ГОРОД-КРЕПОСТЬ ВОРОНЕЖ
Присоединение к Москве Рязанского княжества в 1521 г. завершило объедине­ние русских земель в единое централизованное государство. Удачные походы Ивана IV на Волгу в 1552 и 1556 гг. привели к ликвидации Казанского и Астраханского ханств. Но южные границы России по-прежнему нуждались в защите. Для наблюдения за продвижением крымских татар, постоянно нападавших на южнорусские рубежи, в XVI в. была организована сторожевая служба. Она состояла из сторож и станиц. Сторожа – это наблюдательный пункт, на котором находилось несколько всадников-сторожей. Они контролировали определенный участок на пути возможного прихода татар. Станица – это конная разведка. Станичники должны были доехать до указанного места, выяснить обстановку, вернуться и доложить об увиденном. Кроме того, далеко в степи с ранней весны и до поздней осени устанавливались крупные сторожевые посты, на каждом из которых насчитывалось от нескольких десятков до ста сторожей. Два таких сторожевых поста располагались в пределах современной Воронежской области.
Один находился недалеко от г. Лиски, другой – недалеко от места впадения р. Вороны в р. Хопер. Для затруднения подхода татар к крайним русским городам правительство практиковало также поджог травы в степи на огромной территории. Известно, например, что в 1571 г. такой поджог травы был организован в пределах нынешней Воронежской области.
И все же этих мер было недостаточно. Южные и юго-восточные границы России XVI в., по существу, оставались открытыми.
В XVI в. татары совершили множество крупных и мелких набегов на Русское государство. Во время крупных набегов в походах участвовали десятки тысяч татар-конников. Каждый всадник был вооружен саблей, луком и колчаном с 18-20 стрелами, ножом, шилом, огнивом для добывания огня и длинными ременными веревками для вязания пленных.
В поход татары отправлялись обычно летом, но иногда совершали и зимние набеги. Придя в район, заселенный русскими или украинцами, татарское войско применяло метод облавы. Отряды по несколько сот человек рассыпались по деревням, окружали их, а затем начинали грабить, жечь, резать тех, кто сопротивлялся. Заканчивался набег уводом оставшихся в живых здоровых мужчин, женщин, детей, а также быков, коров, лошадей, овец, коз. Домашний скот использовался в хозяйстве кочевников. Пленников продавали на рабских рынках Северного Причерноморья и Средиземноморья.
Кроме крымских татар во второй половине XVI в. на юге России появляется еще один сильный и опасный противник ногайские татары. После разгрома Астраханского ханства часть ногайских татар, живших здесь, откочевала на крымскую сторону и заняла территорию на правом берегу Волги и Прикубанье (от Кубани до Дона). Во главе этих татар стоял мурза Казы Ураков. Он основал улус Казы Уракова, или Малую Ногайскую орду. Казы Ураков стал союзником крымского хана и турецкого султана. При нем обозначилось четкое направление Ногайской татарской дороги. Она пролегла восточнее Дона, через верховья р. Битюга в пределах современной Воронежской области, между реками Польным Воронежем и Цной и далее к юго-восточным рубежам России. Наряду с татарскими дорогами, шедшими со стороны Крыма (Муравской, Изюмской и Кальмиусской), Ногайская дорога (сакма) в XVI в. и позже находилась под пристальным вниманием русского правительства. По ней ногайские татары вторгались в пределы, рязанских, рижских, шацких и других юго-восточных русских земель и так же, как и крымские татары, грабили и сжигали населенные пункты, вытаптывали поля, угоняли скот, убивали и уводили в рабство тысячи русских людей.
Исторический опыт подсказывал, что предупреждать жителей пограничных районов о приходах татар мало, нужно было давать отпор татарам впереди окраинных южнорусских районов до того, как они вступят в пределы постоянных населенных пунктов. С этой целью в конце XVI в. правительством было решено строить города-крепости далеко в степи, на пересечении или вблизи татарских дорог. По предположению доктора исторических наук, профессора В.П. Загоровского, в ноябре 1585 г. было решено построить две такие крепости: на крымской стороне Дона – Ливны, на ногайской стороне – Воронеж. Немалую роль в основании названных городов сыграли появление в 1585 г. польско-литовских военных отрядов в пределах современной Воронежской области, а также близость вольницы донских казаков. Несколько позже на крымской стороне было поставлено еще 6 городов-крепостей: Елец (1592 г.), Белгород (1596 г.), Курск (1596 г.), Оскол (1596 г.), Царев-Борисов (1599 г.), Валуйки (1599 г.).
К сожалению, царский указ об основании города-крепости Воронежа не сохранился или пока не найден учеными. Сохранилась лишь выдержка из этого указа, в которой не называется дата основания Воронежа и которая помещена в распоряжении боярина Н.Р. Юрьева о реорганизации сторожевой службы на южной окраине России от 1 марта 1586 г.
Из распоряжения боярина Юрьева, если читать его внимательно и вдумчиво, ясно, что 1 марта 1586 г. в Москве заседала правительственная комиссия. Она обсуждала вопрос об организации сторожевой службы на юге России на 1586 г. К началу работы комиссии воронежский воевода, подобно тому, как это делал воевода г. Ливен, прислал свои предложения о расстановке сторож в зоне Воронежа. Для подтверждения существования на 1 марта 1586 г. "нового" города Воронежа в распоря­жение об организации сторожевой службы на юге России и был включен отрывок из царского указа об основании Воронежа. Существуют и другие версии о дате основания Воронежа, но пока они не получили научного подтверждения.
Город-крепость Воронеж был поставлен на правом крутом берегу p. Воронежа, примерно на том месте, где сейчас находится главный корпус Воронежского государственного университета (Университетская площадь, 1). Его окружали крепостные стены высотой 6 м. Среди стен возвышались башни высокой до 20 м. С трех сторон воронежскую крепость защищал крутой обрыв к реке, с четвертой был прорыт глубокий ров. На случай осады крепость имела тайник – подземный ход к реке. И башни, и стены имели бойницы для пушек и были хорошо приспособлены для обороны крепости.
Руководил строительством Воронежской крепости Семен Федорович Сабуров. Выходец из знатного боярского рода, С.Ф. Сабуров был назначен сюда правительством и стал первым воронежским воеводой. Ему помогали дети боярские (мелкие помещики) Василий Григорьевич Биркин и Иван Никитович Судаков (Мясной).
Строителями и первыми жителями Воронежа были русские служилые люди: стрельцы, казаки, пушкари, воротники. Cтроили крепость, несли пограничную службу и, если было, вступали в открытый бой с татарами.
Исторический документ
Распоряжение боярина Н.Р. Юрьева о реорганизации сторожевой службы на южной окраине России: 1 марта 1586
"И 94-го году марта в 1 день боярин Никита Романович Юрьев сей росписи слушал и приговорил: на Осколе усть Убли и на Дону на Богатом затоне стоялым головам не стояти. По государеву цареву и великого князя Федора Ивановича всея Руси и указу и по приговору бояр князя Федора Ивановича Мстиславского с товарыщи на Сосне, не доезжая Оскола два днища, потавить велено город Ливны, а на Дону на Воронеже, не доезжая Богатово затону два днища, велено поставить город Воронеж. А быти на Ливнах и город ставити воеводе князю Володимеру Васильевичю ольцову-Мосальскому да Лукьяну Хрущеву, на Воронеже – воеводе Семену Федоровичу Сабурову, да Ивану Судакову, да Василью Биркину. И каковы будут вести на Ливнах про приход воинских людей на государе­вы украйны, и с Ливен посылати с вестьми на Воронеж, а с Воронежа по тому ж на Ливны с вестьми посылати. А ехати которыми дорогами поближе и бережнее, а сторожи воеводам поставити, присмотря в которых местех пригоже, и станицы по тому ж посылати присмотря. Да о том же отписати к государю. И воеводы с Воронежа и с Ливен к государю писали и сторожевые росписи прислали. А куды с Ливен на Воронеж и с Вороне­жа на Ливны для вестей и станицы посылати к которым урочищем не прислали..."
На высоких кручах, по­росших дремучим лесом, встал Воронеж-город. Его де­ревянные стены и восемнадцать сторожевых башен воз­никли враз, за одно лето: Москва велела строить не мешкая, – на краю степи нужен был город-крепость, чтобы зорко глядеть на юго-восток, блюсти Русь от разбойничьих набегов кочевых племен. С высоких крепостных стен глядели стрельцы в неохватные синие просторы заречья: далеко в степь, в Дикое поле, уходили конные разъезды казаков-раз­ведчиков.

Исторический документ
Описание Воронежской крепости: 1678 г.
«По книгам с Воронежа стольника и воеводы Максима Карташова, город Воронеж построен вновь в 179 году на реке Воронеже на Крымской стороне… Город Воронеж рублен в дубовом лесу, накрыт тесом, по городу 17 башен, в том числе 5 башен с проезжими воротами, 12 башен глухих, в том большом городе малый городок, в том городке 2 башни старые, не крыты. По мере около всего города и с башенными стены 801 сажень, около города с 3 сторон ров в глубину 3 сажень, во рву честик, да подле рву бит частокол, а с 3 стороны города река Воронеж, из малого городка тайник, в тайнике колодезь родник…»
До середины семнадцатого века тревожной жизнью живут воронежские степи. Еще нет-нет да вспыхнет зарево пожара то над Нелжей-сельцом, то над карачунской обителью; нет-нет да налетят ночным воровским набегом на беззащитную деревеньку шумные шайки вершников.
Россия в XVII в. была феодальным государством. Крепостной гнет усиливался. Чтобы заинтересовать мелких служилых людей в пограничной военной службе, им раздавались в Воронежском крае земельные участки. Это не было случайностью. Земля в то время была главной ценностью в жизни людей. Владея землей, служилые люди как бы экономически подтверждали свое положение хотя и мелких, но все же феодалов. Земли же в малоосвоенных районах юга России было очень много. Однако, военные походы часто отрывали людей от земледелия и скотоводства. Их хозяйства разорялись. По мере того, как роль Белгородской черты как оборонительного сооружения к концу XVII в. снижалась, положение служилых людей в Воронежском крае все больше осложнялось. В государстве шел постепенный процесс создания русской регулярной армии, и правительство переставало проявлять заинтересованность в военной службе стрельцов, казаков, пушкарей. Мелких служилых людей стали облагать большими налогами, угнетать, как крестьян. В Воронежский край стали переселяться помещики-феодалы. Складывается крупное помещичье землевладение. В крупных феодалов постепенно превращаются Воронежские монастыри – Успенский мужской монастырь, Алексеевский Акатов мужской монастырь и Покровский женский монастырь. Самый богатый среди них – Алексеевский Акатов монастырь в 1674 году одевается в камень. Вместо деревянной церкви при монастыре в этом же году строятся каменная церковь и каменная колокольня. Колокольня, или звонница, как говорили в те времена на Руси, была особенно интересной. Выполненная в шатровом стиле, она являлась типичной русской постройкой.
Полуразрушенная каменная звонница Акатова монастыря и сейчас украшает Воронеж, напоминая о том далеком времени (находится она на улице Освобождения Труда). Каменные постройки Акатова монастыря долго были единственными каменными сооружениями не только в Воронеже, но и во всем крае.

Район её размещения ограничен сейчас улицами Фрунзе, Шевченко, Белинского и Севастьяновского (Ильинского) съезда.

«Рубленый город» и «острог»

Согласно сохранившейся Дозорной книги 1615 года, написанной московскими чиновниками под руководством Г. Киреевского, воронежская крепость имела два отдельных пояса укреплений. Внутренний назывался «рубленым городом» (в других похожих крепостях именовался «кремлем»), а внешний – «острогом».

«Рубленный город» или просто «город» (после 1670 года его стали называть «малым городом») был окружен тремя башнями (Московская, Затинная и Тайницкая), соединенными стенами, которые представляли собой объединенные срубы, засыпанные землей. Его площадь была немного более 4 000 кв. м, а периметр – 300 м. На территории «города» находились «съезжая избы» (канцелярия воеводы), соборная церковь и помещения для хранения зерна, пороха и оружия.

«Острог» (после 1670 года его стали называть «большим городом») охватывал «город» с запада и севера, и располагался на территории современной Университетской площади. Он являлся укрепительным сооружением из башен, соединенными стенами. Стены представляли собой вертикально вкопанные в землю бревна. Среди башен было 7 проезжих с воротами, а остальные – глухие. Согласно наиболее авторитетным источникам общее количество башен было 25. Тем не менее в 2011 году в одной из статей архитектурного журнала , посвященной истории воронежской крепости, было высказано предположение, что всего башен в «остроге» могло быть и 18, среди которых 7 – проезжих и 11 – глухих. После перестройки в 1670 году количество башен было уменьшено до 17.

Согласно сохранившемуся плану крепости 1670 года на её территории располагались архиерейский двор Воронежской епархии , Благовещенский собор и еще 5 церквей.

Тайники (подземные ходы к реке)

Важным элементом крепости были тайники – подземные ходы, ведущие к реке. Они были предназначены для обеспечения снабжения водой защитников крепости в случае осады. Первый тайник, сооруженный вместе с крепостью, шел из «рубленного города» до колодца у реки. В источниках 1650 года этот ход назван уже старым. Новый тайник был прорыт в 1630-е годы из Тайницкой башни. Его длина была 136 метров, ширина – 3,3 метра, а высота – более 2 м. Затем новый тайник был заброшен, но в 1669 году был восстановлен. После 1680 года тайники перестали поддерживать в рабочем состоянии.

Вооружение

Согласно донесению в Москву , написанному воронежским воеводой в 1678 году, на стенах и в башнях воронежской крепости было 12 железных и 12 медных пушек с запасом ядер.

История

Решение о начале её строительства принималось в спешке из-за непростой военно-политической ситуации. Поэтому все основные начальные работы велись зимой, что было нехарактерно для того времени. Обычно крепости в Русском государстве строились летом и осенью после принятия соответствующего указа.

Место будущей крепости, по всей видимости, было выбрано Василием Биркиным и, Иваном Судаковым-Мясным, которые стали впоследствии городскими головами Воронежа. Крепость строилась под руководством московского дворянина С. Ф. Папина-Сабурова , первого воронежского воеводы.

В 1586 году строительные работы был завершены . В 1587 году вокруг неё были выставлены 8 «ближних» и 4 «дальних» сторож.

В 1590 году к воронежской крепости прибыл отряд черкас , служивших польскому королю. Они заявили о своем желании воевать вместе с русскими против татар. Учитывая, что между Русским царством и Литовско-польским был заключен мир, то воронежский воевода впустил их и позволил ночевать им на территории острога. Ночью черкасы напали на служилых людей, убили воеводу и сожгли крепость.

В 1592 году и 1594 годах в Османскую империю было отправлены русское посольства . В 1592 году посольство возглавлял Григорий Нащёкин Воронежские казаки встретили посла и его охрану в в устье реки Воронеж и проследовали с ними до впажения в Дон реки Цимлы. В 1594 году русское посольство впервые проследовало через Воронеж. Воронежскому воеводе следовало обеспечить охрану и выделить речные струги для хождения по рекам Воронеж и Дон. В дальнейшем в XVII веке путь русских и турецких посольств постоянно пролегал через воронежскую крепость.

На западе от Воронежа в 1596 году были построены новые русские крепости: Белгород и Оскол (современное название – Старый Оскол) . Их сторожи были выставлены с учетом воронежских; между ними было налажено взаимодействие.

Зимой 1617 года черкасы численность 5000 человек «к…городу и к острогу приступали дважды со всех сторон жестокими приступы». Крепость смогли защитить. После отступления черкас их преследовали 10 верст. В 1630 году в воронежской крепости ожидали их повторного нападения (к этому времени был прорыт новый тайник – подземный ход к реке), но черкасы так и не появились. Реальной оставалась и угроза нашествия татар. Так в августе 1643 года более 1000 татар напали на села Бобяково, Боровое, Ступино и др, а затем прорвавшись через укрепления на левом берегу реки Воронеж напротив воронежской крепости, переправились на правый берег и напали на слободу Чижовку. В 1658 году татары пленили 21 человека в селе Репное и деревне Придача. После 1659 году нападения татар и черкас прекратились, так как на их пути были выстроена оборонительная линия укреплений – Белгородская черта.

В 1670 году крепость была перестроена во главе с воеводой Б.Г. Бухвостовым. Количество башен было уменьшено до 17. Территория была увеличена. Так как в 1682 году Воронеж стал центром Воронежской епархии, то внутри крепости были построены архиерейский двор и новый каменный Благовещенский собор.

Приблизительно к 1696 году воронежская крепость утратила своё значение также как и другие крепости Белгородской черты . В записках голландского путешественника Корнелия де Брюйна 1703 года отмечается, что её стены уже сгнили. Воронеж перестал быть военной крепостью и стал развиваться сначала как центр кораблестроения для Азовского флота , а затем как губернский город.

Служилые люди и население

Службу в крепости несли служилые люди, которым, обычно не выплачивалось государственное жалование. Используя выделенную им землю, они занимались сельским хозяйством. На территории крепости и в рядом расположенных с ней слободах жили также посадские люди (ремесленники, торговцы и др.), церковные и монастырские люди. Воронежская крепость, как и другие русские крепости того времени, управлялась воеводой.

Воеводы

• с 1585 года по 1585 год - Семён Фёдорович Папин-Сабуров
• с 1586/1587 года по??? год - Фёдор Михайлович Паскирев
• Иван Андреевич Долгорукий
• князь Григорий Иванович Долгорукий (по прозвищу Чёрт)
• князь Владимир Иванович Клобуков-Мосальский

Служилые люди

Согласно списку , составленному в 1636 году, служилых людей в воронежской крепости было 681 человек:

• конные полковые казаки (310 человек),
• пешие стрельцы (200 человек),
• беломестные атаманы и казаки (105 человек),
• пушкари (22 человека),
• затинщики (25 человек, обслуживающих «затинные пищали» - пушки малого калибра),
• воро тники (7 человек, охраняющие крепостные ворота)
• кузнецы (2 человека),
• ямщики (10 человек)

Напишите отзыв о статье "Воронежская крепость"

Примечания

Литература

• Аббасов А. М. Воронежская крепость и её первые строители // Записки воронежских краеведов. - Воронеж, 1987. - 130-155 с.
• Воронеж в документах и материалах/ Под ред. В. В. Кулиновой, В. П. Загоровского. - Воронеж: Центр.-Чернозём. кн. изд-во, 1987. - 272 с.
• Воронежская энциклопедия . - Справочно-энциклопедическое издание. - Воронеж: Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2008. - Т. 1 (А-М). - 524 с. - ISBN 978-5-900270-99-9 . . Издание осуществлено по решению администрации Воронежской области
• Воронежская энциклопедия. - Справочно-энциклопедическое издание. - Воронеж: Центр духовного возрождения Чернозёмного края, 2008. - Т. 2 (Н-Я). - 524 с.
• Загоровский В. П. Воронеж: историческая хроника. - Краеведческое издание. - Воронеж: Центрально-Чернозёмное книжное издательство, 1989. - 255 с. - ISBN 5-7458-0076-3 .
• Комолов Н.А. (рус.) (doc). Сайт администрации городского округа Воронеж. Проверено 14 июля 2014.
• Панова В. И. История Воронежского края. - 4-е, доп. - Воронеж: «Родная речь», 2008. - 287 с. - ISBN 978-5-8745-6562-6 . . Книга - лауреат областных конкурсов учебников и учебно-методических пособий 1994 и 1995 годов
• Дедов А. (рус.) . Журнал "Парадный квартал" (11.01.2011). Проверено 14 июля 2014.
• Дедов А. (рус.) . Журнал "Парадный квартал" (7.02.2011). Проверено 14 июля 2014.
• Дедов А. (рус.) . Журнал "Парадный квартал" (9.03.2011). Проверено 14 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Воронежская крепость

– Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? – сказал ритор после минутного молчания.
– Да, да, – подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
– Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, – сказал он, – и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть, есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства… от самых древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться, если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель, которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно, исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов, мы стараемся в третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять приду к вам, – сказал он и вышел из комнаты.
– Противоборствовать злу, царствующему в мире… – повторил Пьер, и ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он мысленно обращал к ним поучительно наставническую речь. Он представлял себе порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных ритором целей, эта последняя – исправление рода человеческого, особенно близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей, соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
– В седьмых старайтесь, – сказал ритор, – частым помышлением о смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным врагом, но другом… который освобождает от бедственной сей жизни в трудах добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
«Да, это должно быть так», – думал Пьер, когда после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. «Это должно быть так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по немногу открывается мне». Но остальные пять добродетелей, которые перебирая по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество, и щедрость, и добронравие, и любовь к человечеству, и в особенности повиновение, которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем. (Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, всё ли он тверд в своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него потребуется.
– Я готов на всё, – сказал Пьер.
– Еще должен вам сообщить, – сказал ритор, – что орден наш учение свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите, уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали свое учение иероглифами. Иероглиф, – сказал ритор, – есть наименование какой нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества, подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
– Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, – говорил ритор, ближе подходя к Пьеру. – В знак щедрости прошу вас отдать мне все драгоценные вещи.
– Но я с собою ничего не имею, – сказал Пьер, полагавший, что от него требуют выдачи всего, что он имеет.
– То, что на вас есть: часы, деньги, кольца…
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
– В знак повиновенья прошу вас раздеться. – Пьер снял фрак, жилет и левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и, нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно – и подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом ритором, ожидая его новых приказаний.
– И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное ваше пристрастие, – сказал он.
– Мое пристрастие! У меня их было так много, – сказал Пьер.
– То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться на пути добродетели, – сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
«Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?» Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать преимущество.
– Женщины, – сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
– Последний раз говорю вам: обратите всё ваше внимание на самого себя, наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас…
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь радостью и умилением переполнявший его душу.

Скоро после этого в темную храмину пришел за Пьером уже не прежний ритор, а поручитель Вилларский, которого он узнал по голосу. На новые вопросы о твердости его намерения, Пьер отвечал: «Да, да, согласен», – и с сияющею детскою улыбкой, с открытой, жирной грудью, неровно и робко шагая одной разутой и одной обутой ногой, пошел вперед с приставленной Вилларским к его обнаженной груди шпагой. Из комнаты его повели по коридорам, поворачивая взад и вперед, и наконец привели к дверям ложи. Вилларский кашлянул, ему ответили масонскими стуками молотков, дверь отворилась перед ними. Чей то басистый голос (глаза Пьера всё были завязаны) сделал ему вопросы о том, кто он, где, когда родился? и т. п. Потом его опять повели куда то, не развязывая ему глаз, и во время ходьбы его говорили ему аллегории о трудах его путешествия, о священной дружбе, о предвечном Строителе мира, о мужестве, с которым он должен переносить труды и опасности. Во время этого путешествия Пьер заметил, что его называли то ищущим, то страждущим, то требующим, и различно стучали при этом молотками и шпагами. В то время как его подводили к какому то предмету, он заметил, что произошло замешательство и смятение между его руководителями. Он слышал, как шопотом заспорили между собой окружающие люди и как один настаивал на том, чтобы он был проведен по какому то ковру. После этого взяли его правую руку, положили на что то, а левою велели ему приставить циркуль к левой груди, и заставили его, повторяя слова, которые читал другой, прочесть клятву верности законам ордена. Потом потушили свечи, зажгли спирт, как это слышал по запаху Пьер, и сказали, что он увидит малый свет. С него сняли повязку, и Пьер как во сне увидал, в слабом свете спиртового огня, несколько людей, которые в таких же фартуках, как и ритор, стояли против него и держали шпаги, направленные в его грудь. Между ними стоял человек в белой окровавленной рубашке. Увидав это, Пьер грудью надвинулся вперед на шпаги, желая, чтобы они вонзились в него. Но шпаги отстранились от него и ему тотчас же опять надели повязку. – Теперь ты видел малый свет, – сказал ему чей то голос. Потом опять зажгли свечи, сказали, что ему надо видеть полный свет, и опять сняли повязку и более десяти голосов вдруг сказали: sic transit gloria mundi. [так проходит мирская слава.]
Пьер понемногу стал приходить в себя и оглядывать комнату, где он был, и находившихся в ней людей. Вокруг длинного стола, покрытого черным, сидело человек двенадцать, всё в тех же одеяниях, как и те, которых он прежде видел. Некоторых Пьер знал по петербургскому обществу. На председательском месте сидел незнакомый молодой человек, в особом кресте на шее. По правую руку сидел итальянец аббат, которого Пьер видел два года тому назад у Анны Павловны. Еще был тут один весьма важный сановник и один швейцарец гувернер, живший прежде у Курагиных. Все торжественно молчали, слушая слова председателя, державшего в руке молоток. В стене была вделана горящая звезда; с одной стороны стола был небольшой ковер с различными изображениями, с другой было что то в роде алтаря с Евангелием и черепом. Кругом стола было 7 больших, в роде церковных, подсвечников. Двое из братьев подвели Пьера к алтарю, поставили ему ноги в прямоугольное положение и приказали ему лечь, говоря, что он повергается к вратам храма.
– Он прежде должен получить лопату, – сказал шопотом один из братьев.
– А! полноте пожалуйста, – сказал другой.
Пьер, растерянными, близорукими глазами, не повинуясь, оглянулся вокруг себя, и вдруг на него нашло сомнение. «Где я? Что я делаю? Не смеются ли надо мной? Не будет ли мне стыдно вспоминать это?» Но сомнение это продолжалось только одно мгновение. Пьер оглянулся на серьезные лица окружавших его людей, вспомнил всё, что он уже прошел, и понял, что нельзя остановиться на половине дороги. Он ужаснулся своему сомнению и, стараясь вызвать в себе прежнее чувство умиления, повергся к вратам храма. И действительно чувство умиления, еще сильнейшего, чем прежде, нашло на него. Когда он пролежал несколько времени, ему велели встать и надели на него такой же белый кожаный фартук, какие были на других, дали ему в руки лопату и три пары перчаток, и тогда великий мастер обратился к нему. Он сказал ему, чтобы он старался ничем не запятнать белизну этого фартука, представляющего крепость и непорочность; потом о невыясненной лопате сказал, чтобы он трудился ею очищать свое сердце от пороков и снисходительно заглаживать ею сердце ближнего. Потом про первые перчатки мужские сказал, что значения их он не может знать, но должен хранить их, про другие перчатки мужские сказал, что он должен надевать их в собраниях и наконец про третьи женские перчатки сказал: «Любезный брат, и сии женские перчатки вам определены суть. Отдайте их той женщине, которую вы будете почитать больше всех. Сим даром уверите в непорочности сердца вашего ту, которую изберете вы себе в достойную каменьщицу». И помолчав несколько времени, прибавил: – «Но соблюди, любезный брат, да не украшают перчатки сии рук нечистых». В то время как великий мастер произносил эти последние слова, Пьеру показалось, что председатель смутился. Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети, беспокойно стал оглядываться и произошло неловкое молчание.

1. Город-крепость Воронеж

Воронеж в конце XVI в. – это мощная пограничная крепость, которая делилась на две части: острог (посад) и город (кремль).
Воронежский посад окружал “острог дубовый, стоячей на (зат)воринах … под ним торасы насыпаны землёю, а по остроге башен: осмнадцать башен глухих, да семеры ворота” (Список с Воронежских книг письма и дозору Григорья Киреевскаго с товарыщи лета 7123 году // Материалы для истории Воронежской и соседних губерний. Т. 2: Воронежские писцовые книги / Сост. Л.Б. Вейнберг, А.А. Полторацкая. – Воронеж, 1891. – С. 2). Расстояние между башнями составляло 65 м и более. Периметр острога превышал 1300 м. Перед бревенчатой стеной был вырыт ров, глубиной и шириной 4,5 м. От рва к стене вздымался вал с надолбами (заострённые сверху колья, вкопанные в землю в один или несколько рядов).
В первые годы существования города посад не был в традиционном понимании поселением ремесленников и торговцев за пределами крепостной стены. В этой части крепости стояли дворы служилых людей.
Самой защищённой частью Воронежа являлся город (кремль), который, предположительно, находился в западной части крепости. Внешний периметр стен города с тремя башнями составлял более 300 м.
Главной была Большая башня с проездными дубовыми воротами. Её ширина составляла более 4,5 м, высота - 21,5 м до облама (вынесенная на 15-20 см во внешнюю сторону верхняя часть стены, образующая в нижней части сплошную щель, через которую защитники отражали нападение приблизившегося вплотную к стене врага). Над воротами “на первом мосту (пол этажа, уровень башни или крепостной стены) в нижнем бою (бойница, амбразура для стрельбы) пищаль (в русской армии XV – XVII вв. огнестрельное оружие или орудие) полуторная медная, станком на колесех”. Наблюдение за врагом велось с покрытой шатром сторожевой площадки на высоте 30 м. Для предупреждения об опасности здесь находились вестовой колокол и пушка.
От Большой башни на 4,5-метровом валу возвышалась стена, высотой до облама 4,5 м. Если высота от облама до верха крыши стены равнялась 3 м, то высота всей стены от вала до верха крыши составляла 7,5 м. В ней было 11 огороден (отсек внутри крепостной стены, где оборонялись воины). Стена, длиной 40 м, доходила до Наугольной башни.
Башня Наугольная “о дву верхах” (с двумя крышами – двойная) имела высоту от вала до облама около 20 м (до вершины крыши – около 27 м). Ширина обеих башен по фронту составляла 13 м (по 6,5 м каждая). Они имели “в нижнем бою четыре окна, а вверх два моста”.
От Наугольной башни стена поворачивала и более чем на 100 м устремлялась в сторону реки Воронеж. Высота этой стены от земли до облама составляла более 8 м. В ней устроили 16 огороден, по одному бою в каждой. Эта стена отделяла город от посада, а через сделанные в ней глухие створчатые ворота происходило сообщение между частями Воронежа.
Следующая стена, повторяя очертания мыса, резко поворачивала от реки и через 20 м примыкала к Задней башне. Высота этой стены до облама составляла 5,5 м. Из-под неё за пределы крепости к роднику вёл подземный ход.
Задняя башня имела ширину 6,5 м и высоту до облама около 11 м (до вершины крыши – 19 м). В ней имелось 2 моста и 3 уровня обороны, по 4 окна в каждом. В боковой стене башни были сделаны “ворота вылозные к реке Воронежу”, позволявшие производить разведку или тайно передавать сообщения из осажденной врагами крепости.
Заднюю башню с Большой замыкали “задняя”, “четвёртая” и “передняя” стены. Высота “задней” стены от поверхности вала до облама составляла 5,5 м, длина – 14 м. В ней было устроено 3 огородни. “Четвёртая” стена с 11 огороднями имела длину 74 м и высоту до облама 6,5 м. “Передняя” стена, высотой 6,5 м от поверхности вала до облама, на 22 м длины имела 3 огородни.
Внутри города размещались съезжая изба (канцелярия воеводы), арсенал, казна с пушечными запасами, две житницы и церковь.
Крепость Воронеж имела мощную и современную для конца XVI в. систему обороны, состоящую из надёжных укреплений и установленных на башнях орудий.

2. Защитники Воронежа

Важнейшими условиями существования и развития государства является эффективное управление и его защита от внешней угрозы. Эти и другие функции в России выполняло сформировавшееся в XV-XVI вв. служилое сословие, которое более сотни лет составляло основу населения Воронежского края.
Служилое сословие не было однородным ни по материальному состоянию, ни по общественному положению. Условно служилых людей можно разделить на две большие группы: служилые люди “по отечеству” и служилые люди “по прибору”.

Служилые люди “по отечеству” (по происхождению)
составляли наиболее привилегированную часть служилых людей в Российском государстве. В зависимости от знатности они делились на группы: чины думные (бояре, окольничьи, думные дворяне, думные дьяки); чины московские (стольники, стряпчие, московские дворяне, жильцы, дьяки); чины городовые (дворяне выборные, дети боярские дворовые, дети боярские городовые)(Загоровский В.П. Белгородская черта / В.П. Загоровский. – Воронеж, 1969. – С. 26). В Воронежском крае служилыми людьми “по отечеству” были дети боярские и дворяне.
В XV-XVII вв. большую роль в жизни Русского государства играли дети боярские – одна из самых малоземельных и самых многочисленных групп дворян-помещиков.
Дети боярские впервые упоминались в Великом Новгороде в 1259 г., когда Александр Ярославич Невский выделил охрану прибывшим в город посланцам от монголо-татар: “И повеле князь стеречи их сыну посадничу и всем детем боярьскым по ночем” (Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов / Под ред. и с предисл. А.Н. Насонова. – М.; Л., 1950. – С. 82).
В 1380 г. после Куликовской битвы раненого князя Дмитрия Донского нашли на поле боя “два сына боярския костромичи, а имя единому Собур, а другому Григории Холпищев” (Полное собрание русских летописей. Том 37: Устюжские и вологодские летописи XVI–XVIII вв. / Под ред. Б.А. Рыбакова; сост. Н.А. Казакова, К.Н. Сербина. – Л., 1982. – С. 35).
В Русских землях к середине XV в. на службе у князей дети боярские выделились в особую общность профессиональных воинов. Среди них были утратившие в силу разных причин высокий титул потомки князей, обедневшие бояре, незнатные землевладельцы, мелкие чиновники, а также перешедшие на княжескую службу состоятельные крестьяне и слуги бояр (Михайлова И. Служилые люди государства и Отечества / И. Михайлова // Родина. – 2003. – № 12. – С. 48–51). В XVII в. на южных границах России, в том числе в Воронежском крае, известны случаи перехода казаков в дети боярские.
За воинскую службу сын боярский получал от великого князя или своего удельного князя небольшую вотчину – родовое наследственное земельное владение с крестьянами. Чем больше было детей у сына боярского, тем меньшую часть они получали при наследовании, постепенно “мельчая” и превращаясь в “бояришек”. Вскоре они вообще теряли землю и вынуждены были просить у государя поместье (пашенная земля с сенокосными, лесными и другими угодьями). Так вотчинники становились помещиками, т.е. теперь они пользовались землёй не пожизненно, а до тех пор, пока служили своему государю.
Сын боярский владел землёй лично, когда право на владение поместьем и его размер подтверждался документами индивидуально. Если же он погибал, старел, получал увечье и не мог нести военную службу, то поместье записывали за новым служилым человеком, новым помещиком - его сыном.
Дети боярские вооружались саадаками (вооружение лучника, состоящее из лука с налучником, колчана со стрелами и чехла для колчана), саблями и сражались на конях.
Долгое время дети боярские являлись опорой государства. Избираясь на руководящие должности, они главенствовали в местном управлении. В большинстве своём они были близки по своему имущественному положению к крестьянам и посадским людям. Однако были и те, кто занимал высокие должности, имел большие поместья и владел крестьянами и бобылями.
Дети боярские считались выше дворян - других служилых “по отечеству”, но к концу XVII в. их положение сравнялось, а в начале XVIII в. опорой монарха стали дворяне. Сословие детей боярских исчезло, превратившись в однодворцев, которые впоследствии были причислены к государственным крестьянам. Так потомки профессиональных воинов стали крестьянами.

Служилые люди “по прибору” –
другая часть служилых людей, которых “прибирали” (набирали, нанимали) на военную и караульную службу из свободных людей различных слоёв населения, а во время войн – даже из крепостных крестьян. Став стрельцами, пушкарями, затинщиками, казёнными кузнецами, воротниками, казаками, они получали жалование деньгами или хлебом. Но из-за того, что жалование выплачивались редко, служилых людей “по прибору” для “корма” наделяли пашенной землёй (без сенокосных, лесных и др. угодий), размер которой был в 2–5 раз меньше, чем у детей боярских. Также им разрешалось заниматься ремеслом и торговлей.
Стрельцы.
Созданное царём Иваном IV Грозным в период с 1540 по 1550 годы стрелецкое войско являлось одним из главных родов войск в России XVI–XVII вв. При взятии Казани в 1552 г. стрельцы продемонстрировали свою эффективность, что подтвердило правильность решений царя как по характеру устройства стрелецкого войска, так и по способу его комплектования.
В 1540 г. стрелецкие полки первыми в мире получили единообразную одежду, отличавшуюся от гражданской. Во Франции униформу для гвардии ввели лишь через 130 лет – 1670–1672 гг., а через 10–15 лет её примеру последовали другие европейские страны.
Стрельцы вооружались саблями, бердышами и пищалями. Традиционным оружием стрельца для ближнего боя был бердыш – широкий топор, длиной до 1,7 м и весом более 1,5 кг. Бердыш обычно носили в правой руке, а во время похода вешали за спину. Железко (лезвие в виде полумесяца) насаживалось на длинное ратовище (древко), с железным заострённым наконечником внизу. Воткнутый в землю бердыш мог использоваться в качестве опоры для стрельбы из пищали, т.к. из-за её большого веса с руки было сложно вести прицельный огонь. Для выстрела из пищали порох поджигали через запал горящим фитилём. Все боеприпасы носили с собой отдельно: стрелец через левое плечо надевал берендейку или ремень с зарядами, на котором висели фитильная, пулечная сумки и рог с порохом.
В XVI в. эффективность огнестрельного оружия во всей Европе была невысокой: дальность действительного огня не превышала 50-60 м, почти невозможно прицелиться и метко выстрелить. К тому же, зарядка оружия требовала значительного времени. Поэтому ставка делалась на залповый огонь и последующий ближний бой с использованием бердышей и сабель.
Пушкари.
Оборона крепости могла осуществляться только с использованием пушек, которые обслуживали пушкари.
При скорострельности пушек XVI в., равной 2–8 выстрелам в день, каждый выстрел должен достигать цели. Пушкари были прекрасными профессионалами и передавали секреты своего мастерства по наследству. Нередко во время боя вся семья пушкаря находилась у орудия.
К пушкарям относились и затинщики (“за тыном” – за стеной). Их оружием была “затинная пищаль” – нечто среднее между пушкой и ручной пищалью. Это малокалиберное орудие было грозным оружием при обороне крепости.
Воротники охраняли ворота.
Пушкари, затинщики и воротники – это строевые чины. К нестроевым чинам относились кузнецы и плотники, которые изготавливали боеприпасы, ремонтировали орудия, крепостные укрепления и т.д.
Казаки –
группа служилых людей, сначала состоявшая из русских воинов южных пограничных городов, позже в их состав вошли черкасы (переселенцы из приднепровских и запорожских районов).
В конце XVI в. южнорусские города для увеличения численности городовых казаков из близлежащих районов стали набирать “вольных охочих людей” из стрельцов, крестьян, посадских людей.
Казаки несли службу на конях, вооружались пищалями и рогатинами, или саадаками и саблями, или пищалями и саблями.
С весны до поздней осени, когда нападения татар были наиболее вероятны, казаки несли службу в сторожах и станицах. При первых заморозках казаки поджигали траву в степи, чтобы лишить корма лошадей татар и тем самым препятствовать их набегу. Также казакам поручали сопровождать послов и гонцов.
За службу постоянного жалования казакам не платили, но наделяли “пашенной” землёй, причём не лично каждого, а в общих полях. Казак терял свой участок при переводе в другое место.
Ямщики.
В конце 80-х годов XVI в. после распоряжения царя Фёдора Иоанновича в Воронеже появился ям (почтовая станция, где содержали разгонных лошадей, имелись места отдыха ямщиков, постоялый двор). Он был необходим для перевозки государственных писем и грузов, которые осуществляли ямщики. В 1590 г. ям сгорел после черкасского погрома.

Служилые люди центра страны лишь иногда, когда татарский набег был наиболее вероятен, выдвигались к реке Ока и ожидали врага. А служилым людям Воронежа и других южнорусских городов приходилось строить укрепления, ежедневно стоять в сторожах, действовать в станицах и сражаться с врагами.

В 1585 году по указу царя Фёдора Иоанновича началось строительство Воронежа, который был основан как город-крепость. Место первых строений выбрали на возвышающемся правом берегу (в районе современного здания главного корпуса ВГУ). В 1586 году было завершено строительство деревянных стен и башен Воронежа. Первая (по времени постройки) воронежская деревянная крепость располагалась на холме, над рекой, занимая восточную часть современной улицы Шевченко, от Ильинской церкви до обрыва. Она просуществовала до 1590 года, до сожжения города "черкасами". Дубовые стены высотой 6 метров окружали город. Из крепости к реке был прорыт подземный ход. Главные обязанностями населения заключались в военной службе, защите южных рубежей страны от татарских набегов. Однако развивалась и хозяйственная деятельность поселенцев: стрельцы, пушкари, казаки получали в собственность наделы целинной земли, которые распахивали. В 1590 году город выгорел дотла в результате вероломного нападения "черкас" - жителей приднепровской Украины, подданных Польши. События 1590 года могли привести к гибели Воронежа как города, история знает случаи полного прекращения существования городов после подобных ударов. Воронежу удалось подняться, жизнь в городе продолжалась. Вскоре воронежцы построили новые стены. Территория города увеличилась. В 1594 году непосредственно через Воронеж впервые проследовало русское посольство в Турцию во главе с дворянином Даниилом Ислентьевым. В дальнейшем, в течение XVII века, через Воронеж неоднократно проезжали русские и турецкие посольства. К 1596 году относится основание новых русских городов-крепостей западнее Воронежа: Белгорода и Оскола (ныне Старого Оскола). Появление новых городов на южной окраине России укрепило военное положение Воронежа. Воронежские сторожи установили контакты с белгородскими и оскольскими сторожами. В 1600-м году за крепостной стеной Воронежа построен Успенский монастырь, рядом с которым возникла слободка монастырских крепостных крестьян и ремесленников. Территория города постепенно расширяется. В 1614 году состоялась официальная передача в подчинение Воронежу обширных незаселенных территорий к югу от города, включая земли донских казаков. Здесь возникли промысловые угодья (ухожьи, или ухожеи), которые воронежский воевода стал ежегодно сдавать "на откуп" для рыбной ловли, сбора меда диких пчел, добычи пушных зверей. Размеры Воронежского уезда с включением в него ненаселенной зоны ухожьев резко увеличились и достигли примерно 40 тысяч квадратных километров. Среди ухожьев были Хворостанский, Сосенский, Икорский, Битюцкий, Калитвянский, Толучеевский. Они включали в себя реки и прибрежные территории соответственно вдоль Хворостани, Тихой Сосны, Икорца, Битюга, Черной Калитвы, Толучеевки. Каждый такой ухожей занимал территории 2-3 современных районов. Арендаторами ухожьев, как правило, являлись воронежцы. Так, полковой казак Максим Мошков взял в 1614 году за 12 рублей 25 копеек Хворостанский ухожей, стрелец Карп Ножевников за 10 рублей с полтиной - Икорский ухожей, крестьянин Успенского монастыря Юрий Перегудов за 6 рублей - Толучеевский ухожей. Число воронежских ухожьев стало сокращаться с тридцатых годов XVII века, в связи с возникновением на территории новых городов и сел. Окончательно исчезли ухожьи в XVIII веке. По первому подробному описанию города - "Дозорной книге 1615 года" - население города представляло 964 человек взрослых мужчин, глав семей. Это были мелкие служилые люди: стрельцы, казаки, пушкари, воротники (664 человека), "бобыли и захребетники", жившие во дворах у служилых людей (96 чел.), монастырские ремесленники и крестьяне (88 чел.), "посадские торговые люди" (59 чел.), церковнослужители и монахи (30 чел.), дворники, охранявшие городские дома уездных помещиков (27 чел.). С учетом женщин, детей и остальных категорий население насчитывало около семи тысяч человек. Автором документа был москвич Григорий Киреевский, присланный с группой помощников специально "для дозора" (для осмотра и описания) Воронежа. Киреевский отметил, что деревянная крепость в Воронеже состояла из двух отдельных частей:"рубленого города" и "острога". В рубленом городе были 3 башни: Московская, Затинная и Тайницкая; из последней к реке шел подземный ход. С учетом женщин и детей население Воронежа составляло тогда примерно 7 тысяч человек. Воронежцы селились в городе "слободами" - породу службы и занятий; при этом слободы располагались и под защитой крепостной деревянной стены, и за пределами крепости. Торговая площадь находилась "в остроге", на ней стояли 63 лавки. Воронежском уезде Киреевский насчитал 59 постоянных поселений (сел, деревень, починков) и 17 "откупных ухожьев". В сентябре 1635. воевода Воронежа Максим Языков получил царский указ: направить 170 человек на реку Лесной Воронеж для закладки нового города - "людей добрых, которые сами в службе, а детей в их место, и племянников, и захребетников, и наймитов не издать". Каждому надо было взять лошадь с телегой, пищаль, топор, рогатину, продовольствия на 6 недель. Первая группа воронежских стрельцов и казаков отправилась к реке Лесному Воронежу в начале октября, "вторая перемена" - 19 ноября. Воронежцы участвовали в закладке и строительстве нового русского города Козлова. Современное название этого города - Мичуринск. Осенью 1636 г. в течение двух месяцев (с начала октября по начало декабря) южнорусскую лесостепь между Вором, Валуйками и Белгородом обследовала экспедиция под руководством воеводы Федора Сухотина. Ее целью было определение удобных мест для устройства новых городов и земляных валов на путях татарских вторжений. В помощь Сухотину были выделены знатоки местности из южнорусских городов, в том числе и из Воронежа. В качестве охраны воеводу сопровождали 200 конных казаков. Новый воевода Василий Ромодановский, прибывший в Воронеж в 1641 году, с удивлением обнаружил в городе более двухсот "пустых дворов". Оказалось, что их владельцы - служилые казаки, пользуясь временным прекращением татарских набегов, переселились из города в соседние села: Подклетное, Подгорное, Репное, Семилуки, Девицу - ближе к своим пахотным землям. В 1642 году в Воронежском уезде на месте села Костенки заложен новый город на Белгородской черте - Костенск. Первое время Костенск считался "пригородом Воронежа", не имел собственного уезда и своего воеводы. 1643 - год, в котором в Воронеже была организована первая пожарная команда. В Центральном государственном архиве древних актов сохранилось донесение воеводы В. Ромодановского: "6 человек из пеших ходят в остроге и по слободам для огневые выемки, чтоб в летнюю пору от пожарного времени дурна какого не учинилось". В 1645 году, летом, на строящейся Белгородской черте, в верховьях реки Усмани, был основан город Усмань. После его основания крепостные крестьяне Воронежского уезда стали массами уходить от своих помещиков и записываться в Усмани в стрелецкую и казачью службы. В 1647 году южнее Воронежа основан новый город на Белгородской черте - Коротояк. Возникновение рядом с Воронежем новых городов привело к определенному спаду в хозяйственной жизни города. В Воронеже заметно сократились таможенные и кабацкие сборы в царскую казну. Голова (начальник) воронежских стрельцов П. Толмачев, взявший под свое попечение таможню и кабак, объяснил это тем, что "промышленные люди из городов с солью и с хлебом и со всякими товарами ездят для промыслов мимо Воронежа в новые города: в Сокольск, на Усмань, на Урыв, на Коротояк, на Олышанск, а город Воронеж перед прежними леты всем оскудал, и люди обнищали, стало безлюдно, и на кабаках питухов стало мало, не против прежнего". В течение 50 лет Воронеж был единственным городом на территории современной Воронежской области. Вокруг него возникли села и деревни. В середине XVII века недалеко от города Воронежа, на берегах рек Дона, Воронежа, Усмани, Тихой Сосны, были построены новые города-крепости: Орлов (ныне с. Орлово Новоусманского района), Воронеж, Костенек (ныне с. Костенки Хохольского района), Урыв, Коротояк, Острогожск и Ольшанск (ныне с. Верхне-Ольшан Острогожского района). Наиболее прочные стены и большие гарнизоны имели Воронеж, Коротояк и Острогожск. В новый город Коротояк были переведены многие жители из Ельца. В 1652 году тысяча украинцев с семьями подошла к русской границе и попросила разрешения перейти на жительство в Россию. Во главе этой группы стоял черниговский полковник Иван Дзиньковский. Царское правительство поселило украинцев в новом городе Острогожске, который только что начал строиться при впадении речки Острогощи в Тихую Сосну. Переселение украинцев в Воронежский край продолжалось и после воссоединения Украины с Россией. Вместе с русскими людьми острогожские черкасы стали оборонять Россию от крымских татар, строить городские стены, башни, копать рвы, насыпать валы, следить за татарскими отрядами. В Острогожском районе и сейчас сохранились следы Белгородской черты. Это высокие валы, заслонявшие в свое время южные окраины России от татарских набегов. Основным занятием населения было сельское хозяйство. Главным орудием труда являлись соха, косы, серпы, деревянные бороны. Сеяли в основном рожь, ячмень, овес, просо, гречиху. Позже стали сеять пшеницу. Урожайность, несмотря на плодородную почву, была низкой. Поля часто выгорали от сильной засухи, опустошались саранчой. Наряду с земледелием развивается скотоводство, рыбная ловля, охота, пчеловодство. С основанием Воронежа быстро развивается ремесло. Появляются кузнецы, плотники, гончары, портные, колесники, бочарники и другие ремесленники. В городах и селах Воронежского края (Коротояк, Острогожск и другие) возникают солодовни, водяные и ветряные мельницы, селитренные варницы. В первой половине XVII века быстро развиваются торговые связи Воронежа с другими русскими городами. В это время крупный торговый путь проходил по Дону. В низовья Дона воронежцы везли хлеб, скот, порох, сукна, мыло. Оттуда привозили дорогие восточные товары: ковры, ткани, жемчуг, а также соль и рыбу. Известными купцами того времени были Прибытковы, Гарденины, Хрипуновы. Кустарные промыслы и торговый обмен получают распространение во многих местах. Так наш край в XVII веке втягивается в оживленные торговые связи, которые способствовали образованию в стране единого всероссийского рынка. В документе, описывающем Воронеж 1657 года, приведены названия проезжих ворот. Из Воронежа можно было тогда выехать через Московские, Никольские, Ильинские и Затинные ворота. В июне 1658 года на южной, черноземной окраине Российского государства образована крупная военно-административная единица - Белгородский разряд. Воронежский уезд и город Воронеж, наряду с другими южнорусскими городами, были переданы в военное подчинение белгородскому воеводе. Одновременно было создано полурегулярное воинское соединение - Белгородский полк в составе 19252 человек, под командованием того же белгородского воеводы. В качестве солдат в Белгородский полк записано 750 воронежцев - жителей города Воронежа и уезда. Подчинение Воронежа воеводе Белгородского полка сохранялось затем в течение 43 лет, до 1701 года. Жалованье донским казакам из Воронежа было отправлено в 1659 году в увеличенном размере. Кроме муки, сукон, пороха, свинца, на суда в Воронеже были погружены для казаков 6 пушек и 600 ядер. Среди донских казаков, сопровождавших из Воронежа в низовья Дона этот "донской отпуск", был Степан Разин - будущий предводитель крестьянской войны в России. В связи с появлением под Воронежем упомянутой выше большой группы "черкас" (украинских переселенцев) русское правительство приняло решение обосновании нового города Землянска. Руководить возведением деревянных стен и башен Землянска было поручено воеводе Гаврилу Островскому, а в помощь воеводе послано 10 стрельцов из Воронежа - "знатоков всякого городового дела». Основание Землянска привело к очередному сокращению территории Воронежского уезда. В 1668 году в Москве был разработан план раздела Белгородского разряда (военно-административной единицы, созданной в 1658 году) на 2 части: Белгородский и Воронежский разряды. По этому плану Воронеж должен был стать административным центром для обширной территории. В подчинение Воронежу предполагалось передать 29 городов с уездами, в том числе Тамбов, Козлов, Елец, Лебедянь, Данков, Старый Оскол, Острогожск, Коротояк. Осуществлению плана помешало случайное стечение обстоятельств. России изменил тогда украинский гетман Брюховецкий, в связи с этим боевые силы с территории Белгородского разряда были срочно собраны для отправки на Украину. Осуществлять в такой обстановке административную реформу правительство не стало. Административным губернским центром по отношению к соседним городам Воронеж стал лишь через 43 года после описанных событий, а именно - в 1711 году. В 1669 году из Москвы для описания Белгородской черты посланы стольники Петр Зиновьев и Автолом Еропкин. Первому поручено было описать западную половину укрепленной линии: от Ахтырки через Белгород до Коротояка; второму - восточную половину: от Коротояка через Воронеж до тамбовских крепостей. Как крепость на Белгородской черте город Воронеж был описан А. Еропкиным осенью 1669 года. Подробное донесение стольника сохранилось среди бумаг Разрядного приказа в Центральном государственном, архиве древних актов (фонд № 210, Белгородский стол, столбец № 651). "Город Воронеж построен на горе у реки Воронежа, на Крымской стороне, - пишет А. Еропкин. - А по городу построено меж городовых стен пять башен с проезжими воротами, десять башен глухих, да в городской стене построена башня над тайником. Около всего города по мере 830 сажен". Южнее Воронежа установлены заставы для задержания беглецов, пробирающихся к донским казакам. Новыми правилами ограничены торговые поездки воронежцев в низовья Дона. В ночь на 3 мая в Воронеже случился большой пожар. Пострадали Пушкарская и Напрасная слободы (район современных улиц Орджоникидзе, 25 Октября, Первомайской, Рабфаковского переулка), где сгорело 55 домов с надворными постройками. Большим событием в истории города стала постройка первого в Воронеже каменного здания - церкви в Акатовом монастыре. До 1674 года все здания в Воронеже были деревянными. Часть каменной постройки 1674 года сохранилась до наших дней, это колокольня Акатова монастыря на улице Освобождения Труда, старейший историко-архитектурный памятник города. Городской воевода Максим Карташов представил в Москву описание деревянной крепости в Воронеже, а также крепостной артиллерии и другого крепостного имущества. На стенах и башнях Воронежа размещались, согласно донесению воеводы, 12 железных и 12 медных пушек с запасом ядер. Среди казенного крепостного имущества указаны "10 коз железных подсвечных, что огонь кладут на башнях в осеннее время". Названные в документе "козы" - это железные треножники для огня, жаровни. Донесение воеводы М. Карташова является первым документальным свидетельством о появлении городского освещения в Воронеже. В связи с продолжавшейся русско-турецкой войной и опасностью наступления турецкой армии в 1679 начато сооружение земляного вала от реки Тихой Сосны к Валуйскому лесу (в пределах современного Красногвардейского района Белгородской области). В августе воронежцы "городовой службы" были вызваны на строительство вала. В ночь на 29 июня в Воронеже случился пожар. Огонь возник в Успенском монастыре, на берегу реки, а затем распространился на соседние строения. В прибрежной части города сгорело 80 жилых домов, пожар уничтожил вое монастырские постройки. Деревянные стены и башни Воронежа не пострадали. В Центральном государственном архиве древних актов сохранилось донесение воронежского воеводы Михаила Вырубова о пожаре. В январе подписан Бахчисарайский мирный договор, завершивший русско-турецкую войну. Крымские татары обязались по договору прекратить грабительские набеги на окраинные русские земли, но уже весной следующего, 1682 года нарушили свое обещание. В 1682 году Воронеж был утвержден религиозным центром для окрестной территории и местом проживания епископа. В город прибыл первый воронежский епископ - Митрофан. Летом 1685 года земли Воронежского края к югу и юго-востоку от Воронежа обследовала военно-топографическая экспедиция Ивана Жолобова. В Москве возник план строительства новой русской укрепленной линии вдоль реки Битюг и соединения ее с Белгородской чертой у Коротояка. Путь татарам в районы западнее Воронежа был закрыт еще в середине XVII века. В случае создания укрепленной линии на Битюге для татар стали бы недоступными и земли восточнее Воронежа. Подробный отчет И. Жолобова сохранился в архиве. По нему, однако, ввиду изменения международной обстановки, не было принято никакого правительственного решения. Московский дьяк К. Борин и купец Н. Аристов построили на реке Воронеж, около города Белоколодска, железоделательный завод. Городок Белоколодск являлся прежде селом под названием Белый Колодезь и находился в северной части Воронежского уезда. Для производства железа на Боринском заводе использовалась местная руда. Завод был тесно связан с Воронежем. В исторической литературе высказывалась мысль о том, что основание Боринского завода связано с личным указанием Петра I, намечавшего в дальнейшем военные действия против турок и татар в Придонье и Приазовье.