительный, и тогда ощущал почтение и страх. Рядом с ним всегда чувствовалось присутствие Божие. Однажды мы вместе поехали в поездку на три дня. Какая же во мне была радость от близости нашего общения! Старец нас подталкивал на небо. Просто находясь с ним рядом, мы духовно преображались благодатью Божией. Это как когда ты находишься рядом с камином - чувствуешь тепло, хотя с твоей стороны нет никаких действий».

Старец Паисий

В 1966 году болезнь развилась так сильно, что отцу Паисию отняли большую часть легких. Когда старец лежал в больнице, к нему обратились несколько женщин, желающих строгой иноческой жизни, с просьбой помочь им основать монастырь с афонским уставом. Старец получил благословение архиерея на открытие женского монастыря, нашел хорошее место для строительства, и уже в 1967 году в Суроти поселились первые сестры. Отец Паисий специально приехал с Афона и два месяца прожил в общине - помог наладить строй обители. «Он вникал во все стороны жизни - начиная от самых простых, житейских, вплоть до самых серьезных и духовных, - пишет в одной из первых книг о старце, изданных в Суроти, игуменья Филофея. - Ему было всего 43 года, но уже тогда отец Паисий обладал поистине старческой мудростью. Старец помогал нам и своею молитвой, а также письмами, которые присылал с Афона разным сестрам лично или же всем вместе». Навещая «своих сестер» дважды в год, он опекал монастырь до самой своей смерти 12 июля 1994 года. Старец умер и похоронен не на Афоне, где он прожил большую часть своей жизни, а в основанном им монастыре, в Суроти. «Это было промыслительно, - считают монахини, - если бы геронда был похоронен на Афоне, женщины не могли бы приходить к нему!»

Архимандрит Христодул, игумен афонского монастыря Кутлумуш, газета «Θεσσαλονίκη». 1994. 19 сентября

Воспоминания об отце Паисий

«С освященным подвижником, пустынником, безмолвником Паисием я познакомился около тридцати лет тому назад на центральной пристани Афона, в Дафни, когда он возвращался из пустыни горы Синай. Я не знаю, когда он видел меня прежде на Афоне. Возможно, это случилось, когда он монашествовал в обители Эсфигмен. Потому что как только он сошел с борта корабля, сразу направился ко мне, обнял меня, поздоровался со мной по имени и назвал свое имя, которое я уже слышал.

Мы собирались вместе пойти пешком по единственной тогда тропе, поэтому все время пути было в нашем распоряжении для бесконечных духовных бесед. Неописуема была моя радость оттого, что я оказался спутником очистившегося в пустынном подвиге Паисия, который был моложе меня почти на десять лет, но "больше" меня и теперь уже упокаивается в мире среди преподобных отцов.

Действительно, мы пошли по вымощенной камнем тропе, где в ту весеннюю пору растущий вьюн образовывал между деревьями, находившимися по обе стороны от тропы, незамысловатые своды и арки. С монашескими плетеными сумками через плечо – нашей единственной ношей – мы зашагали пешком по направлению к Карее , коротая время и трудности подъема в дружеской и духовной беседе.

Должен заметить, что радость встречи была обоюдной, если я правильно понял это по выражению светлого лица отца Паисия. Непонятно, по какой причине радовался он. Моя же радость исходила от благого тайного умысла узнать о его предполагаемом подвижническом опыте. Поэтому наш разговор имел форму скорее не беседы, а вопросов и ответов, которые продолжались, пока мы не пришли в городок Карею, то есть около трех часов.

Необходимо признать, что ответы отца Паисия – утвердительные, ясные, согласные с Преданием, – несмотря на то что я не был не искушен в отношении теоретического знания и подвижнического опыта (к тому времени провел в общежительном монастыре уже почти двадцать пять лет), служили для меня дополнительным посвящением в "искусство искусств и науку наук", которыми является жизнь монахов во Христе. Это стало причиной моего удивления его ранней премудростью и святостью, отражавшимися в спокойном выражении его радостно-печального лица.

Чтобы описать все, сказанное за время нашего совместного трехчасового путешествия с чудным Паисием, который уже в преподобных, потребуется много страниц. Но я удовольствуюсь изложением лишь своих суждений и выводов относительно его ответов, потому что мои личные мысли сейчас не являются предметом нашей беседы.

Свои впечатления я мог бы подытожить следующим: Паисий, истинный каппадокиец, соединил в себе все необходимое для того, чтобы стать истинным Христовым подвижником и впоследствии – преподобным. Его природная одаренность вкупе с православной семейной средой и каппадокийскими подвижническими преданиями оградили его от опасности искажения сознания ложными учениями. И таким образом, благодаря непрестанным молитвам, неисчислимым поклонам, постоянному посту, исповеди с малого возраста, регулярному причащению Святых Тайн, чтению житий святых, его душа запылала огнем. Достаточно сказать, что он не закончил обучение в школе, желая как можно скорее, следуя преданию, стать монахом.

Молодым человеком он приходит в монастырь Эсфигмен, где от безмерного подвига тяжело заболевает и откуда на пять лет уезжает в Коницу. Когда он узнает, что климат горы Синай мягче сырого климата места его подвижничества, то уезжает на Богошественную Гору, где живет достаточно долго, пребывая в суровых подвигах, как я понял из его рассказов. По некоторым намекам можно было догадаться о страшных бранях с демонами, об откровениях и, возможно, явлениях Бога…

Тем временем мы незаметно дошли до Карей. Нужно было расставаться. Он намеревался взять какую-нибудь келию восточнее Карей, в районе знаменитой Капсалы. Я по-братски посоветовал ему не селиться там, потому что в тех местах жило много простых подвижников-зилотов . По этой причине общение с соседями было бы невозможным. Он ответил, что все же попробует. Мы облобызались о Господе и, попрощавшись, с любовью расстались. В душе же моей осталось удивление.

Через двадцать дней я получил его письмо: "Слава Богу, вашими молитвами я здоров. Вознесшийся сладчайший наш Иисус да дарует вам всегда всецелое здравие… Сначала я, как и говорил Вам, пошел на Капсалу, но обстоятельства оказались точно такими, какими Вы мне их и представили. В немногих словах: каждая калива там – это отдельная Церковь. Мне не говорили даже Христос воскресе. Я ушел оттуда и пришел в запустевший скит Иверского монастыря, где взял одну каливу с небольшой прилегающей территорией и маленьким садом. Калива, как, впрочем, и церковь святых Архангелов, очень старая… Когдая наведу здесь порядок, постараюсь заняться каким-нибудь соответствующим рукоделием… Вот так, отче. Я духовно с благоговением целую твою руку Прощайте. Монах Паисий".

Сей преподобный почтил меня своей дружбой. Мы часто виделись, и у меня была возможность черпать знания и опыт подвижнической жизни от действительно великого подвижника, который подчинил свое тело духу до такой степени, что подвергал его опасности. В одном из своих писем, от 3 ноября 1969 года, он описывает свою поездку в Салоники и Афины к одному хорошему священнику, который был неугоден режиму Иеронима за то, что разрешил поступить в монастырь двум девушкам. Между прочим он пишет и вот что: "Я совершенно не заботился о своем здоровье, боясь, что у меня найдут что-нибудь и потащат по больницам. Только о желудке я посоветовался с одним врачом и теперь буду более внимательным, потому что один чай вредит желудку, что может привести к язве. Теперь буду принимать и твердую пищу"(!). То есть до тех пор он не ел твердой пищи, но "сидел" на одном чае, несмотря на то что у него было только одно легкое, и то обрезанное наполовину!

В действительности я убедился, что блаженный Паисий следовал подвижническому преданию, делая ударение на трех вещах: посте, бдении и молитве, то есть на том, что особенно выделяют наши богослужебные книги, называя главными добродетелями, за которыми следуют "небесные дарования".

Опуская подробности его жизни, я ограничусь нашими беседами за несколько дней до его блаженной кончины. Несмотря на то что ему так нужен был кислород , он продержал меня рядом у своего ложа достаточно долго. Это происходило в монастыре святого Иоанна Богослова (местечко Суроти под Салониками), где он и предал в руки Божий свою освященную душу и где его могила стала местом всеобщего паломничества.

Сын мира, он советовал пребывать в мире и смиренном послушании Церкви, называя бунтарями людей, противодействующих порядкам, которые не подвергали опасности отлучения от Бога, не затрагивали вопросов веры. Он был огорчен раздорами Церкви и неодобрительно отзывался о тех, кто нарушал ее покой и умалял ее всемирное значение. Он плакал и молился, чтобы Господь даровал им дух покаяния и смирения, чтобы отверзлись их душевные очи и они увидели свои страшные ошибки. То же самое он говорил и о противлении некоторых афонских монахов Вселенской Патриархии.

Горизонт интересов преподобного Паисия был широчайшим и охватывал и Церковь, и весь народ. Его суждения о будущем греческого народа были оптимистичными, потому что он строил их на неопровержимых доводах и пророчествах святого Космы , надеясь на покаяние нашего народа. И позже, при последних проблесках своего духа, он чувствовал, что греческий народ, пройдя через очистительный огонь, будет прославлен Богом, потому что у него есть сокровище православной веры. Одновременно он с убеждением говорил мне, что Турция прекратит свое существование. Одна ее треть будет уничтожена, другая треть будет вытеснена в глубины Азии, а третья примет Православие.

Дорогой отец Никодим, благослови!

Во время твоего посещения нашей келлии несколько дней тому назад ты снова повторил свои неправославные догматические высказывания, что мы находимся вне Церкви, ибо не поминаем патриарха Димитрия. Ты сделал также и некоторые другие высказывания, ради которых мы чувствуем себя вынужденными написать настоящее письмо для твоего полнейшего наставления, после того как доказательства и опровержения, которые мы предложили тебе во время нашего разговора, нарушили твой душевный мир и привели тебя в гнев.

В книге “Достопамятные сказания отцов-пустынников” пишется, что когда авву Агафона спросили о том, гордец, блудник и еретик ли он, он ответил положительно на два первых вопроса, ибо сие было полезно для его души, но не согласился с тем, что он еретик, ибо ересь является отпадением от Бога (1).

По-твоему, (и согласно всем святогорским монастырям, кроме Есфигмена, скита Св. пророка Илии (2) и множества отцов-зилотов), мы заблуждаемся и являемся раскольниками. Трудно тебе признать, что Константинопольская патриархия проповедует ересь, ибо тогда тебе следует признать, что состоять в общении с этими волками, а не пастырями является достойным осуждения, или же следует тебе перестать идти вслед за ними, согласно заповеданному всеми святыми отцами и церковными соборами.

Ты пытаешься оправдать Фанар, но их собственные слова и деяния показывают, что ты заблуждаешься. Напрасно ты приводишь мнение отца Паисия (3) и некоторых других, которые проявляют снисходительность к настоящему положению и делают уступки, говоря, что они поступают так “по икономии”, но когда придет сему время (когда якобы Димитрий, как он сказал, войдет в полное общение с папой), вы отделитесь от всего, что нарушает учение святых отцов и церковных соборов. Вы глубоко заблуждаетесь.

Что касается увещеваний некоторых, на которые ты ссылаешься, – либо старца Паисия, либо твоего соседа о. Исаака , либо чьих то других, которые утверждают, что Димитрий «правильно преподает слово истины», разве можно тебе ожидать, что мы примем их как богоугодные, когда они совершенно противоположны православному учению? И как только предается истина, не является ли более уместным назвать сие беззаконием, нежели икономией, отступлением, приспособлением или снисхождением? Ты настаиваешь на своей позиции, ибо старец Паисий сказал, что “Димитрия подвели его епископы, и он совершает то, чего не желает” и что “если мы перестанем поминать патриарха, то окажемся вне Церкви” и еще многое другое, к чему могут быть отнесены слова свят. Иоанна Златоуста: “Все их слова безумны и являются сказками для неразумных детей!”. Эти их слова являются плодом нового богословия, использованного Фанаром в печально известной Энциклике 1920 г., в которой еретики названы “нашими сонаследниками Божией благодати”.

Ты приводишь слова свят. Иоанна Златоуста, что “даже кровь мученичества не смывает греха раскола”, а также слова свят. Игнатия Богоносца: “Ничто среди вас да не совершается без епископа” и делаешь заключение, что когда отделяемся от своего епископа, то становимся вне Церкви.

Но святые сказали сие в то время, когда Православие процветало, и Церковь находилась в мире. Сегодня, когда ураган экуменической всеереси сметает даже избранных, имеют силу другие слова тех же святых: “Если ваш епископ - еретик бегайте, бегайте, бегайте от него, как от огня и от змия” (свят. Иоанн Златоуст). “Если твой епископ начнет проповедовать что-то, что является чуждым установлением, даже если он живет целомудренно, творит чудеса, пророчествует - да будет для тебя, как волк в овечьей шкуре, ибо он является поборником душевной погибели” (свят. Игнатий Богоносец). Если Димитрий преподавал правильно слово истины, тогда с правом можете использовать взятые от двух святых отцов цитаты; но сегодня вы переделываете святоотеческие писания по своему вкусу для оправдания своей вины, что являетесь спутниками Димитрия, Парфения Александрийского (4), Иакова Американского (5), Стилиана (Харкианакиса) Австралийского (6). Неужели вам не хватает стольких оснований священных церковных соборов и святых отцов? Или, наверное, вы боитесь быть изверженными из еретической синагоги? Факт, что остальные Патриархии находятся в общении с Фанаром, не является настолько важным. Важно то, кто идет по стопам святых отцов и стоит в истине. Александрийский патриарх Парфений сказал, что признает Мохаммеда апостолом, который трудился для царствия Божия, и также и другие богохульства, которые вам известны. Не нужно вам писать о ереси американского архиеп. Иакова (Кукузиса) и австралийского архиеп. Стилиана (Харкианакиса). Вы находитесь в общении с теми личностями, как будто они правильно преподают слово истины! Кто осудит Иакова (Кукузиса)? Может быть, Парфений? Или возглавляемая Варфоломеем комиссия фанариотов (7), которая уже два года “расследует” - является ли Харкианакис еретиком? Неужели не понятно, что они не желают вынести приговор?

Фанар обещал делегации из трех святогорских игуменов, что отзовет и исправит заявление патриарха Димитрия агентству “Юнайтед Пресс” о возможности для православных причащаться у латинян, что заменят Стилиана (Харкианакиса) на должности председателя Комиссии по богословскому диалогу и т. д. А исполнили ли что-то из сих обещаний до этого времени? Или вы верите, что мы не несем ответственности, и нет у нас вины, и мы можем остаться в общении с ними только потому, что старец Паисий бесстыдно утверждает, что заявления и действия Димитрия не противоречат нашему учению и не попирают истину?

История повторяется. Св. Феодор Студит, св. Максим Исповедник и многие другие христиане, которые не следовали за иерархией, когда последняя в разные времена проповедовала ересь, все они были названы раскольниками этой же иерархией. Хотя св. Герасиму Иорданскому служил лев, хотя он был чудотворцем, но и он тоже был в заблуждении, ибо не принимал IV Вселенского собора и увлек за собой тысячи палестинских монахов, доколе не был вразумлен св. Евфимием Великим и не покаялся.

Ты спрашиваешь меня: «Возможно ли, чтобы старец Паисий и семьдесят епископов государственной Элладской Церкви были в заблуждении?»

Разве ты хочешь, чтобы Бог насилу привел их к Его исповеданию? В протоколах иконоборческаго собора 754 г., в царствование Копронима, читаем ужасающее восклицание 338 епископов, присутствовавших на соборе: “Да живет император! Иконы есть идолы, и следует либо уничтожить их, либо повесить настолько высоко, дабы никто не мог им поклоняться!”. Трудно ли тебе поверить, что семьдесят епископов могут заблуждаться сегодня, когда, как видишь, намного больше заблудились тогда? В нынешнее время монахи ищут приобретения митр, игуменских жезлов, при этом только фиктивно исповедуя веру - т. е. показывают известное негодование, но не перестают поминать патриарха, продолжают терпеть всяческие нововведения вопреки Евангелию, внесенные Димитрием, Иаковом, Парфением и подобными им. Св. Феодор Студит однако пишет, что монашеским деланием является нетерпение и малейшего нововведения в Христово Евангелие.

Во время богослужения в Риме Димитрий не получил от папы облатки (8), дабы избежать враждебной реакции со стороны “консерваторов”. Но там, в Риме, он исповедал учение, что латиняне имеют церковные таинства и все еще исповедует его. Этого ли недостаточно? В какой век, когда была широко проповедана ересь, святые и христиане поступали как вы, те, которые продолжают поминать Димитрия? На какой прецедент в истории Церкви мы можете указать, дабы вы могли сказать, что следуете его примеру? Если бы вы были сынами святых (сиречь их подражателями и последователями), «то дела Аврамовы делали бы», как сказал евангелист (Ин. 8:39 ). Во времена патриарха Иоанна Века (9) святогорские отцы перестали поминать его, хотя он еще не был низвергнут соборно. И так как они оставались тверды в отстаивании святоотеческих постановлений (т. е. не вошли в общение с отступниками от православной веры), Христос им даровал мученические венцы. Что касается тех, кто сослужил с поминающими латинствующего “официального” патриарха Иоанна Векка - известно, что до сего дня тела их остаются опухшими, смердящими и неразлагающимися в назидание всем.

Вы говорите нам, что если Димитрий не исповедует все грехи, которые он сотворил, тогда он будет осужден. Таким образом вы признаете, что следуете одному человеку, который самоосуждается от своих действий. То, что он попадает под собственное проклятие (и сие в вопросах веры, а не личных грехов), означает, что он творит дела диавола. В таком случае вы сами признаете, что имеете диавола своим спутником.

Серьезно ли говоришь, отче Никодиме, или же шутишь? Ты утверждаешь, что если Афинагор «покаялся» бы и исповедал бы грехи незадолго до смерти, то он бы спасся (10)? Покажи мне хотя бы одно святоотеческое свидетельство, которое оправдывало бы нахождение в Церкви, проповедующей ересь, как это делает “кроткий и тихий предводитель Православия Димитрий”. Может ли освятить нас такое послушание иерахии, которая не преподает правильно слово истины? Если не желаете признать, что монастырь Есфигмен и такое множество иных отцов-зилотов достойны чести - согласно 15-у правилу Двукратнаго собора - тогда хотя бы замолчите и не богохульствуйте, утверждая, что они раскольники и находятся вне Церкви. Вы пренебрегаете заветом свят. Марка Евгеника Ефесскаго, который не желал, чтобы латиномыслящие даже присутствовали на его погребении.

Сначала следует научиться, а после делать подобные высказывания. Согласно вашему ходу мыслей, свят. Марк Ефесский, св. Максим Исповедник и бесчисленные множество других, не принимающих общения с еретиками, вне Церкви!

Видишь, куда ведет ваше «новое богословие»? Кто бы подумал в то время, что святогорские отцы будут почитать как свою библию книгу о. Епифания Феодоропулоса «Две крайности» (11)? Вы советуете нам, дабы мы протестовали тем способом, который рекомендован на страницах 19 и 22 в этой книге, протестовать (по словам экуменистов) против «священных канонов, которые в нынешние времена неприложимы из-за отсутствия любви в них». Отец Епифаний также обрисовывает патриарха Афинагора как человека, который был «подвержен демонической любви» [к еретикам]. Несмотря на это он остался в общении с такими подверженными “демонической любви” личностями. Удивительная последовательность!

Мы видели подобные протесты в случае, когда представители монастыря Григориат просили записать в решение священного Кинота, что если главный секретарь будет отправлен в Австралию, то он не будет служить там. В конце концов, главный секретарь не поехал. Но о. Василий, игумен монастыря Ставроникита, презрев решение всех остальных монастырей, отправил о. Тихона “на помощь” архиеп. Стилиану (Харианакису). Когда о. Тихон вернулся, его послали на праздник келлии Белозерки. Там представитель монастыря Григориат (о. Афанасий) сослужил с о. Тихоном и остальными. В комментариях нет нужды.

О. Епифаний (Феодоропулос) был принужден к молчанию, когда опровергли его ошибочные взгляды двадцать лет назад. Но вы, с такими же небогословскими доводами, ищете оправдание своего общения с патриархами, которые проповедуют ересь “с непокрытой головой” (т. е. принародно), которые «подвержены демонической любви” к еретикам, а одновременно преследуют истинно-православных и таким образом подражают патриарху Иоанну Векку, императору Константину Копрониму и всем подобным им. Когда вы им поете “Многая лета!” и поминаете их, все равно, что говорите им: “Вы стоите здраво в вере и вам подобает послушание, честь и поминовение”. И не помогаете им уразуметь, что они идут по пути зла. Но если бы вы прекратили общение с ними, может быть, они бы почувствовали угрызения совести и стремление к истине. Ваша вина в предосудительном молчании, которое свят. Григорий Палама назвал третьим видом безбожия, которое увеличивается с каждым минувшим днем, вопреки вашим т. н. протестам.

Когда во время патриарха Иоанна Векка латиномыслящие направлялись сюда для того, чтобы насильно ввести унию с латинянами, наша Владычица, Пресвятая Дева Богородица, Хранительница Святой Горы Афон, прорекла от Своей иконы: “Идут враги Моего Сына и Мои враги!” (см. Житие 26 зографских мучеников – П. Б.).