Святитель Виктор, исповедник,
епископ Глазовский, викарий Вятской епархии
Память 2 мая (19 апреля) и 1 июля (18 июня)
Родился 20 мая 1875 года в семье псаломщика Троицкой церкви села Золотого Саратовской губернии. Окончил Духовное училище, Саратовскую духовную семинарию и Казанскую духовную академию.
28 июня 1903 года состоялся постриг молодого студента в монашество, а через три дня он был рукоположен в иеромонаха. В январе 1904 года иеромонах Виктор был назначен настоятелем подворья Спасо-Преображенского монастыря г.Саратова. В 1905-1908 гг. будущий святитель нес послушание на Святой Земле. 15 октября 1909 года он поступил в число братии Александро-Невской Лавры, а в 1910 году был возведен в сан архимандрита и переведен в Троицкий Зеленецкий монастырь. 17 сентября 1918 года архимандрит Виктор стал настоятелем Александро-Невской Лавры, а в конце декабря 1919 года был рукоположен во епископа Уржумского, викария Вятской епархии. Владыка Виктор своим самоотверженным служением Богу и Церкви и святостью жизни поразил вятскую паству, и она всем сердцем полюбила святителя, который стал для нее заботливым отцом, добрым пастырем и мужественным исповедником православия.
В 1921 году владыка Виктор был назначен епископом Глазовским, викарием Вятской епархии. В мае 1922 года образовалось обновленческое движение, несущее раскол и смуту в Православную Церковь. Вятский епископ Павел (Борисовский) был арестован и в управление епархией вступил епископ Виктор. Владыка сразу же обратился к пастве земли Вятской крепко держаться веры православной и не поддаваться на провокации обновленцев. В ответ на это в августе 1922 года епископ Виктор был арестован и отправлен в первую ссылку. Только через 4 года в 1926 году владыка смог возвратиться в Вятку, но тут же 14 мая был снова арестован. Ему запретили жить в Вятке. Владыка был вынужден переехать в Глазов. В 1927 году, после выхода в свет Декларации митрополита Сергия, владыка не подчинился решениям Священного Синода и митрополита Сергия, но паствы своей не оставил. Богоборческие власти сделали все, чтобы выдворить епископа Виктора с Вятской земли - 18 мая 1928 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило его к трем годам заключения в Соловецком лагере особого назначения. По окончании срока, в 1932 году он был снова арестован и сослан в село Нерицу (ныне Республика Коми), где после всех испытаний и гонений 2 мая 1934 года епископ Виктор отошел ко Господу. Мощи святителя были обретены 1 июля 1997 года и ныне покоятся в храме Преображенского женского монастыря г. Вятки. Канонизация святителя состоялась в Москве на Юбилейном архиерейском соборе в августе 2000 года. Составлено житие, написаны честные иконы. Торжества прославления святителя в Вятке состоялись 22 октября 2000 года.
Тропарь, глас 4
Правды Божия поборниче и расколов обличителю, исповедниче Христов святителю Викторе, яко пресветлое светило добродетельми просиявый и изгнание претерпевый, упасл еси паству твою в православии и благочестии. Радуется днесь земля Вятская, в нюже восхотел еси возвратитися цельбоносными мощами твоими, празднующи любовию святую память твою. Моли о нас Бога, с верою к предстательству твоему прибегающих.
Кондак, глас 8
Победе тезоименитый, святителю преславне Викторе, победил еси гонителей твоих немощную ярость. Разум имея богопросвященный, хитросплетения ложная обличал еси, овец твоих в ограде церковной соблюдая. Темже увенчался еси от Бога венцем драгоценным. Не престай моляся спастися душам нашим.
(1892 г.р.)
Деятельного пастыря-миссионера поразило отсутствие в Миссии миссионерской деятельности:
“...Несмотря на такое наиважнейшее положение тамошней нашей Миссии, о ней - о ее задачах, целях и вообще жизнедеятельности, совершенно невозможно сказать какое-либо определенное, ясное слово, и это уже после пятидесятилетнего существования Миссии... Правда, некоторые из паломников-пастырей приходят в большой восторг, пораженные внешним богатством, - разумею святые места наши с постройками на них, какими владеет Иерусалимская Миссия... Но вот, спросите их, что же они будут говорить, о каком величии Миссии проповедовать, к чему призывать своих слушателей? - И они тотчас же окажутся в самом тяжелом положении, ибо ничего не могут сказать светлого и определенного ни о настоящей, ни о прошедшей духовной жизнедеятельности Миссии... Единственное занятие, которое всегда находили себе члены Миссии, - это служение молебнов, панихид, исполнение незначительных треб церковных и собирание пожертвований. Такое положение Миссии - как требоисправительницы - более чем печально. Да и это поделие в течение полугода за отсутствием паломников пропадает и легко может совсем пропасть...”
Не чувствуя призвания к духовно-учебной службе, подал прошение об увольнении его от должности инспектора духовного училища для поступления в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры , которое было удовлетворено 15 октября года.
Архимандрит
“Позволяю себе осведомить Вас о главном руководящем принципе нового церковного строительства: ликвидация не только явных, но и потайных контрреволюционных тенденций, мир и содружество с советскою властию, прекращение всяких оппозиций ей и ликвидация патриарха Тихона, как ответственного вдохновителя непрекращавшихся внутрицерковных оппозиционных ворчаний. Собор, на который возлагается эта ликвидация, предполагается созвать в половине августа. Делегаты Собора должны явиться на Собор с ясным и отчетливым сознанием этой церковно-политической задачи”.
В ответ на действия обновленцев владыка Виктор составил письмо к вятской пастве, которое было одобрено и подписано освободившимся к тому времени епископом Павлом и разослано по храмам епархии:
"Други мои возлюбленные, это слово Господа и Его апостолов ныне, к великой скорби нашей, исполнилось в нашей Русской Православной Церкви. Дерзко отвергнув страх Божий, кажущиеся иерархами и иереями Церкви Христовой, составив из себя группу лиц, вопреки благословения Святейшего Патриарха и отца нашего Тихона, в настоящее время усиливаются самозванно, самочинно, воровски захватить управление Русской Церкви в свои руки, нагло объявляя себя каким-то временным комитетом по управлению делами Церкви Православной..."
"Умоляю вас, возлюбленные во Христе братья и сестры, а наипаче вас, пастыри и соработники на ниве Господней, отнюдь не следовать сему самозванному раскольническому соборищу, именующему себя "церковью живой", а в действительности "трупу смердящему", и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвитерами, от сих самозванцев поставленными"
На допросе 28 августа владыка Виктор на вопрос следователя, кто составил послание против обновленцев, ответил: “Воззвание против ВЦУ и группы "Живой церкви", обнаруженное при обыске, составлено мной и разослано в количестве пяти–шести экземпляров”.
5 сентября 1922 г. было предъявлено обвинение в связи с подпольными монархическими группировками, распространении нелегальных воззваний Патриарха Тихона, митрополита Агафангела и Братства ревнителей Православия.
Из анкеты в следственном деле:
"Состав семьи: брат Александр - помощник начальника пароходной кампании в Камышине, брат Николай - священник г.Дубовка, мать - Анна Ивановна (70 лет, старица), ее сестра Мария Ивановна (42 года, вдова, больная) - проживают в Камышине".
В июле владыка прибыл на Попов остров и затем в Соловецкий лагерь особого назначения . Начался исповеднический путь святителя в узах. Епископа определили в 4-е отделение лагеря, расположенное на главном Соловецком острове, и назначили на работу бухгалтером канатной фабрики.
Участвовал в тайных богослужениях - "рискуя быть запытанными и расстрелянными, владыки Виктор (Островидов); Иларион (Бельский) ; Нектарий (Трезвинский) ; Максим (Жижиленко) не только часто сослужили в тайных катакомбных богослужениях в лесах острова, но совершали тайные хиротонии нескольких епископов. Совершалось это в строжайшей тайне даже от самых близких, чтобы в случае ареста и пыток они не могли выдать ГПУ воистину тайных епископов".
По воспоминаниям Д.Лихачева, находившегося в лагере вместе с владыкой, "от него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, так как к нему все относились хорошо и его слову верили".
Профессор Андреев, находившийся в Соловецком концлагере вместе с владыкой, вспоминает:
"Владыка Виктор был небольшого роста... всегда со всеми ласков и приветлив, с неизменной светлой радостной тонкой улыбкой и лучистыми светлыми глазами. "Каждого человека надо чем-нибудь утешить", - говорил он и умел утешать всех и каждого. Для каждого встречного у него было какое-нибудь приветливое слово, а часто даже и какой-нибудь подарочек. Когда после полугодового перерыва открывалась навигация и в Соловки приходил первый пароход, тогда обычно владыка Виктор получал сразу много вещевых и продовольственных посылок с материка. Все эти посылки через несколько дней владыка раздавал, не оставляя себе почти ничего...
Беседы между владыками Максимом и Виктором, свидетелями которых часто бывали мы, врачи санитарной части, жившие в одной камере с владыкой Максимом, представляли исключительный интерес и давали глубокое духовное назидание... Владыка Максим был пессимист и готовился к тяжелым испытаниям последних времен, не веря в возможность возрождения России. А владыка Виктор был оптимист и верил в возможность короткого, но светлого периода, как последнего подарка с неба для измученного русского народа".
Его поселили в доме председателя сельсовета, помогал его семье в простых хозяйственных работах. Владыка беседовал с крестьянами о вере, часто удалялся в тайгу для глубокой молитвы. Вскоре он простудился, заболел воспалением легких. В больницу его не смогли отправить из-за разлившейся реки.
Биографии 06.03.2009 07:09
СВЯЩЕННОМУЧЕНИК ВИКТОР (ОСТРОВИДОВ)
Священномученик Виктор (Островидов) - Епископ Глазовский, Ижевский и Вотский (в миру Константин Александрович Островидов). Родился 20 мая 1875 в семье псаломщика Троицкой церкви села Золотого Камышинского уезда Саратовской губернии Александра и его супруги Анны. В семье, кроме старшего сына Константина, было трое детей Александр, Мария и Николай.
В 1888, когда Константину исполнилось тринадцать лет, он поступил в приготовительный класс Камышинского духовного училища, а через год был принят в первый класс. По окончании в 1893 училища он поступил в Саратовскую Духовную семинарию, и окончил её по первому разряду со званием студента в 1899. В этом же году Константин Александрович поступил в Казанскую Духовную академию. Ему, как успешно выдержавшему приёмные экзамены, была предоставлена стипендия.
В студенческие годы ярко проявились гуманитарные дарования Константина Александровича, интерес к отечественной словесности, философии и психологии. Он стал одним из активнейших деятелей и товарищем председателя студенческого философского кружка.
Внешняя обстановка жизни студентов академии была лишена каких-либо признаков комфорта и житейских удобств. В 1901 академию посетил Архиепископ Казанский Арсений (Брянцев) с целью получить полное представление об условиях жизни студентов академии.
Около двух часов Архиепископ осматривал академию и в заключение осмотра сказал: «Конечно, жить можно, живут и хуже, но откровенно скажу, что вся внешняя обстановка далеко не соответствует тому рангу, который занимает академия как высшее учебное заведение. У вас не ремонт нужен, а необходимо полное обновление».
Для кандидатского сочинения Константин Александрович выбрал тему «Брак и безбрачие». По окончании академии он был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в Духовной семинарии.
В 1903 Константин Александрович был пострижен в мантию с именем Виктор, рукоположен во иеромонаха и назначен в город Хвалынск настоятелем Свято-Троицкого общежительного подворья Саратовского Спасо-Преображенского монастыря.
Свято-Троицкое подворье было учреждено 5 декабря 1903 вследствие ходатайства городских властей перед епархиальным архиереем еп.Гермогеном (Долгановым) для предотвращения развития старообрядческого раскола в Хвалынском уезде. Подворье, приписанное к Саратовскому Спасо-Преображенскому монастырю, должно было служить миссионерским нуждам, а со временем преобразоваться в самостоятельный монастырь.
В феврале 1904 во время Великого поста, в зале музыкального училища города Саратова иеромонахом Виктором были прочитаны три лекции. Первая лекция состоялась в воскресенье 15 февраля и привлекла массу слушателей все проходы между рядами хоры и фойе были заняты. На лекции присутствовали еп.Гермоген, саратовский губернатор Столыпин с женой и дочерью, католический епископ Рооп, ректор Саратовской Духовной семинарии, директора гимназий, духовенство и миряне. Лекция была на тему «Психология недовольных людей в произведениях М.Горького».
22 февраля состоялась вторая лекция на тему «Жизненные условия появления недовольных людей», собравшая также множество слушателей, а 29 февраля - третья лекция на тему «Возможность обновления недовольных людей» и путь к нему. Незаурядные дарования иеромонаха Виктора в непродолжительный период служения в Саратовской епархии проявились и на поприще миссионерской деятельности. 18 апреля 1904 в Саратове прошло общее собрание местного комитета Православного миссионерского общества, деятельность которого в 1903-1904 была направлена на организацию миссионерского служения среди чувашей. В основу миссионерского дела было положено обучение чувашей грамоте и совершение богослужения на чувашском языке.
Чувашские селения были разбросаны по всей обширной Саратовской епархии. Для успешной постановки миссионерского дела и наблюдения за деятельностью устроенных миссионерским обществом школ было признано необходимым учредить должность разъездного миссионера. Эта должность предназначалась для иеромонаха Виктора, который к этому времени уже фактически её исполнял. В 1905 в издании книжного магазина «Вера и знание» в Санкт-Петербурге вышли лекции иеромонаха Виктора о «недовольных людях» в произведениях Горького и религиозно-философская брошюра «Заметка о человеке». В том же году иеромонах Виктор был зачислен в состав Иерусалимской Духовной Миссии и выехал в Иерусалим.
На время служения иеромонаха Виктора в Святой Земле (1905-1908) попал юбилей Русской Духовной Миссии в Иерусалиме. Деятельного пастыря-миссионера поразило отсутствие в Миссии миссионерской деятельности. В докладе о деятельности Миссии он писал:
«Несмотря на такое наиважнейшее положение тамошней нашей Миссии, о ней - о её задачах, целях и вообще жизнедеятельности, совершенно невозможно сказать какое-либо определённое, ясное слово, и это уже после пятидесятилетнего существования Миссии. Правда, некоторые из паломников-пастырей приходят в большой восторг, поражённые внешним богатством, - разумею святые места наши с постройками на них, какими владеет Иерусалимская Миссия. Но вот, спросите их, что же они будут говорить, о каком величии Миссии проповедовать, к чему призывать своих слушателей? - И они тотчас же окажутся в самом тяжёлом положении, ибо ничего не могут сказать светлого и определённого ни о настоящей, ни о прошедшей духовной жизнедеятельности Миссии. Единственное занятие, которое всегда находили себе члены Миссии, - это служение молебнов, панихид, исполнение незначительных треб церковных и собирание пожертвований. Такое положение Миссии - как требоисправительницы - более чем печально. Да и это поделие в течение полугода за отсутствием паломников пропадает и легко может совсем пропасть.»
[Иеромонах Виктор. Иерусалимская Миссия. Харьков, 1909, с.3-4.]
В июле 1908 старший иеромонах Иерусалимской Духовной Миссии Виктор находился в Киеве, где в течение двух недель, с 12 по 26 июля, проходил 4-й Всероссийский миссионерский съезд.
В работе съезда принимали участие митрополиты - Санкт-Петербургский Антоний (Вадковский), Московский Владимир (Богоявленский) и Киевский Флавиан (Городецкий), тридцать пять архиепископов и епископов, а всего более шестисот участников. Миссионерский съезд проходил во время празднования 800-летия Киевского Михайловского монастыря, и поэтому торжества по случаю этого юбилея и обычный крестный ход в день памяти святого равноапостольного князя Владимира были особенно величественными и торжественными.
Вечером 18 июля проходило третье собрание съезда. После оглашения приветственной телеграммы съезду Блаженнейшего Патриарха Константинопольского Иоакима иеромонах Виктор прочёл обширный доклад о прошлом и настоящем Иерусалимской Духовной Миссии, который занял около часа. Этот доклад отец Виктор построил как «живое слово о живых же нуждах» Миссии и высказал в нём самые сокровенные, глубоко продуманные мысли о Православной Церкви и о миссионерском служении в Святой Земле.
13 января 1909 старший иеромонах Иерусалимской Духовной Миссии Виктор был назначен инспектором Архангельского духовного училища и 27 января награждён наперсным крестом.
Не чувствуя призвания к духовно-учебной службе отец Виктор подал прошение об увольнении его от должности инспектора духовного училища для поступления в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, которое было удовлетворено 15 октября 1909.
22 ноября 1910 иеромонах Виктор был назначен настоятелем Зеленецкого Свято-Троицкого монастыря Санкт-Петербургской епархии с возведением в сан архимандрита. Троицкий Зеленецкий монастырь находился в пятидесяти семи верстах от уездного города Новая Ладога.
В сентябре 1918 архимандрит Виктор был назначен наместником Александро-Невской Лавры в Петрограде. Но недолго пришлось ему здесь прослужить. Новые открывавшиеся викариатства требовали поставления новых архиереев из числа образованных, ревностных и опытных пастырей, и через год, в декабре 1919 архимандрит Виктор был хиротонисан во епископа Уржумского, викария Вятской епархии. Прибыв в январе 1920 в Вятскую епархию, он со всем тщанием и ревностью приступил к исполнению своих архипастырских обязанностей, просвещая и научая паству вере и благочестию и с этой целью организуя общенародное пение. Безбожным властям не понравилось столь ревностное отношение к вере и Церкви и он был арестован.
Преосвященного Виктора обвинили в том, что он будто бы агитировал против медицины, и приговорили за это к лишению свободы до окончания войны с Польшей.
Еп.Виктор своей ревностью в вере, благочестием и святостью жизни поразил вятскую паству, и она всем сердцем полюбила святителя, который явился для неё и любвеобильным, заботливым отцом, и вождём в деле веры и противостояния надвигающейся тьме безбожия, и мужественным исповедником православия.
Образ его жизни и то, как он держался перед властями, привлёк к нему сердца не только тех верующих, которые не имели отношения к новому государственному аппарату, но и некоторых государственных чиновников, как, например, секретаря губернского суда Александра Вонифатьевича Ельчугина. Он добился разрешения у председателя революционного трибунала навещать заключённого Епископа в тюрьме и посещал его, как только представлялась возможность. Власти продержали Владыку в заключении пять месяцев. Узнав, в какой день освободят Еп.Виктора, Александр Вонифатьевич поехал за ним и перевёз его из тюрьмы на квартиру и впоследствии бывал у него почти каждый день.
Он принёс ему по его просьбе считавшиеся секретными приказы ВЧК о порядке изъятия имущества и помог составить прошение властям о возвращении изъятого у него при обыске. Впоследствии Александр Вонифатьевич, видя его самоотверженное служение Богу и Церкви рассказывал Владыке обо всех готовящихся против Церкви мероприятиях.
В 1921 Вл.Виктор был назначен епископом Глазовским, викарием Вятской епархии, с местом жительства в Вятском Трифоновом монастыре на правах настоятеля. В Вятке Владыка был постоянно окружён народом, который видел в никогда не унывающем и твёрдом архипастыре поддержку для себя среди неустройств и тягот жизни. После каждого богослужения люди окружали его и провожали до келии в Трифоновом монастыре. Дорогой он неторопливо отвечал на все многочисленные вопросы, которые ему задавали, всегда и при любых обстоятельствах сохраняя дух благожелательности и любви.
Владыка был характера прямого, чуждого лукавства, спокойного и жизнерадостного, и, может быть, поэтому он особенно любил детей, находя в них нечто сродное себе, и дети в ответ любили его беззаветно. Во всём его облике, образе действий и обращении с окружающими чувствовался подлинный христианский дух, чувствовалось, что для него главное - это любовь к Богу и ближним.
Весной 1922 было создано и поддержано советскими властями обновленческое движение, направленное на разрушение Церкви. Святой Патриарх Тихон был заключён под домашний арест, передав церковное управление Митр.Агафангелу, которому власти не допустили приехать в Москву, чтобы приступить к своим обязанностям. 5/18 июня Митр.Агафангел обратился с посланием к архипастырям и всем чадам Русской Православной Церкви, советуя архиереям впредь до восстановления высшей церковной власти управлять своими епархиями самостоятельно.
В мае 1922 во Владимире был арестован еп. Вятский Павел (Борисовский), и временно в права исполняющего обязанности управляющего Вятской епархией вступил Вл.Виктор. К нему и направил своё письмо 31 мая председатель обновленческого ВЦУ еп.Антонин (Грановский). В этом письме он писал:
«Позволяю себе осведомить Вас о главном руководящем принципе нового церковного строительства: ликвидация не только явных, но и потайных контрреволюционных тенденций, мир и содружество с советскою властию, прекращение всяких оппозиций ей и ликвидация патриарха Тихона, как ответственного вдохновителя непрекращавшихся внутрицерковных оппозиционных ворчаний. Собор, на который возлагается эта ликвидация, предполагается созвать в половине августа. Делегаты Собора должны явиться на Собор с ясным и отчётливым сознанием этой церковно-политической задачи.»
В ответ на действия обновленцев, пытавшихся разрушить каноническое церковное устроение и внести смуту в церковную жизнь, Вл.Виктор составил письмо к вятской пастве, объясняя суть нового явления. В нём он писал:
«Некогда Господь Своими пречистыми устами сказал: «Истинно, истинно говорю вам: кто не дверью входит во двор овчий, но перелазит инуде, тот вор и разбойник, а входящий дверью есть пастырь овцам» (Ин. 10:1-2). А божественный апостол Павел, обращаясь к пастырям Церкви Христовой, говорит: «Знаю, что по отшествии моём войдут к вам лютые волки, не щадящие стада и из вас самих (пастырей) восстанут люди и станут говорить, превращая истину, чтобы увлечь за собою учеников». Итак, стойте на страже своей (Деян. 20:29-31).
Други мои возлюбленные, это слово Господа и Его апостолов ныне, к великой скорби нашей, исполнилось в нашей Русской Православной Церкви. Дерзко отвергнув страх Божий, кажущиеся иерархами и иереями Церкви Христовой, составив из себя группу лиц, вопреки благословения Святейшего Патриарха и отца нашего Тихона, в настоящее время усиливаются самозванно, самочинно, воровски захватить управление Русской Церкви в свои руки, нагло объявляя себя каким-то временным комитетом по управлению делами Церкви Православной.
И все они, именующие себя живою церковью, как сами впадают в самообольщение, так и других вводят в обман и заблуждение - людей плотских, не выносящих духовного подвига жизни, сбросивших с себя или желающих сбросить узы божественного послушания всему церковному законоположению, преданному нам святыми богоносными отцами Церкви через Вселенские и Поместные соборы.
Други мои, умоляю вас, убоимся, как бы и нам нечаянно не сделаться подобно сим возмутителям отщепенцами от Церкви Божией, в которой, как говорит Апостол, всё ко благочестию и спасению нашему и вне послушания которой вечная погибель человеку. Да не случится этого с нами никогда. Хотя мы и повинны бываем перед Церковью во многих грехах, однако всё-таки составляем одно тело с нею и вскормлены божественными её догматами и правила её и постановления будем всемерно стараться соблюдать, а не отметать к чему стремится это новое соборище недостойных людей.
А посему умоляю вас, возлюбленные во Христе братья и сестры, а наипаче вас, пастыри и соработники на ниве Господней, отнюдь не следовать сему самозванному раскольническому соборищу, именующему себя церковью живой, а в действительности трупу смердящему, и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвитерами, от сих самозванцев поставленными. «Не признаю епископом и не причисляю к иереям Христовым того, кто осквернёнными руками к разорению веры возведён в начальники», - говорит святой Василий Великий. Таковы и ныне те, которые не по неведению, но по властолюбию вторгаются на епископские кафедры, добровольно отвергая истину Единой Вселенской Церкви и взамен того своим самочинством создавая раскол в недрах Русской Православной Церкви к соблазну и погибели верующих. Будем являть себя мужественными исповедниками Единой Вселенской Соборной Апостольской Церкви, твёрдо держась всех её священных правил и божественных догматов. И особенно мы, пастыри, да не преткнёмся и не будем соблазном в погибель врученной нам от Бога пастве нашей, помня слова Господни: «Аще убо свет иже в тебе, тма есть, то тма кольми» (Мф. 6:23), и ещё: «аще же соль обуяет» (Мф. 5:13), то чем осолятся миряне.
Молю вас, братия, блюдитесь от тех, кто производят распри и раздоры вопреки учению, коему научились вы, и уклоняйтесь от них, такие люди служат не Господу Иисусу Христу, а своему чреву, «и ласкательством и красноречием прельщают сердца простодушных». Ваше же послушание всем известно, и радуюсь о вас, но желаю, чтобы вы мудры были во всем во благо и просты (чисты) для всякого зла. «Бог же мира сокрушит сатану под ноги ваши вскоре». Благодать Господа нашего Иисуса Христа с вами. Аминь (Рим. 16:17-20).»
После недолгого пребывания в заключении еп. Вятский Павел был освобождён и приступил к исполнению своих обязанностей. Это было время, когда обновленцы пытались захватить церковную власть в епархии или хотя бы добиться нейтрального отношения епархиальных архиереев к себе. 30 июня 1922 Вятская епархия получила следующую телеграмму от центрального организационного комитета «Живой церкви»: «Организуйте немедленно местные группы Живой церкви на основе признания справедливости социальной революции и международного объединения трудящихся. Лозунги: белый епископат, пресвитерское управление и единая церковная касса. Первый организационный всероссийский съезд группы Живая церковь переносится на третье августа. Выбирать на съезд по три представителя от прогрессивного духовенства каждой епархии» .
3 июля еп.Павел ознакомил с телеграммой преосвященного Виктора и благочинных. 6 августа живоцерковники созвали в Москве съезд, по окончании которого были посланы уполномоченные во все российские епархии. 23 августа прибыл уполномоченный ВЦУ и в Вятку. Он встретился с еп.Павлом и попросил его содействия в деле созыва общегородского собрания духовенства, чтобы информировать о состоявшемся в Москве съезде.
Однако к вечеру того же дня еп.Павел отослал уполномоченному ВЦУ письмо, в котором писал, что не разрешает никаких собраний и требует, чтобы сам уполномоченный, будучи священником Вятской епархии, отправился на место своего служения, в противном случае он будет запрещён в священнослужении.
На следующий день обновленческий священник снова пришел к епископу и предложил ему принять документ, в котором были поставлены такие вопросы к епархиальному архиерею: признаёт ли епископ ВЦУ и его платформу, подчиняется ли он распоряжениям ВЦУ, считает ли он уполномоченного ВЦУ официальным лицом и находит ли нужным «во имя мира Церкви Христовой и братской любви совместную работу с ним».
Выслушав эти требования, еп.Павел бумагу не взял, сказал, что он никакого ВЦУ не признаёт, и вновь потребовал от священника, чтобы тот ехал к месту своего служения, в противном случае он будет запрещён в священнослужении.
Сразу же от еп.Павла уполномоченный ВЦУ отправился к Вл.Виктору в Трифонов монастырь, несмотря на то, что многие люди, которым Владыка был известен как ревнитель чистоты православия, пытались отсоветовать ему идти к Епископу и предупреждали, что тот отнесётся к обновленческой затее отрицательно.
Так и случилось. Владыка не принял уполномоченного ВЦУ и отказался взять от него какие-либо бумаги. В тот же день преосвященный Виктор составил письмо к вятской пастве, которое было разослано по храмам епархии. В нём говорилось:
«В последнее время в Москве открыла свои действия группа архиереев, пастырей и мирян под названием "живая церковь" и образовала из себя так называемое высшее церковное управление.
Объявляем вам во всеуслышание, что эта группа самозванно без всяких на то канонических полномочий захватила в свои руки управление делами Православной Российской Церкви. Все её распоряжения по делам Церкви не имеют никакой канонической силы и подлежат аннулированию, которое, надеемся, и совершит в своё время канонически правильно составленный Поместный собор. Призываем вас не входить ни в какие сношения с группою, так называемой, живой церкви и её управлением и распоряжения её отнюдь не принимать.
Исповедуем, что в Православной кафолической Церкви Божией группового управления быть не может, а существует от времён апостольских только единое соборное управление на основе вселенского сознания, неизменно сохраняемого в истинах святой православной веры и апостольском предании.
Возлюбленные! Не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они (1 Ин. 4:1).
Призываем всех вас устроять жизнь свою на великих заветах евангельской любви, взаимного снисхождения и всепрощения, на незыблемом основании веры апостольской, с соблюдением добрых церковных преданий, - да о всём славится Бог Господем нашим Иисусом Христом. Аминь.»
Уже на следующий день, 25 августа, епископы Павел и Виктор и с ними несколько священников были арестованы, а 1 сентября был арестован секретарь губернского суда Александр Вонифатьевич Ельчугин, служивший у Владыки иподиаконом.
На допросе 28 августа Вл.Виктор на вопрос следователя, кто составил послание против обновленцев ответил: «Воззвание против ВЦУ и группы Живой церкви, обнаруженное при обыске, составлено мной и разослано в количестве пяти-шести экземпляров» .
Вятское ГПУ сочло, что дело имеет важное значение, и, учитывая популярность Еп.Виктора в Вятке, решило отправить обвиняемых в Москву, в Бутырскую тюрьму.
Верующим стало известно, что Владыку отправляют из Вятки в Москву. Узнав время отправления поезда, люди устремились на вокзал. Они несли продукты, вещи, кто что мог. Для разгона пришедших провожать Епископа власти направили отряд милиции. Поезд тронулся. Люди устремились к вагону, несмотря на охрану. Многие плакали. Еп.Виктор из окна вагона благословлял и благословлял свою паству.
В тюрьме в Москве преосвященный Виктор был снова допрошен. На вопрос следователя, как он относится к обновленцам, Владыка ответил: «Признать ВЦУ я не могу по каноническим основаниям» .
23 февраля 1923 епископы Павел и Виктор были приговорены к трём годам ссылки. Местом ссылки для Вл.Виктора стал Нарымский край Томской области, где его поселили в маленькой деревеньке, расположенной среди болот, с единственным путём сообщения - по реке. К нему туда приехала его духовная дочь монахиня Мария, которая помогала ему в ссылке и впоследствии сопровождала его во многих скитаниях и переселениях с места на место.
В ссылке Владыка часто писал своим духовным детям в Вятку. Большая часть писем во время гонений последующих лет была утрачена, но сохранилось несколько писем одной семье, которую Владыка опекал и поддерживал во время своего пребывания в Вятке. В одном из писем он пишет:
«Я живу милостию Божией хорошо. Только всё опасаюсь, как бы опять куда на «курорт» не попасть. Враг Православной Церкви - обновленцы - ведь не дремлют, а, наверное, опять какие-либо козни против нас строят. Бог им судья. Не ведят, что творят. Они ведь, пожалуй, думают, что, предавая нас на страдания, служат Богу, как об этом предсказывал Сам Господь во Святом Евангелии.»
Срок ссылки закончился 23 февраля 1926, и ссыльным архиереям было разрешено вернуться в Вятскую епархию. Весной 1926 еп.Павел, возведенный после окончания ссылки в сан архиепископа и Еп.Виктор прибыли в Вятку. За время их ссылки епархия пришла в плачевное состояние. Один из викариев Вятской епархии, еп. Яранский Сергий (Корнеев) перешёл к обновленцам и увлёк за собой много священнослужителей. Некоторые из них, хорошо сознавая пагубность обновленческого движения, не в силах были устоять перед страхом угрозы ареста и ссылки, когда примеры, сколь легко исполнялись эти угрозы, были у всех перед глазами. Перейдя к обновленцам, они постарались скрыть это от своей паствы.
Прибывшие в епархию архиереи сразу же принялись за восстановление разрушенного епархиального управления, почти в каждой проповеди они разъясняли верующим о пагубности обновленческого раскола. Они также обратились к пастве с посланием, в котором писали, что единственным законным главой Русской Православной Церкви является Местоблюститель патриаршего престола Митр.Пётр, и призывали всех верующих отойти от раскольничьих группировок и объединиться вокруг Митр.Петра.
Для Вятской епархии вернувшиеся из ссылки архиереи были единственным законным священноначалием и после их обращения к пастве и её увещания начался массовый возврат приходов в Патриаршую Церковь. Обеспокоенные обновленцы потребовали от архиереев прекратить свою деятельность против них, а иначе, поскольку обновленцы - единственная подлинно лояльная советской власти церковная организация, действия православных епископов будут расценены как контрреволюционные. Архиереи не уступили обновленческим угрозам и отказались вести с ними какие бы то ни было переговоры.
Созидательная деятельность в епархии Еп.Виктора, направленная на исцеление духовных ран паствы, нанесённых обновленчеством, и утверждение в вере пошатнувшихся и поддержку ослабевающих, продолжалась немногим более двух месяцев, после чего безбожные власти приняли решение арестовать архиереев.
Еп.Виктор был арестован в поезде, когда тот проезжал через Вологду. Он был обвинён в том, что содействовал и помогал архиеп.Павлу в его мероприятиях и произносил проповеди, которые, по мнению властей, имели контрреволюционное содержание.
Сразу же после допроса архиереи были направлены под конвоем в Москву во внутреннюю тюрьму ОГПУ, поскольку вопрос об управлении Церковью и дальнейшей судьбе архиереев Русской Церкви решался центральной гражданской властью в Москве. Другой причиной столь спешной отправки в Москву вятских архипастырей была большая любовь к Вл.Виктору народа и опасение того, что верующие попытаются его освободить.
Через некоторое время архиереи были переведены из внутренней тюрьмы в Бутырскую. Здесь им объявили, что Особое Совещание при Коллегии ОГПУ от 20 августа 1926 постановило лишить их права проживания в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве, Одессе, Ростове на Дону, Вятке и соответствующих губерниях с прикреплением к определённому месту жительства сроком на три года. Место пребывания можно было до некоторой степени выбирать самому и Еп.Виктор выбрал город Глазов Ижевской губернии Вотской области, поближе к своей вятской пастве.
Во время своего краткого пребывания в Москве после освобождения из тюрьмы Владыка встретился с заместителем Местоблюстителя митр.Сергием и в соответствии со своим местом ссылки был назначен епископом Ижевским и Воткинским временно управляющим Вятской епархией. ОГПУ, узнав, что Владыка ещё в Москве, потребовало, чтобы он не позже 31 августа покинул город. В этот день преосвященный Виктор выехал в Глазов.
В конце августа - начале сентября 1927 Еп. Ижевский Виктор получил Декларацию, предназначенную для оглашения её духовенству и верующим Воткинской епархии. Будучи глубоко возмущен её содержанием и не желая оглашать, Владыка запечатал её в конверт и отправил обратно митр.Сергию. О своих настроениях он написал знакомому архиерею в Москве. Декларация всё же была оглашена в Вятской епархии еп.Павлом, но её не приняли в основных храмах Вятки и некоторых благочиниях. Общения же с правящим еп.Павлом пока не прерывали. Надо заметить, что первоначально архиеп. Павел был стойким исповедником православия. При аресте 14 мая 1926 его даже обвиняли в том, что он в проповеди смело говорил о гонениях на православную веру, о том, что «мы живём в век фальсификаторов и богоборцев», призывал верующих стойко стоять за веру православную и «лучше пострадать за веру, чем поклоняться сатане».
Вскоре последовал указ Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Синода о разделении Воткинской епархии на пять частей между соседними епархиями, и в октябре 1927 Еп.Виктор обратился к митр.Сергию с пока ещё достаточно почтительным письмом, пытаясь его убедить изменить занятую позицию:
«Дорогой Владыко.
Ведь не так давно Вы были доблестным нашим кормчим, и для всех нас вожделенным нам первопастырем... И вдруг - такая печальная для нас перемена... Души наши изнемогают, ужас созерцания того, что теперь происходит кругом в Церкви, подобно кошмару давит нас, и всех охватывает жуткий страх за будущее Церкви... Владыко, пощадите Русскую Православную Церковь - она вручена Вам, и от Вас много зависит не давать разрушать её в порядке управления. Пусть не подвергается порицанию всечестная глава Ваша, и да не будет причин к расколам и отпадениям от Церкви. Если же этого не будет сделано - соблюдено, то свидетель Бог и Ангелы Его, в Церкви произойдёт великий раскол, от которого не спасёт и предлагаемый Собор...»
В ответ из Синода Еп.Виктору сначала было сделано предупреждение о том, чтобы он как викарий Вятской епархии «знал своё место» и во всём подчинялся бы правящему архиерею, а затем последовал указ о назначении его еп. Шадринским временно управляющим Свердловской епархией. Будучи административно высланным в Глазов, Еп.Виктор не мог покинуть места своего жительства без разрешения властей и в октябре 1927 попросил митр.Сергия образовать Вотскую епархию в соответствии с административными границами Вотской области. После того, как поездка депутации к митр.Сергию с просьбой отменить указ закончилась безрезультатно, Еп.Виктор отказался выполнить этот указ, о чём 16/29 декабря сообщил митр.Сергию в письме, где и более откровенно высказывает своё возмущение Посланием от 16/29 июля:
«От начала и до конца оно исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующего глумление над Святой Православной Церковью и над нашим исповедничеством за истину Божию. А через предательство Церкви Христовой на поругание "внешним", оно есть прискорбное отречение от своего спасения или отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует Слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший... По страху же Божию для меня явилось теперь неприемлемым уже и ваше распоряжение о моём перемещении...»
А в «Письме к ближним», он назвал Декларацию явной изменой Истине и предупреждал паству, что если подписавшие воззвание не покаются, то надо «беречь себя от общения с ними».
Вскоре состоялось совещание Духовного Управления Воткинской епископии, на котором было принято постановление о прекращении епархией молитвенно-канонического общения с митр.Сергием и единомышленными ему епископами как предавшими Церковь Божию на поругание впредь до их раскаяния и отречения от Декларации. Постановление было утверждено Еп.Виктором и отправлено 29 декабря митр.Сергию в третьем письме. Когда известия о событиях в Воткинской епархии дошли до Вятки, часть местного духовенства, оставшаяся на стороне митр.Сергия, прекратила поминать за богослужением Еп.Виктора. Однако большинство верующих города объединились вокруг пяти храмов, в том числе двух главных соборов, не принявших Декларации.
Встревоженный глава епархии срочно выехал из Москвы. Накануне посещения им Вятки Вл.Виктор прислал своим сторонникам в городе телеграмму (от 11 декабря):
«Ввиду приезда в Вятку архиепископа Павла, необходимо предложить ему принести покаяние и отречение от Воззвания, как поругания Церкви Божией и как уклонение от истины спасения. Только при исполнении сего условия можно входить с ним в молитвенное общение. В случае же упорства прекратить поминовение его имени при Богослужении, что допускалось лишь, как до его приезда и выявления ожесточения его сердца.»
В результате, как кратковременный визит архиеп.Павла в Вятку, так и его архипастырское послание от 14 декабря с разъяснением «положительных» результатов для Церкви, достигнутых митр.Сергием после легализации, оказались безуспешными. Еп.Виктор сообщал об этом визите в конце декабря своему знакомому в Москве:
«Я писал Вам, что арх.Павел приехал казнить, а его встретили предложением покаяться и отречься от Воззвания. Он отказался и весьма жалок был в своём оправдании - тогда, говорит, меня ожидает тюрьма и всякие лишения. Один священник гарантировал ему полное обеспечение, но он не согласился. Из поставленных ему вопросов выяснилось, что действуют они без благословения Митр.Петра и сознают, что если он придёт, то удалит их - и мы уйдём - так и сказал, а что за это время они столько зла наделают и тысячи душ погубят, от этого и глазом не моргнут. Сознался, что сделали они это по настоянию гражданской власти, а на вопрос, чего достигли, отвечал, что он чувствует себя архиереем легальным. О, слепота! А не чувствует, что изглажен из книги жизни. Его злобные выпады против истинно-верующих и в частности против меня и неудачные оправдания тем, что он не обновленец, окончательно оттолкнули от него паству, и движение против Воззвания охватило всю епархию.»
Вернувшись в Москву, архиеп.Павел обратился в Синод с жалобой на Еп.Виктора. Синод ультимативно потребовал от Владыки немедленного выезда в Свердловскую епархию и 15 декабря назначил Онисима (Пыляева) еп. Воткинским с поручением временного управления Вятской епархией. Назначение на место Еп.Виктора нового архиерея лишь ускорило окончательное отделение.
22 декабря 1927 Глазовское духовное управление обсудило извещение канцелярии еп.Онисима о принятии им управления епархией. В связи с этим члены управления заслушали Воззвание митр.Сергия и письмо преосвященного Виктора к Заместителю Патриаршего Местоблюстителя по поводу этого документа. Обсудив ситуацию, заседание постановило: временно, до покаяния и отречения митр.Сергия от выпущенного им Воззвания:
1) Воздержаться от общения с ним и солидарными с ними епископами;
2) Признать Еп.Виктора своим духовным руководителем, избранным всей Глазовской епископией в 1924;
3) Титуловать Еп.Виктора Глазовским и Воткинским, о чём поставить в известность митр.Сергия, еп.Онисима и благочинных отцов Глазовской епископии.
Протокол заседания был послан на утверждение еп. Виктору, который в тот же день наложил на нем следующую резолюцию:
«Радуюсь благодати Божией, просветившей сердца членов Духовного Управления в сем трудном и великом деле избрания пути истины. Да будет решение его благословенно от Господа, и да будет оно в радость и утешение всей паствы нашей и в благовестие спасения ищущим спасения во Св. Православной Церкви. По постановлению 3-му о переименовании титулования временно оставить прежнее титулование, Ижевским и Воткинским, до решения сего вопроса Епархиальным Съездом.»
Руководствуясь распоряжением Синода, еп. Онисим начал запрещать в священнослужении отделившееся духовенство, в частности в Ижевске. Запрещенные священники, не зная, как им поступить, вновь обратились за советом к Еп.Виктору. В ответ Вл.Виктор прислал в главный храм города - Покровский собор две телеграммы с сообщением о прекращении общения Воткинской епархии с митр.Сергием. Игумену Аркадию, служившему в Ижевско-Покровском соборе, Владыка писал:
«Запрещение Онисима и других архиереев, отпавших через Воззвание от Православной Церкви, никакого значения для нас не имеет и падает на его голову. Служите в мире Духа Святого. Благословение Божие всей вашей пастве.
Епископ Виктор»
23 декабря вышло постановление митр.Сергия и «Св.Синода» по делу о «раздорнической» деятельности Еп.Виктора с преданием его суду архиереев, запрещением в священнослужении и увольнении от управления епархией. Но всё это, конечно, было лишь проявлением охватившего его безумия...
«Какое теперь начинается осквернение душ нечестивыми священнослужителями, которых епископы будут разсовывать везде; и другие, непризнанные верующим народом, произведут ужасное разложение веры и упадок религиозной жизни. Поистине, эти злоумышленники против Церкви не от человеков, а от того, кто искони был человекоубийца и кто жаждет вечной гибели нашей, слугами коего и сделались новые предатели, подменив саму сущность Православной Христовой Церкви; они сделали её не небесной, а земной и превратили из благодатного союза в политическую организацию...
Мы с детской простотой веруем, что сила Церкви не в организации, а в благодати Божией, которой не может быть там, где нечестие, где предательство, где отречение от Православной Церкви, хотя бы и под видом достижения внешнего блага Церкви. Ведь здесь не просто грех м.Сергия и его советчиков! О, если бы это было только так! Нет! Здесь систематическое, по определённо обдуманному плану разрушение Православной Русской Церкви, стремление всё смешать, осквернить и разложить духовно. Здесь заложена гибель всей Православной Церкви.
Мы не отщепенцы от Церкви Божией и не раскольники, отколовшиеся от неё, да не случится этого никогда с нами. Мы не отвергаем ни митрополита Петра, ни митрополита Кирилла ни Святейших Патриархов, я не говорю уже о том, что мы с благоговением сохраняем все вероучения и церковное устроение, преданное нам от отцов, и вообще не безумствуем и не хулим Божией Церкви.»
[В объятиях семиглавого змия. Монреаль, 1984.]
В этом же письме Вл.Виктор напоминает, что ещё задолго до своей Декларации митр.Сергий проявлял в своём учении некоторые неправославные черты: «Его заблуждения о Церкви, о спасении в ней человека мне ясны были ещё в 1911, и я писал о нём в старообрядческом журнале, что придёт время и он потрясёт Церковь...»
Рассматривая Декларацию как печальный, но закономерный итог деятельности митр.Сергия, Вл.Виктор подводит черту под своими размышлениями:
«Декларация - это отступление от истины Спасения. Это взгляд на спасение как на естественное нравственное совершенствование человека; это языческое философское учение о спасении, и для достижения такого спасения внешняя (церковная) организация абсолютно необходима. По моему мнению, это то же самое заблуждение, в котором я обвинил митр.Сергия ещё в 1912 году.»
Оставаясь в каноническом подчинении Местоблюстителю патриаршего престола Митр.Петру, Еп.Виктор, живя в ссылке в Глазове, продолжал управлять Вятской епархией. К концу 1927 антисергианское движение охватило несколько районов Вятской и Воткинской епархий: Глазовский, Слободской, Котельнический, Яранский, крупнейшие города - Вятку, Ижевск, Воткинск, Глазов с многими десятками приходов.
Территориально движение истинно-православных христиан под руководством Вл.Виктора распространялось на Вятскую, Вотскую и Казанскую епархию, охватывая, таким образом, территорию бывшей Вятской губернии и Вотской (Удмуртской) автономной области и Татарской АССР.
Подъём движения продолжался в 1928-1929: 4 марта 1928 от митр. Сергия отделились епископы Котельнический Иларион (Бельский) и Яранский Нектарий (Трезвинский). В Казани в это время служили сторонники викториан: Архиеп. Феодор и архим. Иларий, настоятель Тихоновской пустыни; отдельные иосифлянские приходы появились и в соседней Башкирии, Перми, Бугурусланском округе.
Кроме того, уже в начале 1928 викториане наладили тесные отношения с питерскими истинно-православными и практически слились с ними. Это облегчалось тем, что все три отделившихся от митр.Сергия вятских архиерея были выходцами из Петрограда: Еп.Виктор в годы гражданской войны являлся наместником Александро-Невской Лавры (1918), Еп.Нектарий - её архимандритом, а Еп.Иларион - игуменом, экономом Лавры. В начале января Еп.Виктор наладил письменное общение с петроградцами, и получил от них разного рода антисергианскую литературу. Затем он лично съездил в Ленинград и стал направлять к Еп. Гдовскому Димитрию своих кандидатов для рукоположения во священников.
12 марта (28 февраля) 1928 Вл.Виктор написал ещё одно резкое антисергианское «Послание к пастырям ». Начиналось оно так:
«Други мои, возлюбленные о Господе пастыри!
На душевную скорбь вашу по поводу всяких угроз, запрещений и лишений, посредством чего отпадшие от Церкви Божией силятся увлечь и вас на путь своего греха и погибели, скажу вам словами Господа: «Да не смущается сердце ваше и да не устрашается» (Ин. 14:27). Прежние запрещения лукавнующих есть лишь плод их злобы, безсилия и неправоты, и для исповедников Истины значения иметь не могут. Разсудите сами, какое, например, для православного священника могут иметь значение запрещения от католиков, протестантов, живоцерковников и проч.?!»
Прошло чуть больше месяца со времени написания этого послания, как в Секретном отделе ОГПУ появилось распоряжение от 30 марта 1928 арестовать Еп.Виктора и доставить в Москву во внутреннюю тюрьму ОГПУ. 4 апреля Владыка был арестован и доставлен в тюрьму города Вятки, где ему 6 апреля было объявлено, что он находится под следствием.
А через неделю, 11 апреля 1928, было вынесено постановление митр.Сергия и Временного при нём Патриаршего Священного Синода по «делу о настроениях в Ленинградской, Ярославской, Воткинской и Воронежской епархиях». Согласно постановлению, Еп.Виктор был уволен от управления Шадринским викариатством и Свердловской епархией, предавался каноническому суду епископов и запрещался в священнослужении. В постановлении в качестве вины указывалось, что он рукополагал клириков для епархии, ему не подчинённых, а также вместе с Еп. Никольским Иерофеем (Афоником) получил благословение Митр.Иосифа на рукоположение в сан епископа игум.Антония.
В безбожной прессе началась кампания против Еп.Виктора и других исповедников, в газетах писали:
«В Вятке ГПУ открыло организацию церковников и монархистов, возглавлявшуюся Вятским епископом Виктором. Организация имела в деревне свои ячейки из женщин, именуемые сестричествами.»
Вскоре преосвященный Виктор был отправлен под конвоем в московскую тюрьму. В мае следствие было закончено, и Владыке было предъявлено обвинение:
«Епископ Виктор Островидов занимался систематическим распространением антисоветских документов, им составляемых и отпечатываемых на пишущей машинке. Наиболее антисоветским из них по содержанию являлся документ - послание к верующим с призывом не бояться и не подчиняться советской власти как власти диавола, а претерпеть от неё мученичество, подобно тому, как терпели мученичество за веру в борьбе с государственной властью митрополит Филипп или Иван, так называемый креститель.»
18 мая 1928 Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Еп.Виктора к трём годам лагерей. Перед отправкой в лагерь он передал свои приходы в Воткинской и Вятской епархиях в управление Вл.Димитрию (Любимову), который стал непосредственно управлять ими, рассылая указы и рукополагая священников. В июне Вл.Виктор прибыл на Попов остров, а затем в Соловецкий концлагерь. Профессор Андреевский , находившийся в Соловецком концлагере вместе с Владыкой, так описывает его жизнь в лагере:
«С 1928 по 1930 год включительно, Епископ Виктор находился в 4-м отделении СЛОН (Соловецкий Лагерь Особого Назначения), на самом острове Соловки и работал бухгалтером Канатной фабрики. Домик, в котором находилась бухгалтерия и в котором жил Владыка Виктор, находился в полуверсте от кремля, на опушке леса.
Владыка имел пропуск для хождения по территории от своего домика до кремля, а потому мог свободно приходить в кремль, где в роте санитарной части в камере врачей находились: Владыка Епископ Максим (Жижиленко), первый катакомбный епископ и доктор медицины, вместе с врачами лагеря доктором К.А.Косинским, доктором Петровым и мною. Все мы четверо были церковно-православными людьми, не признававшими митр.Сергия после его «Декларации» и состоявшими в лоне так называемой Катакомбной Церкви, за что и отбывали наказание.
Владыка Виктор приходил к нам довольно часто вечерами, и мы подолгу беседовали по душам. Для отвода глаз начальства роты обычно мы инсценировали игру в домино за чашкой чая. В свою очередь мы все четверо, имевшие пропуска для хождения по всему острову, часто приходили якобы по делам в домик на опушке леса к Владыке Виктору.
В глубине леса, на расстоянии одной версты, была полянка, окруженная берёзами. Эту полянку мы называли «Кафедральным собором» нашей Соловецкой Катакомбной Церкви, в честь Пресвятой Троицы. Куполом этого собора было небо, а стенами - берёзовый лес. Здесь изредка происходили наши тайные богослужения. Чаще такие богослужения происходили в другом месте, тоже в лесу, в церкви имени св.Николая Чудотворца. На богослужения, кроме нас пятерых, приходили ещё и другие лица священники о.Матфей, о.Митрофан, о.Александр, епископы Нектарий (Трезвинский), Иларион (викарий Смоленский) и наш общий духовник, замечательный духовный общий наш руководитель и старец - протоиерей о.Николай Пискановский. Изредка бывали и другие заключённые, верные наши друзья.
Господь хранил наши катакомбы, и за всё время с 1928 по 1930 год включительно мы не были замечены.
Владыка Виктор был небольшого роста всегда со всеми ласков и приветлив, с неизменной светлой всерадостной тонкой улыбкой и лучистыми светлыми глазами. «Каждого человека надо чем-нибудь утешить», - говорил он и умел утешать всех и каждого. Для каждого встречного у него было какое-нибудь приветливое слово, а часто даже и какой-нибудь подарочек.
Когда после полугодового перерыва открывалась навигация, и в Соловки приходил первый пароход, тогда обычно Владыка Виктор получал сразу много вещевых и продовольственных посылок с материка. Все эти посылки через несколько дней Владыка раздавал, не оставляя себе почти ничего. Утешал он очень многих, часто совершенно ему неизвестных заключённых, особенно жалуя так называемых урок (от слова уголовный розыск), т.е. мелких воришек, присланных как «социально вредных», по изоляции, по 48 статье.
Беседы между владыками Максимом и Виктором, свидетелями которых часто бывали мы, врачи санитарной части, жившие в одной камере с Вл.Максимом, представляли исключительный интерес и давали глубокое духовное назидание. Оба владыки любили друг друга, неторопливо, никогда не раздражаясь и не споря, а как бы внимательно рассматривая с разных сторон одно сложное явление.
Владыка Максим был пессимист и готовился к тяжёлым испытаниям последних времён, не веря в возможность возрождения России. А Вл.Виктор был оптимист и верил в возможность короткого, но светлого периода, как последнего подарка с неба для измученного русского народа.
В конце 1930 года у Вл.Виктор закончился трёхлетний срок концлагеря, но вместо освобождения был отправлен в Май-Губу. Больше я с ним не встречался и о судьбе его ничего не слышал.»
[Польский М. Новые мученики Российские. Джорданвилль, 1957, т.2, с.71-72.]
Воспоминания о Еп.Викторе оставил также и академик Д.С.Лихачёв:
«Духовенство на Соловках делилось на сергианское... и иосифлянское, поддерживавшее Митрополита Иосифа, не признавшего Декларации. Иосифлян было громадное большинство. Вся верующая молодёжь была также с иосифлянами. И здесь дело было не только в обычном радикализме молодёжи, но и в том, что во главе иосифлян на Соловках стоял удивительно привлекательный Владыка Виктор Вятский... Он был очень образован, имел печатные богословские труды, но вид имел сельского попика... От него исходило какое-то сияние доброты и весёлости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, т.к. к нему все относились хорошо и его слову верили... Однажды я встретил Владыку (между собой мы звали его владычкой) каким-то особенно просветлённым и радостным... Вышел приказ всех заключённых постричь и запретить ношение длинных одежд. Владыку Виктора, отказавшегося этот приказ выполнить, забрали в карцер, насильно обрили, сильно поранив лицо, и криво обрезали снизу его одежду... Думаю, что сопротивлялся наш владычка без озлобления и страдание своё считал милостью Божией»
[Из новейшей истории Русской Церкви (Православная Русь. 1995, №14, с.7).]
Другой заключённый - писатель Олег Волков - так вспоминал о своём знакомстве с Владыкой:
«Проводить меня пришёл из кремля вятский Епископ Виктор. Мы прохаживались с ним невдалеке от причала. Дорога тянулась вдоль моря. Было тихо, пустынно. За пеленою ровных, тонких облаков угадывалось яркое северное солнце. Преосвященный рассказывал, как некогда ездил сюда с родителями на богомолье из своей лесной деревеньки. В недлинном подряснике, стянутом широким монашеским поясом, и подобранными под тёплую скуфью волосами, отец Виктор походил на великорусских крестьян со старинных иллюстраций. Простонародное, с крупными чертами лицо, кудловатая борода, окающий говор - пожалуй, и не догадаешься о его высоком сане. От народа же была и речь преосвященного - прямая, далекая свойственной духовенству мягкости выражений. Умнейший этот человек даже чуть подчёркивал свою слитность с крестьянством.
Ты, сынок, вот тут с год потолкался, повидал всё, в храме бок о бок с нами стоял. И должен всё это сердцем запомнить. Понять, почему сюда власти попов да монахов согнали. Отчего это мир на них ополчился? Да, нелюба ему правда Господня стала, вот дело в чём! Светлый лик Христовой церкви - помеха, с нею тёмные да злые дела неспособно делать. Вот ты, сынок, об этом свете, об этой правде, что затаптывают, почаще вспоминай, чтобы самому от неё не отстать. Поглядывай в нашу сторону, в полунощный край небушка, не забывай, что тут хоть туго да жутко, а духу легко. Ведь верно?
Преосвященный старался укрепить во мне мужество перед новыми возможными испытаниями.
Обновляющее, очищающее душу воздействие соловецкой святыни теперь овладело мною крепко. Именно тогда я полнее всего ощутил и уразумел значение веры.»
[Волков О. Погружение во тьму. М. 1989, с. 99-100.]
Из заключения Еп.Виктор во второй половине 1928 передал своей пастве послание, осуждающее митр.Сергия :
«Являясь во всей своей деятельности еретиком антицерковным, как превращающий Святую Православную Церковь из дома благодатного спасения верующих в безблагодатную плотскую организацию. лишенную духа жизни, митр.Сергий в то же время через своё сознательное отречение от истины и в своей безумной измене Христу является открытым отступником от Бога Истины ...»
[Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России,
позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве
Высшей Церковной власти 1917-1943. М., 1994, с.635;
Журавский А. Казанская церковь в эпоху гонений: Страницы жизни. Казань, 1994, с.22.]
Находившийся в то же время в Соловецком лагере ревностный архипастырь Еп.Иларион (Бельский) полностью отрицал совершение сергианами таинств. Находясь на свободе, он вторично крестил младенцев и венчал венчанных в сергианских церквях. Арестованный в апреле 1928, он был приговорён к 5 годам лишения свободы. После ареста в ноябре 1929 Архиеп.Димитрия по указанию Еп.Виктора, переданному с Соловков, его паства стала обращаться к проживавшему с конца 1929 в ссылке в с.Помоздино Усть-Куломского р-на Коми АССР духовнику своего Владыки - Еп.Стефану (Беху)
4 апреля 1931 закончился срок заключения Еп.Виктора, но он был вынужден до смерти терпеть узы неволи. 10 апреля 1931 Особое Совещание Коллегии ОГПУ приговорило его к ссылке в Северный край на три года. До 11 июля 1931 он находился в очередном лагере, а затем сослан в Онегу Архангельской области.
Далее местом ссылки Владыке была назначена деревня Караванная вблизи районного села Усть-Цильмы, расположенного на берегу широкой в этом месте и быстрой течением реки Печоры. Всё село раскинулось на высоком левом берегу, с которого открываются просторы Печоры и низкий противоположный берег почти от края которого тянется бесконечная тайга. Здесь Владыке стали помогать монахиня Ангелина и послушница Александра, подвизавшиеся ранее в одном из монастырей Пермской епархии, сосланные сюда после закрытия монастыря. [Монахиня Ангелина (в миру Анисья Михайловна Рубцова) родилась в 1894, постригалась в Тойкинской женской обители Пермского края до 1927. Скончалась приблизительно в 1976-1978.]
В Усть-Цильме в это время находилось много ссыльных, в том числе священников и православных мирян. Незадолго до приезда в Усть-Цильму преосвященного Виктора власти закрыли в селе православную церковь, и ссыльные вместе с местными жителями пытались добиться разрешения на её открытие. Уже найден был священник, у которого кончился срок ссылки и который дал своё согласие остаться в селе и служить в храме, если бы его удалось отстоять перед властями. Но пока служб не было, ключи от храма находились у верующих и они пускали ссыльных священников и мирян в храм для спевок.
Местные власти и ОГПУ здесь, в местах ссылок, преследовали ссыльных и особенно духовенство ещё более рьяно, чем в других местах. И, в конце концов, решили арестовать ссыльных священников и мирян в Усть-Цильме.
Среди других, 12 декабря 1932 был арестован и Еп.Виктор. На следствии из показаний хозяев, у которых были поселены ссыльные, выяснилось, что они получали помощь продуктами, деньгами и вещами из Архангельска, откуда некоторые из них были родом. Стало известно, что помощь ссыльным оказывал Еп. Архангельский Аполлос (Ржаницын), и власти арестовали его, а вместе с ним были арестованы благочестивые женщины, возившие продукты и вещи из Архангельска в Усть-Цильму.
Кроме обвинений в помощи друг другу и другим ссыльным, а также помощи крестьянам в писании разных прошений властям, которые те подавали в официальные учреждения, за ссыльными не было ни малейшей вины. Воспользовавшись тем фактом, что ссыльные ходили друг к другу в гости, власти обвинили их в создании антисоветской организации.
Сразу же после ареста начались допросы. Следователи требовали, чтобы Владыка подписался под таким текстом протокола, который был нужен им, требовали, чтобы святитель оговорил других арестованных. В течение первых восьми суток допросов ему не разрешали присесть и не давали спать. Протокол с нелепыми обвинениями и лживыми показаниями был заготовлен заранее, и сменяющие друг друга следователи сутками повторяли одно и то же:
Подпиши! Подпиши! Подпиши!
Однажды Владыка, помолившись, перекрестил следователя, и с тем случилось нечто подобное припадку беснования - он стал нелепо подпрыгивать и трястись. Владыка помолился и попросил Господа, чтобы не случилось вреда этому человеку. Вскоре припадок прекратился, но вместе с этим следователь снова приступил к Еп.Виктору, требуя, чтобы он подписал протокол. Однако все усилия его были напрасны - святитель не согласился оговорить себя и других.
После первых допросов часть арестованных была заключена в тюрьму в Архангельске, а часть была под конвоем доставлена в тюрьму в Усть-Сысольск (ныне город Сыктывкар), куда был отправлен и Еп.Виктор.
«Родился я в городе Саратове в семье псаломщика, образование получил в духовном училище, которое окончил в 1893 году, и сразу же поступил учиться в семинарию, которую окончил в 1899 году, по окончании семинарии поступил в Казанскую академию, которую окончил в 1903 году. И сразу же принял монашество. С этого времени жил по разным монастырям. Причём два года я пробыл в городе Хвалынске, куда был командирован специально для укрепления вновь основывающегося монастыря. После этого я уехал в Палестину и прожил в Иерусалиме вплоть до 1908 года. Возвратясь обратно из Иерусалима, я в России был во многих монастырях настоятелем и на других должностях.
В 1919 году был посвящён в сан епископа и направлен в город Вятку, где и служил вплоть до 1923 года. В 1923 году был осуждён органами ОГПУ. После чего систематически отбывал ссылку, как-то с 1923 по 1926 год отбывал ссылку в Нарымском крае, после чего получил минус шесть, и в 1928 году был вновь осуждён в концлагерь сроком на три года, отбыв концлагерь, получил ссылку в область Коми Усть-Цильмского района, где и находился по день настоящего ареста, то есть 13 декабря 32-го года. Причину настоящего ареста ничем объяснить не могу, так как преступления за собой не чувствую. Причину настоящего ареста ничем объяснить не могу, так как преступления за собой не чувствую.»
Больше Владыку не допрашивали. На следствии он явил пример мужества, сохраняя спокойствие и умиротворённость. Он выбрал путь исповедничества, не ждал от безбожных властей пощады и готов был пройти уготованный ему крестный путь до конца. Его душу не расслабляла возможность грядущей свободы, жизни на воле. По всему было видно, что гонения с годами только усилятся, и потому когда они и окончатся, то их конец увидят люди другие, пожиная плоды терпения и страданий своих предшественников - мучеников и исповедников, которым Господь судил встретить жестокую бурю гонений.
В тюрьме Владыка сам убирал камеру, и ему приходилось участвовать в различных хозяйственных работах. Однажды, вынося мусор на помойку в тюремном дворе, он увидел среди отбросов блестящую дощечку и попросил у конвоира разрешение взять её с собой. Тот разрешил. Эта дощечка оказалась иконой, на которой был написан образ Христа Спасителя, копия с чудотворного образа, находившегося в Свято-Троицком Стефано-Ульянском монастыре Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии. Впоследствии Владыка стал хранить в киоте этой иконы антиминс, освящённый в своё время священномучеником Амвросием (Гудко), епископом Сарапульским викарием Вятской епархии.
10 мая 1933 Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило Владыку к трём годам ссылки в Северный край, в Коми-Зырянскую АО. Владыка этапом был отправлен в тот же самый Усть-Цильмский район, но только в ещё более отдаленное глухое село Нерицу, расположенное на берегу довольно широкой, но мелкой, бродной реки, впадающей в Печору. Храм в селе был давно закрыт. Власти поместили его в доме председателя сельсовета и первого организатора колхоза в этих местах. Сюда к нему приехала послушница Александра, а монахиня Ангелина осталась в Усть-Цильме.
Владыка много молился, иногда для молитвы уходя далеко в лес - бесконечный, бескрайний сосновый бор, местами перемежавшийся глубокими топкими болотами. Его работа здесь заключалась в пилке и колке дров. Хозяева дома, где жил Еп.Виктор, полюбили доброго, благожелательного и всегда внутренне радостного Владыку, и хозяин часто приходил к нему в комнату поговорить о вере.
Жизнь в селе в условиях Севера, да ещё после того, как здесь прошла коллективизация и почти все запасы продовольствия были вывезены из сел и деревень в города, настала необыкновенно тяжёлая, пришёл голод, а с ним и болезни, от которых многие умерли в зиму 1933-1934. Была при смерти и дочь хозяев, девочка двенадцати лет. Епископ время от времени получал от своих духовных детей из Вятки и Глазова посылки, которые почти целиком раздавал нуждающимся жителям. Из присланного он поддерживал во время болезни и дочь хозяев, каждый день приносил ей несколько кусочков сахара и горячо молился о её выздоровлении. И девочка по молитвам епископа-исповедника стала поправляться и, в конце концов, выздоровела.
Несмотря на то, что в селе до начала гонений был православный храм, здесь, как и на родине Владыки в Саратовской губернии, жило много старообрядцев, прадеды которых переехали сюда из Центральной России, но даже и они, видя, какую праведную и подвижническую жизнь он проводит, невольно проникались к нему уважением, никогда себе не позволяя смеяться над ним или заводить пустые словопрения.
После суровой зимы, которая здесь почти вся проходит в темноте и сумерках из-за короткого зимнего дня, когда невозможно далеко отойти от села без риска заблудиться, при наступлении весны преосвященный стал часто и надолго уходить в лес. Кругом ещё лежал снег, но было уже по-весеннему светло, и иногда среди угрюмых туч выглядывало солнце, со всех сторон Владыку окружали сосны и ели, и все вместе с бескрайним простором создавало грозное ощущение величия творения Божьего и Самого Творца.
Так писал он своим близким и, обращаясь ко Господу, просил «Помоги обрести мне желанный покой в непроходной глуши среди чащи лесной».
В конце апреля Владыка написал монахине Ангелине в Усть-Цильму, приглашая её приехать. Он писал, что близятся тяжёлые, скорбные дни, которые будет легче перенести, если молиться вместе. И в субботу 30 апреля она была уже в Нерице у Владыки. В этот день у него поднялась высокая температура и появились признаки болезни. Пришедший к преосвященному врач-священник сказал, что Владыка заболел менингитом. Через день, 2 мая 1934, преосвященный Виктор скончался.
Сёстрам хотелось похоронить Владыку на кладбище в районном селе Усть-Цильма, где жило в то время много ссыльных священников и где была церковь, хотя и закрытая, но не разорённая, а село Нерица и маленькое сельское кладбище казались им настолько глухими и отдалёнными, что они опасались, что могила здесь затеряется и станет безвестной. Им с большим трудом удалось выпросить лошадь, якобы для того, чтобы отвезти заболевшего Владыку в больницу. Они скрыли, что Епископ скончался, из-за боязни, что, узнав об этом, лошадь не дадут. Они положили тело в сани и выехали из села. Пройдя некоторое расстояние, лошадь остановилась, положила голову на сугроб и не пожелала двигаться дальше. Все их усилия не привели ни к чему. Пришлось развернуться, чтобы ехать в Нерицу и хоронить на маленьком сельском кладбище. Они долго потом горевали, что не удалось похоронить Владыку на кладбище большого села, и только впоследствии выяснилось, что Господь Сам заботился, чтобы честные останки священномученика Виктора не были утрачены - кладбище в Усть-Цильме было со временем уничтожено, и все могилы срыты.
Незадолго до сорокового дня после кончины святителя монахиня Ангелина и послушница Александра обратились к хозяину дома с просьбой наловить рыбы на поминальную трапезу, но хозяин отказал, сказав, что сейчас не время для лова по причине широкого разлива реки, когда люди от дома до дома на лодках плавают. И тогда святитель явился во сне хозяину и трижды попросил удовлетворить их просьбу. Но и здесь рыбак пытался объяснить Владыке, что ничего нельзя сделать по причине разлива. И тогда святитель сказал: «Ты потрудись, а Господь пошлёт». Чудесный лов рыбы произвёл огромное впечатление на рыбака, и он сказал жене: «Не простой человек у нас жил».
Ещё некоторое время после массовых арестов и преследований истинно-православные христиане вели открытый образ жизни. Полное закрытие храмов и внешнее подавление антисергианского движения в Вятской епархии произошли лишь в середине 1930-х. Хотя ещё весной 1932 в протоколе допроса иеромон.Серафима (Борисова), арестованного по делу «контрреволюционной группировки» ИПЦ в Костромском округе, зафиксировано:
К ИПЦ примыкает ряд церквей бывшей Пензенской губернии. В Вятской епархии в настоящее время до 150 приходов, и о положении их я узнал из бесед с о.Павлом... священником из Вятки. О.Павел рассказал, что живёт пока спокойно, церкви сохранены, верующие за нами, информировал об аресте епископа Виктора.
[Хлебников М. Движение истинно-православных в Костромской губернии // Православная Жизнь. 1997, № 5, с.2.]
Показательна церковная ситуация в г.Котельниче. Здесь все три храма вплоть до закрытия в 1934-1935 оставались викторианскими, причём верующие пресекали все попытки отдельных священников перейти в Патриаршую Церковь. Последний храм города, Никольский, был закрыт 22 октября 1935. С конца 1934 викториан окормлял сосланный в Северный край Еп.Дамаскин (Цедрик), он назначил несколько благочинных. Один из них - священник церкви с.Пищалье Оричевского района Василий Перминов (арестован 24 апреля 1936). Он обвинялся в том, что «в 1935-1936 входил в к-р группу, представляющую нелегальное руководящее ядро Вятской епархии. Являлся нелегальным благочинным - уполномоченным епископа Дамаскина, ознакомлял духовенство с воззванием епископа Дамаскина и посылал ему доклады» (АУФСБ РФ по Кировской обл., ф.арх.-след. дел, д. СУ-9730). О.Василий Перминов был приговорён к 5 годам лагерей.
В 1937-1938, во время «большого террора», репрессии вновь коснулись истинно-православных Вятской епархии. Так, 31 июля 1937 был арестован и 14 октября расстрелян проживавший в Кирове на поселении известный ленинградский иосифлянин прот. Измаил Рождественский. Осенью 1937 расстреляны и многие другие священники ИПЦ - Алексий Папырин, Николай Кочешков, Стефан Алалыкин и др. А 23 февраля 1938 расстреляны осуждённые по большому групповому делу «контрреволюционной церковно-монархической организации "Вятская епархия - ИПЦ"» [Ратов В. Расстрелянный в праздник. // Вятский Епархиальный Вестник. 1996, № 9 (77), с.4].
Следует отметить, что в конце 1930-х подобные репрессивные акции были проведены и в других районах распространения викторианского движения. Например, в Ижевске 15 октября 1937 был арестован вернувшийся в 1935 после отбытия трёхлетнего срока заключения о.Павел Мерзин. Он обвинялся «в соучастии организации автокефальной церкви, задачей которой ставили... объединение вокруг себя молодежи в кружки богословия, пения, с целью отрыва её из-под влияния комсомола, коммунистического воспитания и противопоставления Советской власти» . 20 декабря 1937 о.Павел был приговорён к 10 годам лагерей. [Справка Министерства безопасности Удмуртской республики № М-878 от 24.07.1995]
В дальнейшем викторианские общины почти полностью перешли на тайное положение. Некоторые из них уцелели и после второй мировой войны влились в катакомбную церковь.
В 1981 году Епископ Виктор (Островидов) был прославлен Русской Православной Церковью Заграницей (РПЦЗ) в лике Священномучеников. Память 2 мая и в неделю Новомучеников.
1 июля 1997 года, могила Священномученика была вскрыта теми, кого он сам, называл нечестивыми предателями, безблагодатными раскольниками, еретиками, и губителями душ человеческих.
Несмотря на то, что мощи владыки 63 года пролежали в болотистой почве, Господь для вразумления отступников сохранил их нетленными, источающими благоухание и исцеляющими. Дух Святой так сильно осветил их своею благодатию, что преизбыток ее и по сей день освещает и исцеляет даже неверных. В момент обретения мощей бесновавшийся богохульник превратился в кроткого и тихого человека, и даже престарелые строители коммунизма - уверовали, раскаялись, и на старости лет решили крестится.
Но советская церковь каятся не захотела.
Хотя этот случай не уникален, и Господь, как еще при жизни, так и после смерти, прославил многих катакомбных исповедников, но РПЦ МП в "своей правоте" зашла уже так далеко, что даже «если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят» (Лк. 16:31). И подобно ветхозаветным фарисеям они сегодня прославляют тех самых Святых, на которых в прошлом устраивали страшные гонения, лишали санов, объявляли "безблагодатными", и сдавали в руки ГПУ.
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Так и вы по наружности кажетесь людьми праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что строите гробницы пророкам, и украшаете памятники праведников, и говорите: «если бы мы были во дни отцов наших, то не были бы сообщниками их в пролитии крови пророков». Таким образом вы сами против себя свидетельствуете, что вы сыновья тех, которые избили пророков. Дополняйте же меру отцов ваших. Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?» (Мф 23.27-33).
Священномученик Виктор, епископ Глазовский и Воткинский (в миру Константин Александрович Островидов) родился 20 мая 1875 г. в семье псаломщика Троицкой церкви села Золотого Камышинского уезда Саратовской губернии. Закончил Камышинское духовное училище. Затем в 1899 г. Саратовскую Духовную семинарию. В том же году поступил в Казанскую Духовную академию. По окончании академии был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в Духовной семинарии. В 1903 г. был пострижен в мантию с именем Виктор, рукоположен во иеромонаха и назначен в город Хвалынск настоятелем Свято-Троицкого общежительного подворья Саратовского Спасо-Преображенского монастыря. Чувашские селения были разбросаны по всей обширной Саратовской епархии. Для успешной постановки миссионерского дела и наблюдения за деятельностью устроенных миссионерским обществом школ было признано необходимым учредить должность разъездного миссионера. Эта должность предназначалась для иеромонаха Виктора, который к этому времени уже фактически её исполнял.
В 1905 г. иеромонах Виктор был зачислен в состав Иерусалимской Духовной Миссии, где прослужил до 1908 г. 13 января 1909 г. был назначен инспектором Архангельского духовного училища. Не чувствуя призвания к духовно-учебной службе отец Виктор подал прошение об увольнении его от должности инспектора духовного училища для поступления в число братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, которое было удовлетворено 15 октября 1909 г.
22 ноября 1910 г. иеромонах Виктор был назначен настоятелем Зеленецкого Свято-Троицкого монастыря Санкт-Петербургской епархии с возведением в сан архимандрита. В сентябре 1918 г. архимандрит Виктор был назначен наместником Александро-Невской Лавры в Петрограде. Но прослужил здесь недолго.
Новые открывавшиеся викариатства требовали поставления новых архиереев из числа образованных, ревностных и опытных пастырей, и через год, в декабре 1919 г. архимандрит Виктор был хиротонисан во епископа Уржумского, викария Вятской епархии. Прибыв в январе 1920 г. в Вятскую епархию, он со всем тщанием и ревностью приступил к исполнению своих архипастырских обязанностей. Безбожным властям не понравилось столь ревностное отношение к вере и Церкви и он был арестован и приговорен к лишению свободы до окончания войны с Польшей. Власти продержали Владыку в заключении пять месяцев.
В 1921 г. владыка Виктор был назначен епископом Глазовским, викарием Вятской епархии, с местом жительства в Вятском Трифоновом монастыре на правах настоятеля. Весной 1922 г. было создано и поддержано советскими властями обновленческое движение, направленное на разрушение Церкви. В мае 1922 г. во Владимире был арестован епископ Вятский Павел (Борисовский), и временно в права исполняющего обязанности управляющего Вятской епархией вступил Владыка Виктор. Это было время, когда обновленцы пытались захватить церковную власть в епархии или хотя бы добиться нейтрального отношения епархиальных архиереев к себе. 30 июня 1922 г. Центральный организационный комитет «Живой церкви» послал в Вятскую епархию телеграмму с требованием организовать местные группы «Живой церкви». Епископ Павел ознакомил с телеграммой преосвященного Виктора и благочинных. После отказа принять живоцерковников (а владыка Виктор к тому же разослал воззвание против обновленцев) епископы Павел и Виктор и с ними несколько священников были арестованы. Вятское ГПУ сочло, что дело имеет важное значение, и, учитывая популярность епископа Виктора в Вятке, решило отправить обвиняемых в Москву в Бутырскую тюрьму. 23 февраля 1923 г. епископы Павел и Виктор были приговорены к трём годам ссылки. Местом ссылки для Владыки Виктора стал Нарымский край Томской области. Срок ссылки закончился 23 февраля 1926 г., и ссыльным архиереям было разрешено вернуться в Вятскую епархию. За время их ссылки епархия пришла в плачевное состояние. Прибывшие в епархию архиереи сразу же принялись за восстановление разрушенного епархиального управления, почти в каждой проповеди они разъясняли верующим о пагубности обновленческого раскола. Обеспокоенные обновленцы потребовали от архиереев прекратить свою деятельность против них. Архиереи не уступили обновленческим угрозам и отказались вести с ними переговоры. Епископ Виктор был арестован. Он был обвинён в том, что содействовал и помогал архиепископу Павлу в его мероприятиях и произносил проповеди, которые, по мнению властей, имели контрреволюционное содержание. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ от 20 августа 1926 г. постановило лишить их права проживания в Москве, Ленинграде и ряде других городов и соответствующих губерний с прикреплением к определённому месту жительства сроком на три года. Епископ Виктор выбрал Глазов Ижевской губернии Вотской области. Во время своего краткого пребывания в Москве после освобождения из тюрьмы Владыка встретился с заместителем Местоблюстителя митрополитом Сергием и в соответствии со своим местом ссылки был назначен епископом Ижевским и Воткинским, временно управляющим Вятской епархией. В 1927 г. Владыка Виктор отказался признавать Декларацию Заместителя Патриаршего местолюстителя митрополита Сергия (Страгородского), предусматривавшую далеко идущие уступки властям. Он обратился к митрополиту с просьбой пересмотреть свою позицию, но в ответ был перемещён на должность епископа Шадринского, викария Екатеринбургской епархии. Нового назначения не принял.
В декабре 1927 г. обратился с «Письмом к ближним», в котором называл Декларацию явной «изменой Истине» и предупредил паству, что если подписавшие воззвание не покаются, то «надо беречь себя от общения с ними». В том же месяце Духовное управление Воткинской епископии приняло постановление о прекращении епархией молитвенно-канонического общения с митрополитом Сергием (Страгородским) и единомышленными ему епископами, как предавшими Церковь Божию на поругание, впредь до их раскаяния и отречения от Декларации. Это постановление было утверждено епископом Виктором. 23 декабря 1927 г. Владыка Виктор был запрещён в служении Синодом митрополита Сергия, но запрещения не признал. Сторонники митрополита Сергия называли движение, возглавлявшееся епископом Виктором, «викторианским расколом».
4 апреля 1928 г. он был арестован в Глазове и приговорён к трём годам лагерей. Перед отправкой в лагерь передал свои приходы в управление епископу Гдовскому Димитрию (Любимову), одному из ближайших соратников митрополита Иосифа (Петровых).
С июля 1928 г. Владыка Виктор находился в заключении в Соловецком лагере особого назначения . Участвовал в тайных богослужениях вместе с другими «катакомбными» епископами и священниками, находившимися в заключении. Среди них были епископы Нектарий (Трезвинский), Иларион (Бельский), Максим (Жижиленко). Весной 1930 г. переведён на материк (командировка Май-Губа). Информация о том, что, будучи на Соловках, он примирился с митрополитом Сергием, не подтверждается источниками.
10 апреля 1931 г. приговорён к ссылке в Северный край на три года. Жил в деревне Караванная вблизи райцентра Усть-Цильма. 13 декабря 1932 г. был арестован в ссылке, 10 мая 1933 г. вновь приговорён к трём годам ссылки - в тот же Усть-Цилемский район, в отдаленное село Нерицу. Там тяжело заболел менингитом и 2 мая 1934 года скончался.
Прославлен в лике святых Архиерейским Собором Русской Зарубежной Церкви в 1981 г.
1 июля 1997 г. святые мощи Владыки были обретены нетленными на кладбище села Нерица, несмотря на 63-летнее пребывание их в болотистой почве. C 2005 г. мощи находятся в Спасо-Преображенском женском монастыре г. Вятки.
Причислен к лику святых Новомучеников и Исповедников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в августе 2000 г. для общецерковного почитания.
Храм во имя мученика Виктора (Островидова) есть в с. Вотча Республики Коми. На его первой кафедре в городе Уржуме Кировской области, по благословению митрополита Вятского и Слободского Хрисанфа устроена часовня в честь священноисповедника Виктора, первого епископа Уржумского. Часовня устроена в честь 90-летия пребывания святого на кафедру и начала его исповеднического подвига.
Тропарь
Правды Божия поборниче и расколов обличителю, исповедниче Христов святителю Викторе, яко пресветлое светило добродетельми просиявый и изгнание претерпевый, упасл еси паству твою в православии и благочестии. Радуется днесь земля Вятская, в нюже восхотел еси возвратитися цельбоносными мощами твоими, празднующи любовию святую память твою. Моли о нас Бога, с верою к предстательству твоему прибегающих.Кондак
Победе тезоименитый, святителю преславне Викторе, победил еси гонителей твоих немощную ярость. Разум имея богопросвященный, хитросплетения ложная обличал еси, овец твоих в ограде церковной соблюдая. Темже увенчался еси от Бога венцем драгоценным. Не престай моляся спастися душам нашим.2 мая (19 апреля ст.ст.) Русская Православная Церковь чтит память священноисповедника Виктора (Островидова), епископа Глазовского, викария Вятской епархии.
«Вид имел сельского попика…»
В кабинете академика Д.С. Лихачева долгие годы на видном месте находился портрет одного священнослужителя. Портрет часто привлекал внимание посетителей, люди спрашивали – кто этот человек. Желающим Дмитрий Сергеевич охотно и подробно рассказывал, что это – епископ Виктор (Островидов). Человек, который спас ему жизнь на Соловках.
Из воспоминаний Д. С. Лихачева:
«Духовенство на Соловках делилось на “сергианское”… и “иосифлянское”, поддерживавшее митрополита Иосифа, не признавшего декларации. Иосифлян было громадное большинство. Вся верующая молодежь была также с иосифлянами. И здесь дело было не только в обычном радикализме молодежи, но и в том, что во главе иосифлян на Соловках стоял удивительно привлекательный владыка Виктор Вятский… Он был очень образован, имел печатные богословские труды, но вид имел сельского попика… От него исходило какое-то сияние доброты и веселости. Всем стремился помочь и, главное, мог помочь, т.к. к нему все относились хорошо и его слову верили…».
В рассказе Дмитрия Сергеевича речь идет о 1929-1930 годах, когда в Соловецком концлагере одновременно отбывали срок несколько «иосифлянских» епископов – епископ Серпуховский Максим (Жижиленко), смоленский викарий Иларион (Бельский), а также два вятских викария – епископ Яранский Нектарий (Трезвинский) и епископ Глазовский Виктор (Островидов). Именно последнего Дмитрий Сергеевич упоминает как Виктора Вятского. В 1928-30 гг он был заключенным 4 отделения СЛОНа и работал там бухгалтером канатной фабрики.
Как известно, сам Дмитрий Сергеевич попал на Соловки 22-летним студентом, за участие в братстве преподобного Серафима Саровского. О епископе Викторе заключенный Дмитрий Лихачев услышал еще перед отправлением в Соловецкий лагерь, в пересылочном пункте на Поповом острове. Тогда всех вновь прибывших заключенных загнали в переполненный сарай, где они отстояли всю ночь. Когда под утро Дмитрий уже почти терял сознание, и не мог стоять на отекших ногах, его подозвал старый священник и уступил свое место на нарах. Перед отправкой он шепнул ему: «Ищи на Соловках отца Николая Пискановского и владыку Виктора Вятского, они тебе помогут ».
В первое же утро в камере тринадцатой роты Дмитрий увидел на широком подоконнике старичка-священника, штопавшего свою ряску. «Разговорившись со священником , – вспоминает Лихачев, – я задал ему, казалось, нелепейший вопрос, не знает ли он (в этой многотысячной толпе, обитавшей на Соловках) отца Николая Пискановского. Перетряхнув свою ряску, священник ответил: «Пискановский? Это я». Сам неустроенный, тихий, скромный, он устроил мою судьбу на Соловках наилучшим образом, познакомив с епископом Вятским Виктором ».
В воспоминаниях Лихачева владыка Виктор упоминается не раз:
«Однажды я встретил владыку (между собой мы звали его “владычкой”) каким-то особенно просветленным и радостным. Вышел приказ всех заключенных постричь и запретить ношение длинных одежд. Владыку Виктора, отказавшегося этот приказ выполнить, забрали в карцер, насильно обрили, сильно поранив лицо, и криво обрезали снизу его рясу. Он шел к нам с обмотанным полотенцем лицом и улыбался. Думаю, что сопротивлялся наш “владычка” без озлобления и страдание свое считал милостью Божией»
Впоследствии Д.С. Лихачев не раз говорил, что, находясь на Соловках, он понял отличительную черту «русской святости», открывшуюся ему в образе епископа Виктора, которая заключается в том, что «русский человек счастлив пострадать за Христа ».
Жизнь и посмертная судьба святителя Виктора (в 2000 году Юбилейным Архиерейским собором Русской Православной Церкви он был причислен к лику новомучеников и исповедников Российских) – cвоеобразное зеркало трагедии Русской Церкви в XX веке. Суть трагедии – прежде всего, в ее непонятости. «Иосифлянский епископ»… что это значит? И почему, как пишет Дмитрий Сергеевич, на Соловках «иосифлян» было большинство? Почему так боялась советская власть этих незлобивых, в сущности, людей «с видом сельского попика»? Ответ и в самом деле не очень прост.
Для основной массы православных людей в современной России конфликт между «иосифлянами» и «сергианами» – это, в лучшем случае, страница из учебника истории. Кажется, что никакого противостояния будто бы и не было. Формально конфликт урегулирован даже на уровне святцев – имена и тех, и других есть в соборе новомучеников Российских. А то, что духовенство когда-то «делилось» на какие-то группы, и то, что за принадлежность к «непоминающим» можно было оказаться на Соловках или лишиться жизни, словно бы признано ничего не значащим «преданьем старины глубокой». Мало ли кого и за что преследовала безбожная власть?..
И все же, рискнем предположить, что без понимания того, что происходило в Русской Церкви восемьдесят с лишним лет назад, мы едва ли можем в полной мере понимать день сегодняшний.
Виктор Вятский
При крещении его нарекли Константином. Потомственный священнослужитель, сын сельского псаломщика, он закончил семинарию в Саратове, Духовную академию в Казани. Когда-то способного и «пылкого» юношу заметил ректор КазДА, легендарный «уловитель студенческих душ в монашество» епископ Антоний (Храповицкий). Внимание «аввы Антония» дало молодому человеку путевку в жизнь – в 1903 году, уже после перевода владыки Антония из Казани на Волынскую кафедру, 25-летний выпускник Академии Константин Островидов был пострижен им в монашество с именем Виктор. Уже на следующий день после пострига состоялась хиротония Виктора в иеродиакона, а еще через день – в иеромонаха.
Начитанность иеромонаха Виктора, его способность к миссионерской деятельности были востребованы в дореволюционной Церкви. Уже в 25 лет он был настоятелем прихода, после двух лет настоятельства провел три года в составе Русской Духовной миссии в Иерусалиме, по возвращении на родину в возрасте 32 лет стал архимандритом и настоятелем Троицкого Зеленецкого монастыря под Петербургом.
Когда случился октябрьский переворот, архимандриту Виктору было 40 лет. Образованный, принципиальный, горячий проповедник – он стал одним из тех бесстрашных ревнителей веры, в которых так нуждались новопоставленный Патриарх Тихон и вся Церковь в годы «красного террора». Когда русские епископы один за другим погибали от рук воинствующих безбожников, когда многие священнослужители стремились «залечь на дно» и всячески скрывали свою принадлежность к православию, архимандрит Виктор автоматически оказался на передовой: в кровавом 1919 году он был призван на архиерейское служение и сделан епископом Уржумским, викарием Вятской епархии. В дальнейшем вся его жизнь и служение были связаны с православными приходами Вятской земли.
Вскоре оказалось, что Виктор Вятский, обыкновенный русский епископ, с внешностью, как писал Д.С. Лихачев, «сельского попика», своей готовностью пострадать за Христа, представлял для советской власти угрозу большую, нежели сотни пропагандистов-антисоветчиков.
Епископ-контрреволюционер
Коммунисты начали преследовать новопоставленного епископа уже в 1920 году, вскоре после приезда владыки на место служения. Первый арест большевики мотивировали тем, что владыка «агитировал против медицины» (!), так как во время эпидемии тифа он призывал верующих усилить молитву об избавлении от болезни и чаще кропить свои жилища Крещенской водой. В результате по постановлению Вятского губревтрибунала пять месяцев епископа продержали в заключении.
Снова владыка оказался за решеткой в следующем 1921 году – как и многих архиереев, большевики арестовали его за осуждение обновленческого раскола. В связи с арестом вятского правящего архиерея епископа Павла, епископ Виктор (тогда он был епископом Глазовским, викарием Вятской епархии) временно исполнял обязанности управляющего епархии, и в этом качестве опубликовал и распространил по приходам свое воззвание к пастве. В тексте воззвания владыка убеждал верующих не уклоняться в обновленчество:
«..Умоляю вас, возлюбленные во Христе братья и сестры, а наипаче вас, пастыри и соработники на ниве Господней, отнюдь не следовать сему самозванному раскольническому соборищу, именующему себя “церковью живой”, а в действительности “трупу смердящему”, и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвитерами, от сих самозванцев поставленными…»
Наблюдая, как под влиянием воззвания владыки стремительно тают позиции «живоцерковников» в Вятской епархии, 25 августа 1922 года местные чекисты арестовали как епископа Виктора, так и недавно освободившегося епископа Павла, и переправили их из Вятки в Москву, в Бутырскую тюрьму. На вопрос следователя, как он относится к обновленцам, владыка ответил: «Признать ВЦУ я не могу по каноническим основаниям… »
По результатам «следствия» 23 февраля 1923 года епископы Павел и Виктор были приговорены к трем годам ссылки. Владыка Виктор был сослан в Нарымский край Томской области. Деревенька, где его поселили, стояла в глуши среди болот, дорог в округе не было, добраться туда можно было только по реке…
По окончании срока ссылки владыка Виктор вернулся в Вятку, но власти не позволили ему надолго задержаться у паствы. 14 мая 1926 года владыка был снова арестован, и снова отправлен в Бутырки. Теперь в вину ему вменялась «организация нелегальной епархиальной канцелярии ». На этот раз ссылка не была столь далекой – владыка был принужден проживать в пределах собственной епархии, в городе Глазове Вотской АО.
1 октября 1926 года, освобожденный из Бутырской тюрьмы, владыка прибыл в Глазов. Вплоть до июля 1927 года он служил епископом Ижевским и Вотским, временно управляющим Вотской епархией.
«Викториане»
Крестный путь Виктора Вятского начался в 1927 году. 29 июля 1927 года заместитель местоблюстителя патриаршего престола митрополит Сергий (Страгородский) по требованию советских властей выпустил печально известную Декларацию о «лояльности». Мнения епархиальных архиеереев по поводу этого документа, как известно, были радикально противоположными. Владыка Виктор не счел для себя возможность зачитать этот текст своим прихожанам и… отослал Декларацию обратно митрополиту Сергию. С этого момента Виктор Вятский стал неугоден не только коммунистам, но и тем, кто раньше считался «своим».
Митрополит Сергий попытался переместить «нелояльного» владыку и назначил его епископом Шадринским, викарием Екатеринбургской епархии. Епископ Виктор, будучи к тому же административно ссыльным в Глазове, отказался от назначения. В октябре 1927 года он написал письмо митрополиту Сергию с осуждением Декларации. Не получив ответа, как и многие другие «несогласные» владыки тех лет, в декабре 1927 года епископ Виктор объявил о прекращении молитвенного общения с митрополитом Сергием и переходе своей епархии на самоуправление.
Дальше все развивалось по сценарию, запланированному Тучковым: спор между владыками привел к раздору между верующими. Раскол Церкви был налицо. Решение владыки Виктора об отделении поддержали православные приходы в Вятке, Ижевске, Воткинске, в Глазовском, Слободском, Котельническом и Яранском уездах. Сторонники митрополита Сергия назвали их раскольниками – «викторианами»…
В конце февраля 1928 года Преосвященный Виктор написал «Послание к пастырям», в котором подверг критике содержание Декларации митрополита Сергия:
«Иное дело – лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти, и иное – внутренняя зависимость самой Церкви от гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) лишь послушное орудие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же веры здесь являются уже государственными преступниками…»
Эти слова скоро стали известны Секретному отделу ОГПУ, и 30 марта 1928 года поступило распоряжение: арестовать епископа Виктора и доставить в Москву во внутреннюю тюрьму ОГПУ. 4 апреля владыка был арестован и доставлен сначала в тюрьму в город Вятку. Там 6 апреля епископу было объявлено, что он находится под следствием, а затем под конвоем он был переправлен в Москву.
Чекисты закономерно расценили поведение «нелояльного» владыки как «антисоветскую пропаганду». Владыке было предъявлено обвинение в том, что он «занимался систематическим распространением антисоветских документов, им составляемых и отпечатываемых на пишущей машинке ». По версии сотрудников ОГПУ, «наиболее антисоветским из них по содержанию являлся документ – послание к верующим с призывом не бояться и не подчиняться советской власти, как власти диавола, а претерпеть от нее мученичество, подобно тому, как терпели мученичество за веру в борьбе с государственной властью митрополит Филипп или Иван, так называемый “Креститель” ».
18 мая того же года епископ Виктор был приговорен к трем годам концлагеря. В июле он был доставлен на Попов остров и стал ждать переправы на Соловки…
«Каждого человека надо чем-нибудь утешить»
Пребывание владыки на Соловках запечатлелось в памяти многих тогдашних политзаключенных. Молодой Дмитрий Лихачев был не единственным, кого епископ Виктор спас от духовной (да и физической) смерти. Профессор Иван Андреев, известный филолог и богослов, также из числа «непоминающих», впоследствии эмигрировавший, вспоминал:
«Владыка Виктор был небольшого роста, полный, пикнической конституции, всегда со всеми ласков и приветлив, с неизменной светлой всерадостной тонкой улыбкой и лучистыми светлыми глазами. «Каждого человека надо чем-нибудь утешить» - говорил он и умел утешать всех и каждого. Для каждого встречного у него было какое-нибудь приветливое слово, а часто даже и какой-нибудь подарочек. Когда, после полугодового перерыва, открывалась навигация и в Соловки приходил первый пароход, тогда, обычно, владыка Виктор получал сразу много вещевых и продовольственных посылок с материка. Все эти посылки через несколько дней владыка раздавал, не оставляя себе почти ничего. «Утешал» он очень многих, часто совершенно ему неизвестных заключённых, особенно жалуя так называемых «урок» (от слова «уголовный розыск»), т.е. мелких воришек, присланных как «социально вредных», «по изоляции», по 48 статье».
Дар утешения, которым, без сомнения, обладал святитель Виктор, на Соловках был востребован как нигде. Олег Волков, писатель дворянского происхождения, проведший на Соловках не один срок (в общей сложности 25 (!) лет), вспоминал, как владыка провожал его перед отправкой на материк:
«Проводить меня пришел из кремля Вятский епископ Виктор. Мы прохаживались с ним невдалеке от причала. Дорога тянулась вдоль моря. Было тихо, пустынно. За пеленою ровных, тонких облаков угадывалось яркое северное солнце. Преосвященный рассказывал, как некогда ездил сюда с родителями на богомолье из своей лесной деревеньки. В недлинном подряснике, стянутом широким монашеским поясом, и подобранными под теплую скуфью волосами, отец Виктор походил на великорусских крестьян со старинных иллюстраций. Простонародное, с крупными чертами лицо, кудловатая борода, окающий говор – пожалуй, и не догадаешься о его высоком сане. От народа же была и речь преосвященного – прямая, далекая свойственной духовенству мягкости выражений. Умнейший этот человек даже чуть подчеркивал свою слитность с крестьянством.
– Ты, сынок, вот тут с год потолкался, повидал все, в храме бок о бок с нами стоял. И должен все это сердцем запомнить. Понять, почему сюда власти попов да монахов согнали. Отчего это мир на них ополчился? Да нелюба ему правда Господня стала, вот дело в чем! Светлый лик Христовой Церкви – помеха, с нею темные да злые дела неспособно делать. Вот ты, сынок, об этом свете, об этой правде, что затаптывают, почаще вспоминай, чтобы самому от нее не отстать. Поглядывай в нашу сторону, в полунощный край небушка, не забывай, что тут хоть туго да жутко, а духу легко… Ведь верно?
Преосвященный старался укрепить во мне мужество перед новыми возможными испытаниями… …Обновляющее, очищающее душу воздействие соловецкой святыни…теперь овладело мною крепко. Именно тогда я полнее всего ощутил и уразумел значение веры ».
«Храмы», в которых «бок о бок» стояли соловецкие «иосифляне», описаны в воспоминаниях профессора Андреева:
«В глубине леса… была полянка, окружённая берёзами. Эту полянку мы называли «Кафедральным собором» нашей Соловецкой Катакомбной Церкви, в честь Пресвятой Троицы. Куполом этого собора было небо, а стенами - берёзовый лес. Здесь изредка происходили наши тайные Богослужения. Чаще такие богослужения происходили в другом месте, тоже в лесу, в «церкви» имени св. Николая Чудотворца. На богослужения, кроме нас пятерых (имеются в виду сам И.Андреев, епископ Виктор (Островидов), епископ Максим (Жижиленко) и лагерные врачи Косинский и Петров – прим.ред.), приходили ещё и другие лица: священники о. Матфей, о. Митрофан, о. Александр; епископы Нектарий (Трезвинский), Иларион (викарий Смоленский), и наш общий духовник, замечательный духовный общий наш руководитель и старец - протоиерей о. Николай Пискуновский. Изредка бывали и другие заключённые, верные наши друзья. Господь хранил наши «катакомбы» и за все время с 1928 по 1930 г. включительно мы не были замечены».
Северный край
Даже после Соловков советская власть не оставляла святителя в покое. 4 апреля 1931 года кончился срок заключения, но епископ Виктор, как и многие другие «несогласные» архиереи, согласно обычной практике тех лет, не был освобожден. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило его к ссылке в Северный край на три года, в Коми область. Местом последней ссылки владыки стала деревня Караванная, расположенная на окраине районного села Усть-Цильмы.
В Усть-Цильме епископу стали помогать монахиня Ангелина и послушница Александра, подвизавшиеся ранее в одном из монастырей Пермской епархии и сосланные сюда после закрытия обители. Именно они стали свидетельницами последних лет жизни святителя Виктора, именно они впоследствии схоронили его и сберегли его мощи от поругания. Духовные чада из разных концов страны поддерживали его посылками и письмами.
Жизнь в Усть-Цильме была тихой и, казалось бы, незаметной. Служил он только на дому в узком кругу ссыльных иосифлян. Но не прошло и двух лет, как о владыке снова вспомнили «строители светлого будущего» 13 декабря 1932 года владыка Виктор был снова арестован. На этот раз ему и еще ряду ссыльных было поставлено в вину получение посылок с воли. На основании этого чекисты надеялись доказать существование в Усть-Цильме «антисоветской группировки». Владыку допрашивали с небольшими перерывами восемь суток. Все это время ему не давали спать и не разрешали даже присесть. «Протокол с нелепыми обвинениями и лживыми показаниями был заготовлен заранее , – сообщается в житии святителя Виктора, – и сменяющие друг друга следователи сутками повторяли одно и то же, крича заключенному в уши – подпиши! подпиши! подпиши! Однако все усилия его были напрасны – святитель не согласился оговорить ни себя, ни других ».
Не добившись от владыки признания в антисоветской деятельности, 10 мая 1933 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Виктора к трем годам ссылки в Северный край. Владыка этапом был отправлен в тот же самый Усть-Цильмский район, но только в еще более отдаленное и глухое село – Нерицу. Там его поселили в доме председателя сельсовета. Последние месяцы жизни владыки, как пишет автор жития епископа Виктора, игумен Дамаскин (Орловский), были уединенными и мирными:
«Поселившись в Нерице, владыка много молился, иногда для молитвы уходя далеко в лес – бесконечный, бескрайний сосновый бор, местами перемежавшийся глубокими топкими болотами. Работа епископа здесь заключалась в пилке и колке дров. Хозяева дома, где жил епископ Виктор, полюбили доброго, благожелательного и всегда внутренне радостного владыку, и хозяин часто приходил к нему в комнату поговорить о вере ».
Опыт своего пребывания в Северном краю владыка запечатлел в стихах:
Наконец я нашел свой желанный покой
В непроходной глуши среди чащи лесной.
Веселится душа, нет мирской суеты,
Не пойдешь ли со мной, друг мой милый, и ты…
Нас молитвой святой вознесет до небес,
И архангельский хор к нам слетит в тихий лес.
В непроходной глуши мы воздвигнем собор,
Огласится мольбой зеленеющий бор…
В мае 1934 года в далекой Нерице владыка, ослабленный после двенадцати лет тюрем, лагерей и ссылок, заболел менингитом и 2 мая 1934 года скоропостижно скончался на руках у сестер Александры и Ангелины. Обстоятельства похорон владыки, как сообщает в его житии игумен Дамаскин, сопровождались чудом:
«Сестрам хотелось похоронить владыку на кладбище в районном селе Усть-Цильме, где жило в то время много ссыльных священников и где была церковь, хотя и закрытая, но не разоренная, а село Нерица с маленьким сельским кладбищем казалось им настолько глухим и отдаленным, что они опасались, что могила здесь затеряется и станет безвестной. Им с большим трудом удалось выпросить лошадь, якобы для того, чтобы отвезти заболевшего владыку в больницу. Они скрыли, что епископ скончался, из-за боязни, что, узнав об этом, лошадь не дадут. Сестры положили тело епископа в сани и выехали из села. Пройдя некоторое расстояние, лошадь остановилась, опустила голову на сугроб и не пожелала двигаться дальше. Все их усилия заставить ее сдвинуться с места не привели ни к чему, – пришлось развернуться и ехать в Нерицу и хоронить епископа на маленьком сельском кладбище. Они долго потом горевали, что не удалось похоронить владыку в районном селе, и только впоследствии выяснилось, что это Господь заботился, чтобы честные останки священноисповедника Виктора не были утрачены, – кладбище в Усть-Цильме было со временем уничтожено и все могилы срыты».
***
Мощи священноисповедника Виктора были обретены в 1997 году. В настоящее время они находятся в Спасо-Преображенском монастыре города Вятки.
Библиография:
– Абызова Э.Б. Священноисповедник Виктор, епископ Глазовский, и академик Д.С.Лихачев: встречи в Соловецком лагере (1928-1931 годы) (http://pravmisl.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=490 )
– Дамаскин (Орловский), игум. Священноисповедник Виктор (Островидов), епископ Глазовский, викарий Вятской епархии (http://www.fond.ru/userfiles/person/385/1294306625.pdf )
– Житие исповедника Виктора, епископа Глазовского, викария Вятской епархии. Издание Свято-Троицкого женского монастыря Вятской епархии. Люберцы, 2000.
– Лихачев Д.С. Воспоминания. СПб., 1997.
– Сикорская Л.Е. Новомученики и исповедники Российские перед лицом богоборческой власти: святитель Виктор (Островидов). М., 2011.
– Шкаровский М. В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб, 1999.